Поколебавшись, Ангелина добавила:
— А вообще, я думала, что после сегодняшнего мы вернемся домой…
Высказала общую мысль, судя по красноречивому молчанию всех остальных.
— Нет, — ответил я. — Мы здесь еще не закончили.
Я не был уверен, что служанки гостевого дома меня не проигнорируют, но всё, что я потребовал, доставили в наши покои в течение часа. А заодно и обед принесли. Да, жрать уже хотелось невероятно.
После обеда, пока служанки попарно заносили в отведенную для священнодействий Ангелины комнату сосуды с соком гевеи и банки с керосином, я и Вака, как самые крепкие подняли по лестнице из нашей машины резервную бочку с бензином. Я прикинул, что топлива нам на обратный путь должно хватить, если не вилять по джунглям обходными путями.
Степка и Штирц тем временем оборудовали в коридоре пулеметную точку, на случай, если нас придут выселять уже сегодня. Поставили в коридоре треножник, к треножнику поставили патронный ящик. Пулемет уложили на треножник, направив ствол на входные двустворчатые двери.
Степка устроился за пулеметом со всеми удобствами в мягком кресле. Даже чаек себе организовал, зарядил конец патронной ленты в пулемет и сидит себе вальяжно, и сахар в стакане с чаем ложкой размешивает, сложив ноги прямо в сапогах на низенький столик. Гедонист и сибарит наш Степан, даже воевать предпочитает с удобствами. Этого у Степки не отнять.
Я вышел на балкон, к Штирцу, озиравшему окрестности. Солнце уже начало клониться к вечеру.
— Ну, что отсюда видно? — спросил я.
— Люди скорбят, — задумчиво отозвался Штирц. — Похоже искренне. Гибель одной из высших жриц, действительно, большая потеря для паломников.
Да уж надо думать, что так и есть. И все еще неизвестно как это отзовется на нашей договоренности с богиней. Ненавижу такие форс-мажоры…
— Александр, — произнес Штирц, — Ты же не думаешь всерьез сжечь это дерево одной бочкой самодельного напалма?
— Это не для дерева, — отозвался я, морщась и потирая пульсирующий болью висок, глядя хмурую толпу прихожан перед храмом. — И, думаю я, пулемета тут может не хватить. Патронов у нас маловато всех перестрелять.
— Вот оно что, — Штирц тоже посмотрел на толпу перед храмом. — Вот оно что…
— И я не хочу сжечь виноградник, — добавил я. — Я лучше оставлю здесь всё, как есть сейчас. Виноградник необходимо сохранить. Эта ночь будет решающей. За нами либо придут, либо нет.
Но что-то ещё меня продолжало тревожить. Неизбежный штраф за гибель одной из заказчиц, это понятно. Но было что-то ещё. Я не мог оставаться на месте. Нужно было идти.
— Ангелина! — крикнул я.
— Чего? — хмуро отозвалась она, следовавшая в свою комнату с котлом для смешивания жидкостей в руках.
— А где наш Нанотолий? — повернулся я к ней.
— Да шляется где-то, — отозвалась. Анеглина. — Как всегда. Ночью приходил, а с утра его не видела.
— Нужно его найти, — пробормотал я. — Хватит ему шляться. Пойду прогуляюсь, пожалуй.
— Я с тобой, — тут же вскинулся Штирц. — Не стоит ходить здесь в одиночку.
Ну, это само собой, что не стоит…
Штирц собрал свои пистолеты, и мы вместе вышли на улицу. А Вака Два Пера пошел с нами, не задавая никаких вопросов и меч мой с собой потащил. Ладно, страшнее будем выглядеть, авось не решаться напасть среди бела дня.
Движимый не слишком понятным мне самому импульсом, я пошел обратно к девятиярусной пирамиде.
— Как же мне тебя взломать, сучка ты каменная? — пробормотал я, обходя её по кругу по движению часовой стрелки.
Встречный народ шарахался в стороны, обходя нас по широкой дуге. И раньше мы им не нравились, а теперь так и вообще. Да и черт с ними всеми, боятся, значит уважают. Впрочем, уважения мне от них тоже не требовалось. Не отсвечивайте, не попадайтесь на пути, и хватит с вас.
Лестница на вершину пирамиды вела только одна, та, по которой мы на нее и поднимались сегодня. Никакого другого пути не было. Ну, впрочем, я другой путь и не искал. Я искал своего тупая.
Мы шли вдоль стены первого яруса, камни поросли травой, лианы пробивались между щелей булыжников, я подозрительно их озирал, вдруг дернутся? Я теперь долго не смогу спокойно на лианы смотреть. Насмотрелся уж за сегодня.
В общем, идти непонятно куда мне быстро надоело, и я поймал пробегающего мимо местного пацана, не успевшего вовремя уйти с моего пути.
— Эй! — я ухватил его за шиворот. — Видел здесь такого мелкого зверька, ушастого с полосатым хвостом? Дерзкого и наглого?
И показал жестами. Пацан робко указал мне пальцем направление.
— Ага, — я удовлетворенно кивнул и отпустил пацана — Напали на след. Уже хорошо.
Пацан тем временем смылся, а мы завернули за ближайший угол куда и было указано и действительно нашли тупая. Даже не одного.
Сотни тупаев!
Натурально, сотни тупаев тусили тут на первом ярусе пирамиды, бродили довольно, выгнув полосатые хвосты, прыгали по камням, чесали подмышки, дремали, уложив голову на пышный хвост соседа, жрали, обирали с себя насекомых.
Я обозрел это мохнатое сообщество, видимо законно тут обитающее и понял, что Нанотолия я тут не найду, даже если очень захочу.
— Нанотолий! — заорал я. — Эй! Пора жрать! Цып-цып-цып, моя киса!
— Тупайи не кошки, Саша, — неуверенно улыбаясь, произнес Штирц. — И даже не цыплята.
— А то я не знаю, — раздраженно отмахнулся я.
— И это какой-то местный вид, — пробормотал Штирц. — У нас тупай — а это тупайя. Нанотолий крупнее, и у него шерсть синего оттенка. А эти жёлтые.
— Нанотолий! — заорал я снова. — Ау! Пора домой! Солнце садится! Ну вот что за непослушный тип…
Тупайи, даже не вздрогнув, не шевельнув ни одной из сотен пар ушей, продолжали заниматься своим тупайными делами: спать, потягиваться, чесаться и жрать виноград, роняя объедки на брусчатку у основания пирамиды.
Так, стоп. Виноград.
Я наклонился и подобрал недоеденный кусок ягоды с камней.
— Этот виноград из виноградника на вершине пирамиды, — произнес я, разглядывая ягоду.
— Серьезно? — удивился Штирц, взяв ягоду у меня из рук. — Да, очень похоже. Где они его взяли?
— У них есть своя дорожка наверх, в обход главной лестницы, — проговорил я, — внимательно осматривая каменный склон и ярусы выше. — Здесь есть еще один секретный проход.
— И как же мы его найдем? — произнес Штирц, тоже задирая голову.
— Сбор информации и анализ, — пробормотал я. — Сбор информации и анализ. Ведь собственно для этого мы сюда и явились.
Надеюсь, наших объединенных аналитических способностей достаточно, чтобы решить эту загадку.
— Тупайи — сумеречные животные, — произнес Штирц. — Сейчас они сыты. Но можно понаблюдать, куда они пойдут утром.
— Хорошая мысль, — я одобряю хлопнул доктора по плечу. — Отличная мысль! Вот ты этим и займешься.
— Да я и не против, — произнес Штирц. — Но нам нужно успеть вернуться в гостевой дом до темноты. Ни к чему накалять страсти.
— Пожалуй, ты прав, — отозвался я. — Нужно успеть.
И мы двинулись обратно. Обошли пирамиду по полному кругу и вышли обратно к лестнице наверх и храму напротив. Ничего интересного на пирамиде больше не заметили. Солнце коснулось нижним краем ломаной полосы леса вдалеке.
Я решил пока не соваться в храм. Пусть скорбят. Нужно дать им немного времени. Пусть Кора и ее сестры оплачут несчастную жрицу Огня, я даже имени ее не узнал. Я могу дать им на это немного времени. Совсем чуть-чуть. До утра, может быть. Не дольше.
У меня нет времени на соблюдение их траура. Я должен спешить, прежде чем Замойские пронюхают, что меня нет дома и решатся на удар в спину.
А на подходах к гостевому дому нас уже поджидали неприятности.
Мелкий мальчишка выскочил из наступающей темноты рассеянной красным светом костров разложенных в разных местах площади и врезался прямо в меня:
— Искандер! Спаси мою мать! Искандер!
Ого! Да это же тот самый пацан, что показал мне дорогу к лежбищу тупаев. Вот так встреча.
— Какого чёрта? — я схватил пацана за плечи. — Что случилось?
— Искандер! — заорал пацан. — Её хотят отдать дереву! Каждую ночь отдают кого-то дереву! Они её поймали! Они её уводят…
— Чего? — удивился я. — А ну, показывай.
И пацан повел меня через багровый свет костров, через толпы людей. Свет закатного солнца моргнул на вершинах пирамид и угас. Солнце зашло.
Мы не сразу их нашли, хотя идти пришлось не далеко. Темно уже стало.
Мы нагнали плотную группу мужиков с расписными щитами и копьями, с конскими хвостами под наконечниками, с пути которых разбегались прочие пилигримы. Где-то я такое уже видел, хе.
В середине группы, спотыкаясь и плача брела женщина в простом длинном платье с веревкой на шее.
— Это они? — спросил я, и пацан быстро закивал. — Понятно. Не лезь вперед, понял? Док, доставай оружие. Сейчас, по всему вижу, придется прибегнуть к классической пистолетной дипломатии…
Я вплотную приблизился к группе и рявкнул:
— Всем стоять!
Группа рассыпалась и ловко так перестроилась щитами и копьями ко мне. Толково. Слаженная группа. Воины какого-то из данайский племен. Лицом слегка отличались от местных, и повыше ростом. Опытные воины. Десять человек, рядовых бойцов и здоровенный бородатый предводитель, что держал другой конец веревки, наброшенной петлей на шею жертвы. Так-так.
Предводитель, осмотрел меня с головы до ног, и шагнул мне навстречу, потянув веревку за собой.
— Ты решил отобрать нашу жертву Великому Древу? — прорычал предводитель с очень сильным акцентом. — Что ты о себе возомнил, иноземец?
— Оставь её в покое, кто бы ты ни был, — прорычал я в ответ.
— А ты мне никто, — выплюнул плечистый бородач. — Не знаю потомком какого бога ты себя назначил. Мне плевать, я ничего о нём не знаю. И мне плевать на подвиги, которые ты совершил, я не слышал ничего о тебе, иноземец, о тебе песен не поют у наших вечерних костров.
— Ну, так услышишь меня самого, — усмехнулся я.