— Там дальше нечто вроде вентиляционного выхода, — показал Штирц. — Тупаи уходят туда.
И верно — на высоте человеческого роста в стене пещеры обнаружился неброский узкий проход, обложенный камнем. На краю прохода сидел и заинтересованно наблюдал за нами сидел, подёргивая полосатым хвостом, наш запропавший товарищ Нанотолий.
— Нанотолий! — воскликнул я. — Ты ли это, приятель? А ты чего тут делаешь?
Нантолий окинул меня недоуменным взглядом в том смысле, что мол, сижу тебя жду — а ты чего думал? Тупай потянулся, перебрался с камней мне на плечо, и потерся мордой об мое ухо.
— Хороший знак, — произнес Штирц глядя на нашего тупая на моем плече. — Мы на верном пути.
— Ну, что? — произнес я озирая узкий проход в глубину пирамиды. — Никто клаустрофобией не страдает? Тогда полезли.
Вака передал мне меч, ловко взобрался по камням к проходу и подтянул к нему остальных.
Но далеко мы углубиться не успели, наткнувшись на препятствие.
— Тут решётка, — сообщил Вака. — Бронзовая.
Я подсветил ситуацию светом элементаля в гарде моего меча. И то верно. Решетка из перекрещенных бронзовых прутьев. Ячейки достаточно крупные чтобы сквозь них прошли тупайи, но не люди.
— Вот блин, — проговорил я и потряс решетку. Ещё держится, крепкая.
— Как неудачно, — произнес Штирц. — Динамита у нас нет.
— Ничо, прорвемся, — усмехнулся я в ответ. — Вот и пригодятся нам бронебойные пули.
— Дайте я в неё выстрелю, — предложил Степка, поднимая ствол пулемета.
— Но-но-но, горячий данайский парень, — остановил я его творческий порыв. — Стрелять он собрался. Положишь всех рикошетами от стен. Можно, конечно, эликсиром попробовать… Но нет, по уму всё сделаем. Технологически. Ангелина! Тащи сюда свою жижу, не зря страдала.
Мы засунули патроны из распотрашенной пулеметной ленты во впадины у входов прутьев в камень. Полили все зажигательной смесью Ангелины и выбрались из прохода.
Вака вытащил из кармашка на поясе кусок трута из льняной тряпки, обмотал его вокруг подобранного камня, чтобы утяжелить. Доктор поджег трут своей бензиновой зажигалкой, и Вака ловко забросил задымивший трут в глубь прохода.
— Пригнись! — скомандовал я.
А сам осторожно наблюдал. Судя по вспыхнувшему в глубине алому пламени мы добились цели. Из прохода повалил густой черный дым, запахло паленой резиной, а потом начали рваться бронебойные патроны, подняв в воздух всех окрестных птиц.
Иногда пули с визгом вылетели наружу, оставляя трассирующий след.
— Жарковато становится, — пробормотал я, тоже пригибаясь.
Но в течении четверти часа выстрелы прекратились, жар угас, дым перестал валить из прохода, воздух очистился, и мы рискнули заглянуть внутрь, оценить дело рук своих.
Получилось неплохо. Коридор закоптило, как дымовую трубу, но взрывы боеприпасов частично раздробили камень, прутья повело от высокоградусного жара огненной смеси, и мы выбили несколько ещё горячих бронзовых палок пиная решетку ногами. Образовался проход достаточный чтобы протиснуться дальше.
— Давайте по одному, — пробормотал я, когда решетка совсем остыла и пролез на ту сторону. Вака передал мне меч со светящимся элементалем, и пролез вторым, потом Ангелина довольная от того, что ее грязный нелегкий труд не остался бесполезным, потом и все остальные.
Создатели этого прохода незваных гостей не жаловали.
Судя по костям, порой хрустящим под ногами, немало тупаев в прошлые годы в этом коридоре полегло под ударами охранных элементалей и механизмов. Вон череп, пробитый тяжелой стрелой, попал зверек под взведенный самострел. Местный подвид явно был сильно глупее нашего Нанотолия. Похоже, низкая обучаемость, помноженная на неуемное любопытство, подгоняемое неутолимым голодом привело к тому, что эта стая тупаев в конце концов разминировала проход по всей длине собственными тушками.
Впрочем, не расслабляемся: кто знает, что нас там еще ждёт…
— Ненавижу такие щели, — пробормотала Ангелина. — Кажется, что тебя вот-вот раздавит.
— Не накаркай, — усмехнулся я, делая осторожный шаг вперед, где пол подо мной тут же провалился и я кувыркнулся в черную бездну.
— А-а-а!!!
Меня спас меч. Я шел с мечом в руке, удерживая его рукоятью вверх удерживая за заточенную часть под гардой, как крестоносец свой крест, поднимая повыше, чтобы светлее было и когда рухнул в черную щель, вцепился в меч, который оказался чуть длиннее краев ловушки и заклинил между камней уходящей в непроглядную тьму шахты. Острием с одной стороны и яблоком на рукояти с другой.
— Да блин!
Я повис, болтаясь, подпрыгивая вверх-вниз под проснувшимся, но удерживающим меня вибрирующим лезвием. Напрягая все силы, я подтянулся и ухватился за меч обеими руками.
— Саша! — истошно завопила вверху Ангелина.
— Хорош орать — прохрипел я, болтаясь на руках под прогнувшимся мечом. — Вытаскивайте меня…
И тут Вака снова оказался ловчее остальных. Встав над щелью, он сбросил мне веревку, с петлей на конце, в которую я в конце концов смог просунуть ступню и опереться на нее. Затем меня общими усилиями подтянули к краю щели, а там уже вытянули за обе руки обратно на ровный пол коридора, где я в изнеможении и свалился.
— Так! Стоять! — воскликнул я вскидываясь.
Нагнулся над провалом, взялся за рукоять и со скрежетом выдернул прогнувшийся в середине меч из щели. Не хватало только и его тут потерять! Лезвие благородного оружия героически пережило и это издевательство, лезвие мгновенно упруго разогнулось и, повибрировав успокоилось.
Ух! Да здравствуют двуручники и озабоченные социопаты, что их изобрели! Я живой!
Полный нахлынувших чувств я поцеловал меч в стальное перекрестье.
Ловушка, видимо, выдерживала легких тупаев, а подо мной вот наконец провалилась. Какие здесь поработали, однако, коварные строители, чтоб они ещё раз сдохли.
— Вот говнище! — высказался я наконец в сердцах, заглянув в реально бездонную щель, едва не пожирающую меня без остатка в цвете лет. Оттуда задувал ледяной ветер. — Срань же какая, мать твою!
А затем грязно выругался.
— Саша, разве вам подобает подобна лексика? — похоже, я неприятно удивил нашего доктора столь низким экспрессивным слогом.
Ну, в принципе, доктор прав, положение обязывает. Вон, даже Ангелина, наша официальная мещанка смотрит на меня с молчаливым осуждением.
— Ладно, не подобает, — буркнул я. — Считайте тогда, что был я невероятно обескуражен.
Это удовлетворило вкусы собравшегося общества.
Один за другим мы перебрались через щель в полу. Прежде чем уйти, я плюнул в зияющую бездну:
— Подавись, падла.
Мы двинулись дальше с утроенной осторожностью прощупывая пол и стены перед тем как сделать следующий шаг. Буквально ползли на ощупь, опасаясь, что нас вот-вот намотает на шестерни какая-нибудь очередная ловушка, порождение сумрачного лесного гения строителей этих пирамид.
Да чтоб я сюда ещё когда-нибудь по собственной воле сунулся? Да ни в жизнь! Я и так не понимаю, чего я тут забыл.
Почти в самом конце коридора в потолке обнаружилась дыра, узкая шахта, уходившая отвесно вверх. На полу под ней валялись высохшие сморщенные ягоды винограда. Я встал под шахтой заглянув вверх и увидел далеко в наверху, возможно на самом верху пирамиды, дневной свет.
— Похоже, тупайи поднимаются наверх здесь, — произнес доктор Штирц вставая рядом и морщась на солнечный свет.
— Мы тут не пройдем, — мрачно проговорил я.
— Здесь дальше дверь, — услышал я голос Степана. — Чо-т только… Взгляните сами, Александр Платонович.
Это была дверь с лицом привратницы, вроде того, что мы встретили на въезде в храмовый комплекс. Только эта была мертва и мертва уже давно. Высохла так, что зубы вылезли меж растянувшихся губ. Я медленно протянул руку и толкнул голову мумии, и решетка из ветвей рассыпалась сухой трухой и грудой костей. Все-таки когда-то это был живой человек. Никакой это был не автоматон, оживленный элементалем. Это было что-то куда более жуткое.
— Чем они тут занимаются, на самом деле? — проговорил Штирц, столь же неприятно пораженный, что и я сам.
И то верно. Я молча стоял, глядя на голый оскаленный череп, с которого плоть осыпалась в прах вместе с волосами и тоже думал что же тут твориться то у вас, Кора дорогая? Что это такое вы тут вымучиваете? Что же вы такое тут злоумышляете? Нет ответа. Ну, это — пока нет.
— Саша, нам нужно двигаться дальше, — проговорил Штирц за моей спиной.
— Да, конечно, — угрюмо проговорил я, перешагнув череп. — Все за мной, времени мало. Закат скоро.
Коридор за рассыпавшейся решеткой мертвой привратницы вскоре стал таким узким что мне пришлось сгрузить Нанатолия на руки Ангелине и отдать меч Вака, чтобы протискиваться, проталкивая свое тело в щель изо всех сил.
Пригнувшись я в конце концов, вытащил себя из щели в обширную высокую узкую каменную залу, освещенную падающим сверху через переплетение корней солнечным светом.
Настороженно огляделся. Вроде безопасно. По-крайней мере, прямо сейчас никто не нападает.
Помог выбраться остальным из щели прямо посреди глубокого эпического барельефа, и тогда уже огляделся.
Похоже, это было нечто погребальной камеры, с барельефами на стенах на тему занимательного жития богини Дан. Вот она, обычная женщина во власти мирового дерева; вот дерево прорастает через её суть; а вот уже сама Дану перерастает дерево и становится прародительницей всего…
— Нам стоит быть осторожными, — тихо произнес доктор Штирц озирая купол из сплошных скрывших потолок корней, — Мы точно в середине пирамиды. А значит, это корни Древа.
— Всем тихо, — негромко приказал я.
В центре залы, а значит, как сказал Штирц, в центре пирамиды, несколько полукруглых каменных ступеней вели к высокому каменному трону на возвышении. А там в падающем сверху свете я увидел нечто, что совершенно не ожидал тут увидеть.
Это был человек, лежащий на троне.
Сначала я решил, что это очередной декоративный труп, только в черных ростовых доспехах без шлема. Но нет, я ясно различил, что он дышит — легкая струйка пара изредка вырывалась из его рта в этом стылом подземелье глубоко под пирамидой.