– А вы все еще правите миром от имени своей газеты? – ответила Кэтрин.
– Честное слово, Кэти, вас следовало бы назначить посланником, – сказал американец. Он явно не шутил. Видимо, он вообще не умел шутить.
– Это Эл Хэмбер, – сказала Кэтрин Мак-Грегору. Она, представила ему и других корреспондентов – Джексона Стайла и Питера Холмса. – А это мистер Мак-Грегор. Он приехал вчера ночью с лордом Эссексом.
Мак-Грегор по наружности сразу определил, что Хэмбер и Стайл – американцы, а Холмс – англичанин. Стайл был мужчина крепкого сложения с ясными, удивленными глазами. В отличие от самоуверенного Хэмбера, у него был озабоченный вид. Англичанин Холмс – высокий белокурый мужчина – был самый красивый из них. Не вынимая трубки изо рта, он спокойно и деловито кивнул Мак-Грегору. Мак-Грегор тоже кивнул в ответ. Он почувствовал, что все эти люди хорошо знают друг друга. Как всегда замкнутый, Мак-Грегор, находясь в этом кружке, был как бы вне его; он наблюдал их, быстро определяя свое отношение к ним.
– Мы только что говорили про Кэти, – сказал Хэмбер, когда к ним подошел Джеб Уилс, – что ей следует быть, по крайней мере, посланником, если не послом. Но англичане, кажется, не любят женщин-послов? Этого, повидимому, добились лишь русские женщины.
Оставив Мак-Грегора с мужчинами, Кэтрин отошла с таким видом, словно заранее знала все, что они могут сказать.
Вернувшись, она услышала слова Хэмбера: – Остановить русских должны Англия и Америка. Это наша единственная надежда избежать гибели.
Холмс вынул трубку изо рта. – По-моему, лучше всего сбросить бомбу, и дело с концом.
– Может быть, этого и не потребуется? – хмуро сказал Стайл.
– Очень даже потребуется, – возразил Хэмбер. – Чего тут миндальничать?
– Ну, я не согласна, – сказала Кэтрин. – Если вы, американцы, начнете раскидывать свои атомные бомбы, рано или поздно кто-нибудь сбросит бомбу на Англию, и тогда мало что от нее останется.
– Англии все равно конец, – проговорил Холмс.
– Постыдились бы! – сказала ему Кэтрин.
– К сожалению, это так, – бесстрастно ответил Холмс. – Уже пятнадцать лет, как я социалист. Пятнадцать лет я ждал, чтобы в Англии победили социалисты. А теперь это уже не имеет особого значения. Мы слишком бедны, чтобы стоять на своих ногах, и слишком слабы, чтобы сражаться в одиночку. Перед нами выбор – стать младшим партнером либо Америки, либо России, и, на мой взгляд, пусть лучше Англия погибнет, чем станет партнером России. С американцами у нас, по крайней мере, одинаковые идеалы и одинаковые нормы общежития, и раз уж мы должны идти с ними, то что же делать? У нас нет другого выхода, и если они хотят бросить бомбу на русских, пусть бросают скорей, чтобы покончить с этим. Я живу здесь пять лет и не считаю, что мир понесет большой ущерб, если все это взлетит на воздух, при условии, что я буду подальше и что русские не смогут дать сдачи.
– У русских тоже, может быть, есть бомба, – ехидно сказала Кэтрин.
– Может быть, – уныло согласился Холмс.
Хэмбер засмеялся, а Стайл заметил: – До этого их наука еще не дошла.
– Это вам неизвестно, – возразила Кэтрин.
– Вы всегда спорите, Кэти, – сказал Стайл. – Вы знаете не хуже меня, что русские не могут изготовить атомную бомбу. Для этого у них нет ни научных, ни технических возможностей.
– Ничего такого я не знаю, – ответила она и посмотрела на Мак-Грегора, который стоял, прислонившись к книжному шкафу, и слушал разговор с видом театрального зрителя, следящего за действием на сцене. Он внимательно смотрел на них, особенно на Кэтрин. Он уже достаточно пригляделся к ней, чтобы видеть, что она вмешивалась в разговор только когда могла что-нибудь возразить; но в эту минуту он не заметил, что ее глаза устремлены на него.
– Мак-Грегор – ученый, – сказала она Стайлу. – Спросите его, способны ли русские изготовить атомную бомбу.
Уединение Мак-Грегора мгновенно было нарушено, все обернулись к нему с такой поспешностью, словно он только что вырос из-под земли. Он понял, что ему придется померяться силами с этими людьми, здесь же, среди музыки и танцев, под веселый говор гостей, запивающих бутерброды с сыром водкой и пуншем.
– Я не физик, – сказал Мак-Грегор. – Поэтому я мало знаю об атомной бомбе.
– Во всяком случае, вы больше понимаете в науках, чем мы, – сказала Кэтрин.
– Но я ничего не знаю о России, – ответил он.
– Вам ничего не нужно знать о России. Вы только скажите, достаточно ли в России развита наука, чтобы русские могли изготовить атомную бомбу. Ну, скажите!
– Вероятно, – пробормотал Мак-Грегор.
– Пожалуйста, мистер Мак-Грегор, бросьте вы свою осторожность ученого, – сказала Кэтрин. -У вас должно быть свое мнение. Как вы думаете, русские отстали от других стран в области физики?
Мак-Грегор чувствовал, что на это он должен дать прямой ответ, если не хочет показаться дураком.
– В прошлом году американцы присудили премию имени Франклина русскому ученому за его труды в области физики низких температур. Я слышал, что в этой области и некоторых других областях чистой физики русские ушли далеко вперед, но лично я об этом знаю мало.
– Низкие температуры – это не атомная бомба, – сказал Стайл.
– Правильно, – согласился Мак-Грегор. – Но эту проблему нельзя отделять от изысканий в других областях физики. Физика низких температур дает очень много для изучения свойств водородного атома, а в науке всегда одно влечет за собой другое, особенно в физике.
– Какое это имеет отношение к атомной бомбе? – спросил Хэмбер.
– Никакого, – согласился Мак-Грегор, – но ведь использование атомной энергии – это прежде всего вопрос научных исследований, а в России научные исследования ведутся в не меньших масштабах, чем где бы то ни было.
– Я думаю, Мак-Грегор, что вы ошибаетесь, – сказал Стайл. – Насколько мне известно, атомная бомба – это прежде всего вопрос технологии и методов производства. Изготовление атомной бомбы требует такого высокого промышленного потенциала и такой организации технологических процессов, на какие способны только Соединенные Штаты. Россия, конечно, на это неспособна.
– Производство первой бомбы потребовало огромного напряжения сил, – сказал Мак-Грегор, – но это уже позади, и опять-таки благодаря теоретическим изысканиям. Все зависит от научных изысканий, и никто не имеет на них монополию. Ни одна страна не может назвать научное открытие только своим.
– Тогда почему у русских нет бомбы? – спросил Стайл.
– Откуда вы знаете, что у них ее нет? – повторила Кэтрин.
– Потому что иначе они сбросили бы ее, – сказал Хэмбер.
– На кого?
– На нас, – сказал Джексон Стайл. – Как только у них будет бомба, они ее сбросят. Я думаю, даже Мак-Грегор согласится с этим.
– А зачем им сбрасывать ее? – возразил Мак-Грегор. – Они этим ничего не добились бы.
– А мировое господство? Вот чего они стали бы добиваться, – сказал Стайл. – Неужели вы не понимаете, что при первой же возможности русские обрушатся на Вашингтон?
– Может быть, – ответил Мак-Грегор, – но если на то пошло, то я не вижу никакой разницы между Вашингтоном и Хиросимой. Атомную бомбу вообще не следовало применять, а разрушить Вашингтон ничуть не хуже, чем разрушить Хиросиму.
– Вот как? – сердито проворчал Стайл. – Мне кажется, это звучит довольно-таки антиамерикански и антидемократично, чтобы не сказать больше.
– Отнюдь нет, – ответил Мак-Грегор. – Я только говорю, что бомбу не следовало применять и нельзя применять ее в будущем.
– Но ведь благодаря ей кончилась война, поймите! – воскликнул Стайл.
– Она только приблизила конец войны, и то я в этом не уверен, – возразил Мак-Грегор.
– Если бы вы были в армии, вы рассуждали бы по-другому.
– Не переходите на личности, Джексон, это просто глупо, – сказала Кэтрин. – Кстати, Мак-Грегор пробыл в армии пять или шесть лет.
– Так разве вы не радовались, когда мы сбросили бомбу на Японию?
– Нет, – ответил Мак-Грегор, – я был огорчен, что ее вообще изготовили.
– О, господи! – воскликнул Холмс. – Почему?
– Это большая ошибка – использовать науку для того, чтобы сметать с лица земли целые города со всем населением.
– Вы пацифист, что ли? – сказал Хэмбер.
– Нет, я не пацифист, – с необычной горячностью ответил Мак-Грегор. – И пацифизм тут совсем не при чем. Сбрасывать атомные бомбы – это значит злоупотреблять достижениями науки. Это трагическая ошибка, и если мы совершим ее еще раз, то вызовем катастрофу, от которой ничто уже не сможет нас спасти.
– Нас вынуждают на это русские, – сказал Хэмбер.
– Чем? – спросил Мак-Грегор. – Почему мы должны сбросить атомную бомбу на русских или они на нас? Нам с ними не из-за чего драться.
– Так для чего же вы с Эссексом сюда приехали? – вызывающе спросил Хэмбер.
– Во всяком случае, не для того, чтобы начать войну, – ответил Мак-Грегор, озадаченный выходкой Хэмбера.
– Это как сказать, – возразил Хэмбер. – Соперничая в Иране, Англия и Россия пустят в ход все средства, кроме разве открытого объявления войны. Это только начало более крупного столкновения, и Эссекс приехал сюда, чтобы выторговать для Англии позиции повыгоднее. Это часть общего конфликта, который назревает между Россией и англо-американцами повсюду: не только в Иране, но и в Восточной Европе, на Дальнем Востоке, в Арктике и даже на нашей собственной территории. С этим-то вы согласны, Мак-Грегор?
– Я ничего об этом не знаю, – ответил Мак-Грегор.
– Как вы можете этого не знать? – сказал Стайл. – Разве Эссекс приехал не для того, чтобы укрепить позиции Ирана в его борьбе против русских?
– Я бы этого не сказал, – ответил Мак-Грегор.
– Тогда зачем он приехал?
– В Иране тяжелое положение. Лорд Эссекс пытается навести там хоть немного порядка.
– Никто не может навести порядок в Иране, это безнадежное предприятие, – сказал Стайл. – И я сильно сомневаюсь, чтобы Эссекса интересовало положение Ирана. Эти милые дипломатические разговорчики вы лучше приберегите для русских, Мак-Грегор. Нас вы можете не убеждать, что приехали сюда ради благоденствия Ирана. – Кругом все засмеялись.