Я пошевелил ногами, руками и затем попытался приподняться. Мне удалось встать на колени, вытереть рукой рот и, собравшись с силами, пошатываясь и придерживаясь за стену, наконец встать на ноги. Липкая жидкость медленно сочилась из раны на моей голове.
Прошло еще некоторое время, пока я окончательно пришел в себя, немного почистился и, чиркнув спичкой, осмотрелся. Неподалеку от моей помятой шляпы валялась синяя, из толстого стекла бутылка. Когда я поближе поднес к ее утолщенной части спичку, то на одной стороне ее чуть заметно вспыхнули маленькие ворсинки, оставшиеся на ней, очевидно, от моей шляпы.
Я вышел на улицу. Движение там было обычное, и я не заметил никого, кто бросал бы на меня сколько-нибудь подозрительные взгляды. В двух-трех шагах от меня стоял какой-то пожилой мужчина и задумчиво смотрел на дом, из которого я вышел.
— Вы не заметили, кто-нибудь выходил отсюда? — спросил я, подойдя к нему.
Он взглянул на меня, затем на дверь, из которой я вышел, и пробормотал:
— Никого я не видел.
— Жаль, — сказал я, проведя рукой под своей шляпой, и показал ему свои измазанные кровью пальцы. — Только что меня ударили там по голове.
На его лице появилась гримаса, и он резким тоном проговорил:
— Проклятые подонки! Все время они заняты этим. Стоят в темных вестибюлях, подъездах и бьют первого попавшегося. Каждую ночь. Вам не следует заходить в неосвещенный подъезд. Никогда. Вот так они и убили старого Чесера. Всего за тридцать центов, которые они у него нашли.
Он презрительно сплюнул и пошел своей дорогой.
Я выругался про себя и быстро себя ощупал. Оказалось, что бумажник был цел, а револьвер по-прежнему засунут за пояс.
Я вернулся назад, вошел в открытую дверь и, не обращая внимания на царившую на лестнице темноту, придерживаясь за скрипевшие перила, стремительно поднялся наверх, на ту лестничную площадку, где помещалась квартира Тэлли Ли.
Дверь была открыта, передняя погружена во мрак. Я чиркнул спичкой и заметил, что дверь в комнату Тэлли была полуоткрыта и в комнате также царила темнота.
Держа в руке револьвер, я вошел в комнату и прислушался. Вокруг стояла полная тишина. Я нащупал; выключатель, повернул его, и в комнате вспыхнул свет.
Действовал я очень неосторожно и беззаботно. Если бы здесь находился кто-либо с пистолетом в руке, то мои дела окончились бы весьма плачевно. Но никого в комнате не оказалось, кроме Тэлли. Она лежала на своей кровати с разбитой головой. Кровь на ее лице еще не успела свернуться. Она лежала в спокойном положении, слегка повернувшись на бок, и можно было с уверенностью утверждать, что она не видела, кто и как нанес ей смертельный удар.
Однако я знал, чем именно нанесен ей удар. Чуть раньше я испытал это на самом себе.
Несколько секунд стоял я возле убитой, пытаясь охватить взглядом все детали обстановки в комнате.
Прежде всего в глаза мне бросился коврик, видимо, с силой отброшенный ногой в сторону, хотя ясно, что никакого насилия или борьбы здесь не было. Тэлли убили во сне.
В следующую секунду меня поразила еще одна деталь, и я, еще не вполне осознавая ее значение, почувствовал, как неистово заколотилось мое сердце и как страстно мне захотелось немедленно схватить убийцу и долго, с наслаждением сжимать его горло своими руками.
Эта деталь потрясла меня. На вешалке, в углу комнаты, висела накидка прекрасной Эллен.
Здесь была еще одна небольшая комнатка, отделенная занавеской.
Я тихо позвал Эллен, но никакого ответа не получил. Я позвал ее громче, но с тем же результатом. Тогда, отдернув занавеску, я быстро вошел в эту комнатку и оглядел ее в полутьме. Прежде всего я заметил очертания настольной лампы на подставке около окна. Я подошел к ней и зажег, делая все почти механически. Мой ум в какой-то степени оцепенел от сознания того, что через секунду-две я увижу Эллен, неясные очертания фигуры которой я уже успел заметить, добираясь до лампы. Я представил себе тонкую струйку крови, сбегавшую по се щеке, и, сжав губы, резко повернулся. Крови я не заметил. Подойдя к Эллен, я пощупал пульс. Почувствовав его биение, я как-то сразу и внезапно ожил. Я осторожно осмотрел ее голову и обнаружил у правого виска содранную кожу и большой синяк, причиненный каким-то ударом.
Я смочил водой полотенце, вытер ее лицо и положил полотенце на лоб и виски.
Некоторое время спустя с ее губ сорвался легкий, мягкий стон.
— Эллен… Эллен…
Она слегка пошевелила головой, и тут же веки ее дрогнули.
Я снова смочил полотенце, протер им ее лицо и принялся слегка бить им ее по щекам, пока она не открыла глаза. Сначала они были бессмысленными, потом в них отразилось недоумение.
— Что случилось, дорогая? — спросил я.
Память возвращалась к ней медленно. Понемногу она начала приходить в себя, недоуменно всматриваясь в мое лицо.
— Дип?..
Я мягко и осторожно сжал ее лицо.
— Вы нормально себя чувствуете, крошка?
— Дип?..
— Конечно, дорогая. Это я.
Внезапно она, по-видимому, что-то вспомнила, глаза ее, наполненные ужасом, широко раскрылись, но, прежде чем она успела закричать, я зажал ее рот рукой и привлек к себе ее голову.
Когда приступ прошел, я спросил:
— Так что же случилось?
Она облизнула пересохшие губы.
— Дверь… Я подошла к ней… и ответила… думала, что это вы…
Широко раскрытыми глазами она пытливо всматривалась в меня.
— Это не я был, крошка.
— Когда я отперла дверь… она… дверь… с силой распахнулась… я упала… и ничего не помню больше… Дип, что же произошло?
— Очень просто. Вы получили удар по голове. Может быть, только створкой двери, а может, еще дополнительно и синей бутылкой.
— Что?
— Он и меня стукнул этой бутылкой.
— Но кто?
— Не знаю.
— Дип…
Она протянула руку и коснулась моего лица.
— Дип… А что… с Тэлли?
— Она убита, Эллен.
— Нет! — вскрикнула она и прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать новый крик. Но уже через секунду глухие рыдания сотрясли все ее тело, и я, крепко обняв ее, держал ее в своих руках, пока она не успокоилась.
Снова смочив полотенце, я обтер ее лицо, усадил ее прямо и, когда убедился, что она более или менее овладела собой и может ясно мыслить, сказал:
— Теперь слушайте. Можете вы что-либо припомнить о нем?
Она покачала головой.
— Только то, что я уже сказала.
— Его лицо вы видели?
— Нет.
— Как он был одет?
— Это случилось слишком быстро, Дип.
— Он говорил?
— Нет… Я… не знаю… Нет, он ничего не сказал.
Она подняла на меня встревоженные глаза, а затем огляделась.
— Вы… принесли меня сюда?
— Нет, не я. Это он. Ему нужна была Тэлли. Он притащил вас сюда и затем убил Тэлли.
Дрожь пробежала по ее телу, и она вновь вся напряглась в моих успокаивавших ее руках.
— Но почему, Дип? Почему?
— Пока я еще не знаю. Но скоро я найду ответ на этот вопрос.
— Что мы будем делать?
— Позвоните в полицию. Больше ничего не остается делать.
— Но Тэлли…
— Для кого-то она представляла большую опасность. А теперь ее пет. И вот что: чувствуете ли вы себя уже достаточно хорошо, чтобы ответить еще на некоторые мои вопросы?
— Спрашивайте, Дип.
— Хорошо. Но постарайтесь не допускать ошибок в ответах. У пас не так много времени. Расскажите все, что случилось после того, как вы вернулись сюда.
Она вновь облизнула свои сухие губы, откинула назад волосы, сложила на коленях руки и уставилась в пол. Она уже стала спокойнее, но плечи ее слегка подрагивали, что не исключало опасность нового приступа истерики.
— Здесь был доктор, — начала она. — Он сказал, что у Тэлли все в порядке, но она немного возбуждена и ей надо успокоиться. Что-то успокоительное он и прописал ей. Миссис Глиссон… с ее мужем вы говорили внизу… Миссис Глиссон ушла, когда я вернулась. Когда Тэлли проснулась, я покормила ее.
— Она что-нибудь сказала?
— Ничего… особенного. Она была очень утомлена. Я дала ей пилюлю, которую оставил доктор, и некоторое время сидела с ней.
Она замолчала, затем сжала руки и сказала:
— Дип…
— Ну?
— Тэлли была напугана. Даже во сне она чего-то боялась. Она пыталась кричать и не могла.
— Продолжайте.
— Она произнесла ваше имя. И имя Беннета также. И некоторые слова…
— Повторите их.
— Они были бессвязные, непоследовательные.
— Хотя бы отдельные слова. Все, что помните.
— Как будто она говорила о том, что могла бы что-то привести в порядок. Еще говорила, что сможет что-то сообщить, и она это непременно сделает, и что она знает, как ей надлежит поступить. Затем она пыталась кричать. А потом назвала вас по имени, вслед за тем — Беннета.
Я молчал, мысленно оценивая ее сообщение.
— Дип, не была ли она убита… из-за вас?
Я положил руку на ее руки и сказал:
— Не думаю, чтобы из-за меня.
— Говорите правду, Дип.
— Я никогда вас не обманывал, дорогая.
— В таком случае…
— Не думаю так. По крайней мере, прямой связи нет. Я убежден в том, что так или иначе она была бы убита, независимо от того, нахожусь я здесь или нет.
Она вздохнула и сказала:
— Что мы будем делать, Дип?
— Как я сказал, позвоните копам.
— Но что случится тогда с вами?
— Никаких копов я не боюсь, детка. Вы должны это знать.
— В таком случае позвоните им.
— Разумеется, — сказал я.
Она внимательно посмотрела на меня, терпеливо ожидая, что произойдет. Я помог ей подняться и провел в кухню так, чтобы она не смогла видеть убитую. Затем подошел к телефону.
Дежурный участка сказал, что машина выезжает немедленно и что никто ничего не должен трогать в комнате убитой. Я сказал, что конечно, и положил трубку.
В комнате Тэлли я нашел свой чек, приколотый к ее подушке, порвал его на мелкие кусочки и выбросил их в туалет, смыв затем водой.
Потом вынул из-за пояса револьвер, обернул его тряпкой и сунул в мусорный ящик, поставив сверху ведро с помоями.