Однако это не могло погасить всего того ужаса, что она испытала от объятий высшего мертвеца.
И теперь ей что, полагалось его поцеловать?.. Мертвого мужика?!
Она посмотрела на блестящие хрустально-голубые радужки вампира и на короткую секунду подумала о том, как должно быть несправедливо, что настолько красивые глаза горят на лице нежити, а не живого человека.
И уже в следующий миг она была готова оттолкнуть вампира. И даже, может быть, бросить в него каким-нибудь заклятием, которое удастся сплести дрожащими влажными пальцами.
С какой стати она должна его целовать? Пусть придумает иной способ помочь ей с артефактом.
Но сделать что-либо Диара не успела. Потому что следующим движением Элиас зарылся ладонью в ее распущенных волосах, обхватил затылок, не давая отстраниться, и резко накрыл ее губы своими.
Диара хотела закричать. Ей казалось, что она вот-вот выплюнет собственные легкие, потому что дыхание застряло в груди.
Но… ничего этого не произошло. Потому что губы Элиаса оказались горячими. Такими же, как у любого живого человека. И от ощущения их прикосновения под кожей будто рассыпался сноп искр.
Вблизи от вампира распространялся приятный, почти незаметный аромат. И Диаре вдруг начало казаться, что ничего ужасного не происходит. Просто она стоит ночью в зимнем лесу под раскидистой елью, вдыхая немного колючий запах еловой коры, иголок, растертых между ладонями, и замерзшей рябины. А еще стало казаться, что она целуется вовсе не с вампиром, а с каким-то незнакомым мужчиной.
Страх ушел незаметно, но так же быстро, как и появился. Его место заняли беспокойные мурашки, скользящие по пояснице, и нервно вздрагивающие пальцы, лежащие на груди мужчины.
И все же Диара не планировала целоваться с вампиром ни при каких обстоятельствах. Даже учитывая, что это совсем не противно.
А, может быть, даже наоборот…
Перед глазами вдруг всплыл образ вздорного, наглого соседа по дому, и отчего-то девушка почувствовала стыд. Будто она делала что-то ужасное, что-то неправильное и едва ли не чудовищное.
Она не успела подумать, с какой стати чувствует себя чем-то обязанной Лютеру, но уже вынырнула из омута странных ощущений и начала отталкивать высшего вампира.
Однако едва она надавила на широкую грудь Элиаса, как вампир вдруг прижал ее ближе к себе, вжимая в собственное тело. И в этот момент Диара наконец ощутила мощный поток проснувшейся темной магии.
На одно короткое мгновение губы мужчины отстранились от нее, давая ей возможность вдохнуть, немного прийти в себя. В этот момент Элиас прошептал:
— Зови Тьму…
И снова накрыл ее губы, только в этот раз прижал ее еще крепче, сжав волосы на затылке в кулак, не давая лишний раз шевельнуться. Диара не успела удивиться тому, что он сказал, как в ее рот проник его язык.
Горячий, собственнический, страстный…
Элиас целовал ее так, как целует любовник женщину, которую давно желал. И Диара, вероятно, испугалась бы этого еще сильнее, чувствуя, как то и дело его клыки едва-едва касаются ее губ. Как напрягаются его руки, сжимающие ее, будто подчиняющие его воле. И как в голове становится странно пусто. Легко. Словно этот поцелуй утягивает ее в какой-то темный водоворот, в котором все тело начинает гореть от близости и морозного запаха высшего вампира.
Но возмущения больше не было, потому что его отголоски оказались прочно заперты в будто бы одурманенном сознании девушки. Диара чувствовала себя плывущей по темным волнам, которые укачивали и дарили странное ощущение мрачного удовольствия.
Ей больше не хотелось сопротивляться, хотелось слушать и выполнять приказы. Например, звать Тьму. Пусть даже в этот момент ее рот был занят, а мысленные заклятия не работали у большинства колдунов. Раз Элиас сказал — надо действовать!
И все же в голове на краткий миг мелькнули воспоминания из академического курса некромантии. Ведь прямо сейчас ей необходимо было произнести слова, чтобы магия древнего языка начала работать. Впрочем, поговаривали, что некоторые некроманты на закате своей жизни начинают обладать настолько высокой концентрацией и умением, что им больше не нужно прибегать к вербальной форме управления Тьмой. И хотя Диара не знала ни одного такого мага, сейчас она без вопросов поверила вампиру.
В мыслях сами собой начали складываться слова подчинения Тьмы. Если она собиралась впоследствии воспользоваться всей силой мертвой богини, то именно такой ход был самым разумным.
«Desliver fer nahde, Fjert…»[7]
И как только Диара прошептала про себя эти слова, Тьма, которой сочилось тело Ишхары, ринулась в ее анарель бешеным потоком. Будто все это время только и ждала приказа!
Девушка дернулась, испугавшись, что страшная голодная мощь сомнет ее этим ураганным порывом.
Однако вампир сдержал слово. Его пальцы на ее затылке слегка пошевелились, будто складываясь в какой-то символ, и магия послушно, как домашний пес, сменила направление, проходя сперва сквозь его грудную клетку. Как через губку, которая фильтрует все ненужное. Все то, что могло повредить ей, Диаре.
И когда сила прошла через его тело, на выходе устремляясь в ее анарель, девушка вдруг поняла: что-то вокруг меняется. Тьма низших уровней больше ей не страшна!
Радость оттого, что все получилось, целиком затопила Диару. Она даже не сразу заметила, что Элиас медленно отстранился, отпустив ее волосы, перестав удерживать ее за талию и теперь касаясь лишь одной ее руки.
Диара несколько раз моргнула, глядя в улыбающееся лицо напротив. Пытаясь понять, почему его глаза так хитро прищурены, ведь он помог ей, не взяв с нее ничего, кроме пустого обещания, которое так легко нарушить.
А затем ее ладонь, которую он держал в своей руке, вдруг обожгло.
Она резко отдернула руку, разглядывая, как в самом центре появилась одна из множества печатей, которые могут связать договором двух колдунов.
В ушах застучало.
— Что это? — выдохнула она, безуспешно пытаясь стереть кроваво-алый знак, который, впрочем, начал гаснуть, будто впитываясь в кожу.
Это был треугольник, внутрь которого вписан еще один треугольник. Только перевернутый и без одной грани. Словно птица в пирамиде.
Или летучая мышь…
— Это печать, которая подтверждает твое слово, девочка, — промурлыкал Элиас. — Теперь, когда придет время, ты должна будешь выполнить обещанное. Или умрешь.
Хуже этого было ничего и не придумать. Теперь она была должником высшего вампира.
— Но не переживай, — добавил он весело. — Если выполнишь уговор, останешься жива и здорова.
Диара сжала зубы, не желая признаваться самой себе, что вампир все же обвел ее вокруг пальца, заставив сделать то, что было нужно ему.
Впрочем, ведь ей это тоже было нужно, тогда стоит ли злиться?
— Но я так и не сделала то, ради чего пришла сюда, — с раздражением выдохнула она. — Магия ушла, а ритуал остался непроведенным. А я не обещала тебе доступ к своему анарель за… один дурацкий поцелуй.
Девушка демонстративно вытерла губы тыльной стороной ладони, уверенно глядя в глаза высшему.
Элиас только тихо усмехнулся.
— Дурацкий ли?.. — переспросил он, и Диара с вызовом сложила руки на груди, злясь на себя за то, что все еще чувствует вкус его губ и, как ни странно, это не вызывает отвращения. — Не переживай, — продолжил вампир, — после того, как сила Ишхары прошла сквозь тебя, проблем с использованием ее тела у тебя больше не будет. Тьма тебя запомнила. Отныне этот «артефакт» полностью в твоей власти. — Он махнул рукой в сторону саркофага и даже немного насмешливо поклонился. — Я держу свое слово. Сдержи и ты, Диара Бриан Торре-Леонд.
Диара вздрогнула, в очередной раз понимая, что высший знает о ней гораздо больше, чем должен был.
Однако его слова не могли не обрадовать. Значит, теперь она в любой момент могла начать поиски брата! Только вот совершенно не хотелось делать этого в присутствии вампира, ставя себя в еще более беззащитное положение в процессе чтения заклятия. А то, не приведи темные боги, этому кровососу захочется снова ей помочь! И почему-то Диаре казалось, что в следующий раз на поцелуе он может не остановиться.
— Боюсь, у меня нет другого выхода, кроме как сдержать слово, — махнула она ему рукой, на которой уже совсем не было видно магической печати. Но это не отменяло того, что магия, скрепившая долг, никуда не делась. — И все же ответь мне, зачем тебе моя сила? Наверно, стоило спросить это до того, как я согласилась на сделку, — невесело усмехнулась она, но договорить не успела, потому что за нее закончил вампир:
— Но ты согласилась бы в любом случае. — Алые губы снова приподнялись.
Диара пожала плечами. Он был прав.
— Так зачем?
Теперь пришла пора вампира выдержать небольшую паузу, задумчиво склонив голову.
— Скажем… — проговорил он негромко. — Я хочу испытать, каково это — обладать не только темной силой, но и светлой. Ты — носительница смешанной крови. Золотой, как ее еще иногда называют. Можешь использовать магию и как друид, и как некромант. Вампирам это не дано, увы. Да и мало кому дано в принципе. Кроме того, я знаю, что ты обладаешь и многими другими талантами, о которых не известно никому, кроме тебя самой.
Диара изумленно открыла рот и тут же закрыла.
Он явно намекал на ее умение своим особенным зрением видеть не только сумеречную магию, что была доступна всем некромантам, но и токи жизни, ауру и даже какие-то внутренние особенности, которых не видят и друиды. А еще он мог намекать на ее неожиданную способность управлять чужой волей… Способность, которую она раскрыла, когда пыталась подчинить его самого.
— Что ты имеешь в виду? — осторожно поинтересовалась девушка, надеясь, что он все же подразумевает что-то иное.
Элиас усмехнулся и снова подошел к ней поближе.
— Я имею в виду магию, которой ты хотела подчинить мой разум, девочка.
Диара сдвинула брови и повернула голову в сторону, демонстративно не глядя на него, а затем буркнула: