Государственные деятели, участвовавшие в Венском конгрессе 1815 г., поняли, что следует воспользоваться случаем, чтобы покончить с неустойчивой и недостойной системой. Правила от 19 марта 1815 г. и дальнейшие дополнения к ним, принятые на Аахенском конгрессе, наконец, установили общепринятые основы дипломатической службы и представительства современных государств.
Были установлены следующие четыре категории представителей: 1) послы, папские легаты и папские нунции, 2) чрезвычайные посланники и полномочные министры, 3) министры-резиденты, 4) поверенные в делах. Но, что еще более важно, старшинство в каждой категории было установлено не в зависимости от весьма спорного положения и значения повелителя посла, а в зависимости от даты его назначения. При этой системе старший посол, т. е. тот посол, который пробыл дольше всех на данном посту, становится старшиной; дипломатического корпуса. Старшинство остальных послов устанавливается точно в хронологическом порядке. Этим избегаются острые споры о старшинстве.
С 1815 г. дипломатическая служба стала поэтому отдельной отраслью государственной службы каждой страны. Возникла отдельная профессия с собственной иерархией и правилами, которые привели к образованию своих условностей и своего рода франкмасонства. В последующих главах будет описано, как эта машина работает, настоящая глава должна была описать медленный процесс развития этой машины. В следующей главе будет сделана попытка показать развитие дипломатической теории, дополняющей дипломатическую практику.
Франсуа де Кольер. О способах ведения переговоров с государями(в сокращении)
Глава IЦель настоящего сочинения
Искусство переговоров с правителями настолько важно, что судьба величайших государств часто зависит от хорошего или дурного поведения и от мастерства ведущих переговоры лиц; следовательно, монархам и их первым министрам надлежит со всею тщательностью изучить природные или благоприобретенные качества подданных, которых они направляют в иностранные государства для поддержания добрых отношений с тамошними правителями, для заключения мирных, союзных, торговых или иных договоров, либо для того, чтобы воспрепятствовать другим державам в заключении таких договоров в ущерб их собственному государю, и вообще для препоручения их заботам тех интересов, которые могут быть там обеспечены при возникающих различных обстоятельствах.
Всякий христианский государь должен принять для себя в качестве главного принципа неприменение оружия для защиты или отстаивания своих прав, пока он не задействовал и не исчерпал доводы разума и убеждения. В его интересах также прибавить к ним силу благодеяний, которые, несомненно, являются одним из вернейших способов укрепления и увеличения его могущества; но прежде всего он должен взять к себе на службу хороших работников, знающих, как наилучшим образом использовать все эти способы, чтобы завоевать для него власть над сердцами и волею людей – ведь именно в этом и состоит преимущественно наука переговоров.
Наша нация столь воинственна, что мы едва ли можем себе представить славу или честь иного рода, нежели те, что завоевываются военным ремеслом. По этой причине многие французы сколько-нибудь благородного происхождения или положения со рвением отдаются получению знаний, способных помочь им продвинуться по военной части, и пренебрегают изучением разнообразных интересов, которые раздирают Европу и являются источником нередко происходящих в ней войн.
Такие наклонности и такое естественное приложение сил нашей нации способствуют тому, что среди нас часто встречаются хорошие военачальники, и не приходится удивляться существующему мнению, будто бы ни один дворянин не может получить высокий командный пост в армиях короля, если он не прошел всех ступеней, овладев своим ремеслом путем долгих упражнений.
Не так обстоит у нас дело с хорошими дипломатами. Они встречаются среди нас гораздо реже, поскольку нет ни порядка, ни установленных правил, согласно которым добрые подданные могли бы приобрести знания, необходимые для такого рода службы. И вместо постепенного повышения по службе благодаря проявленным способностям и опыту, как это происходит в военном деле, часто иные лица, которые и не выезжали ни разу за пределы своей страны и никогда не проявляли прилежания в изучении дел государственных, будучи ограничены в умственном отношении, назначаются в целях первой пробы сил на должность посла в тех странах, об интересах, законах, обычаях, языке и даже о географическом положении которых им ничего не известно.
Однако, может быть, нет другой такой службы, исполнять которую было бы труднее, чем ведение переговоров; здесь требуется проницательность, ловкость, гибкость, обширные знания, и в особенности точная и острая интуиция; неудивительно, что те, кто выбирают для себя это поприще ради почетных званий и высокого жалованья, не имея ни малейшего понятия о действительных обязанностях, налагаемых должностью, наносят часто сугубый вред доверенным им делам во время своей подготовки к этой службе.
Эти новички в науке переговоров обычно опьяняются почестями, отдаваемыми в их лице сану их царственного господина, и напоминают того осла из басни 9, что принимал на свой счет весь фимиам, курившийся пред статуей богини, которую он нес на спине. Это случается в первую очередь с теми, кого великий монарх направляет с миссией к правителю не столь могущественному; они прибегают в своих речах к самым одиозным сравнениям, а также завуалированным угрозам, которые заставляют этого правителя остро почувствовать свою слабость. Послы такого рода неизбежно навлекают на себя его ненависть; они похожи больше на герольдмейстеров (У автора сказано «…d’une meme Republique», что дословно означает «..одной и той же Республики» (прим. пер.).), чем на послов, чья первейшая цель – поддержание хороших отношений между их господином и теми правителями, к которым их направили; послы должны преподносить им могущество своего государя лишь как средство сохранения и преумножения их собственного могущества, а не использовать его, чтобы их унизить и вызвать в них злобу и зависть.
Эти и многие другие неудачи, являвшиеся следствием дурного поведения и отсутствия нужных способностей у стольких подданных, которым государи поручали заниматься государственными делами, породили во мне убеждение, что было бы полезно изложить некоторые замечания о способах ведения переговоров с правителями и их министрами, о качествах, которыми должен обладать тот, кто намерен посвятить себя этому ремеслу, и о средствах, помогающих сделать правильный выбор лиц, более других подходящих для работы в тех странах, куда их направляют, и для выполнения тех поручений, которые им даются.
Но прежде чем приступить к подробному изложению сего предмета, надобно объяснить, почему суверенным властителям, в особенности тем, которые управляют большими государствами, полезно и даже необходимо непрерывно вести открытые или тайные переговоры в государствах как сопредельных, так и отдаленных, причем как в мирное, так и в военное время.
Глава IIО пользе переговоров
Чтобы понять, насколько полезны могут быть переговоры, нужно учесть, что государства, составляющие Европу, поддерживают между собой необходимые связи и отношения, так что могут считаться членами одного Сообщества, и любое значительное изменение, произошедшее в одном из них, почти с неизбежностью нарушает спокойствие во всех остальных.
Распри между ничтожнейшими из правителей становятся, как правило, яблоком раздора для крупных держав, так как те проявляют к ним свой интерес и оказывают поддержку разным, в том числе противоположным партиям. История изобилует примерами, когда такие распри, часто начинавшиеся с незначительных событий, которые не составляло труда пресечь в зародыше, становились впоследствии причиной кровавых войн между главными державами христианского мира.
Подобные необходимые связи и взаимоотношения между различными государствами принуждают монархов и их министров постоянно держать там лиц, ведущих переговоры, в целях выяснения того, что там происходит, и регулярного получения об этом точных сообщений. Можно сказать, что обладание сведениями такого рода – одно из наиболее важных и необходимых условий для хорошего управления государством, поскольку сохранение спокойствия внутри государства зависит от надлежащих мер, предпринятых за его пределами по приобретению союзников, способных противостоять тем, кто вынашивает замыслы о нарушении этого спокойствия. Ведь нет государства настолько могущественного, чтобы оно не нуждалось в союзах, призванных противостоять силам недружелюбно настроенных держав, которых зависть к его благополучию побуждает объединяться против него.
Просвещенный и усердный дипломат призван не только раскрывать все направленные против интересов его государя заговоры и интриги, имеющие место в той стране, где он ведет переговоры, но также и разрушать их в самом начале, своевременно сообщая о них и тем самым предотвращая их последствия. Легко разрушить самые грандиозные замыслы., когда они только-только складываются; а поскольку для приведения их в действие требуется не одна пружина, едва ли их можно скрыть от внимательного дипломата, находящегося там, где они зреют.
Искусный дипломат умеет пользоваться расстановкою различных сил и изменениями, которые происходят в той стране, где он находится, не только для того, чтобы расстроить замыслы, противные интересам его государя, но также и для воплощения тех, которые тому выгодны. Своею изворотливостью он способен сам добиваться перемен, благоприятно влияющих на ход порученных ему дел. Использовав в своих интересах хоть единожды подвернувшийся удобный случай, он может стократно возместить расходы государя, которому служит; скромные издержки, понесенные государем в целях получения сведений о том, что происходит у соседей, непременно окупятся, а связи, которые расторопные и хорошо подобранные дипломаты устанавливают в различных странах, куда он их направляет, обязательно сослужат ему добрую службу, да и не одну, как в настоящем, так и в будущем.
Если же монарх медлит, прежде чем направить своих представителей в сопредельные и дальние страны, и ожидает свершения в них важных событий (например, пока не возникнет вопрос о необходимости воспрепятствовать заключению некоего договора, который дает определенные преимущества враждебной или завистливой державе, или об объявлении войны союзнику, вследствие чего он становится бесполезен, так как вынужден озаботиться собственной защитой), может случиться так, что дипломаты, направленные в последнюю минуту со срочными поручениями, за нехваткой времени не сумеют приобрести необходимые навыки и наладить нужные связи для того, чтобы изменить ход стремительно развивающихся событий, если только они не привезут с собой громадных сумм денег, выплата которых значительно опустошает казну их государя, да и к тому же часто оказывается бесполезной, так как платить уже поздно.
Кардинал Ришелье, являющийся образцом великого политика, которому Франция обязана столь многим, поручал дипломатам ведение непрерывных переговоров в самых разных странах, извлекая из этого огромную пользу для государства, о чем он сам свидетельствует в своем «Политическом завещании». Вот в каких выражениях он об этом повествует:
«Государства тогда получают преимущества от непрерывных переговоров, когда они проводят их с осторожностью. Тому, кто не узнал этого на своем опыте, трудно в это поверить.
Признаюсь, что я осознал эту истину только после того, как в течение пяти или шести лет занимался ведением государственных дел, но сейчас я настолько твердо в нее уверовал, что осмелюсь сказать: непрерывные переговоры, проводимые открыто и тайно повсюду, даже там, где нельзя добиться немедленных успехов, а те, что могут ожидаться в будущем, не очевидны, есть вещь необходимейшая для благополучия государств. Я могу свидетельствовать о том, что в мое время произошло коренное изменение состояния дел во Франции и во всем христианском мире, ибо под покровительством Его Величества я имел возможность на практике применять этот принцип, который до того совершенно игнорировали в нашем королевстве.
Он утверждает далее, что «природный разум учит всех нас считаться с нашими соседями, поскольку в силу того, что они находятся рядом с нами, они могут как причинить нам вред, так и оказать услугу, подобно тому, как наружные укрепления затрудняют подступы к городу и добавляет: «Люди посредственные ограничивают свои помыслы пределами государства, в котором они родились; те же, кому Господь даровал больше ума, не станут пренебрегать ничем для укрепления своих позиций на значительно более удаленном от себя расстоянии
Свидетельство этого великого гения тем более заслуживает внимания, что грандиозные дела, которые он вершил посредством переговоров, убедительно доказывают истинность его слов. Во время его пребывания на посту министра в Европе не произошло ни одного значительного события, в котором он бы не играл важную роль, и он же был основной движущей силой крупных революций того времени.
Именно он разработал план революции в Португалии в 1640 г., вследствие которой законный наследник короны вновь обрел трон; он воспользовался недовольством среди каталонцев, которые подняли бунт в том же году; он направил посольство в Африку для ведения переговоров с маврами. Еще раньше его усилия увенчались успехом на севере, когда ему удалось убедить шведского короля Густава-Адольфа вторгнуться в Германию и тем самым избавить ее от рабского подчинения деспотичному Австрийскому дому (Император Фердинанд возвел Максимилиана, герцога Баварского, в курфюрстское достоинство и подарил ему Верхний Пфальц, отобрав его у графа Рейн-Пфальцского; он лишил герцога Мекленбургского его владений и отдал их графу Валленштейну, командующему его армией (прим. автора).), лишавшему немецких правителей тронов и отдававшему их земли и титулы своим друзьям и ставленникам.
Кардиналу Ришельё приписывают также и составление плана революции, которая чуть было не произошла в Богемии из-за принятых мер по возвращению этому королевству его древнего права избирать собственного короля, с тем чтобы добиться выбора королем Валленштейна; это намерение не было осуществлено из-за убийства генерала.
Кардинал создал и поддерживал множество альянсов; он перетянул на сторону Франции влиятельных союзников, что способствовало успеху его великих замыслов, особенно его плану ограничить чрезмерное могущество Австрийского дома, который был готов захватить всю Европу, если бы глубокий ум великого министра и его обширный гений, богатый на всевозможные хитроумные ухищрения, не помешали бы ему в этом посредством переговоров, которые проводились, как то и следовало, на всех направлениях.
Однако нет необходимости возвращаться в прошлое, чтобы понять, чего можно достичь с помощью переговоров. Ежедневно мы наблюдаем их ощутимые следствия: они вызывают внезапные перевороты в крупных государствах, побуждают правителей и целые государства действовать вопреки своим собственным интересам, разжигая бунты, ненависть, ревность; с их помощью создают союзы и заключают разного рода договоры между правителями и государствами, имеющими противоположные интересы; срывают договоры и рушат самые тесные союзы; можно сказать, что переговоры, искусно или дурно проведенные, идут на пользу или наносят вред делам общим и большому числу дел частных и имеют большее влияние на поведение людей, чем все изобретенные ими законы: ибо даже если бы законы соблюдались более жестко, чем теперь, все равно они не способны противостоять множеству распрей и сомнительных притязаний, каковые уладить можно лишь путем заключения договоров; причем степень выгоды от этих договоров, как общих, так и частных, для каждой заинтересованной стороны зависит от мастерства участвующих в их подготовке дипломатов.
Из сказанного нетрудно сделать вывод, что небольшое число тщательно подобранных дипломатов, направленных в различные европейские государства, могут оказать своему государю и Отечеству величайшие услуги; что зачастую при умеренных расходах они делают не меньше, чем целые армии, так как умеют использовать в интересах своего государя силы той страны, где ведут переговоры; а ведь нет ничего лучше отвлекающего маневра, своевременно произведенного ближним или дальним союзником.
В интересах великого правителя также предлагать своих дипломатов в качестве посредников в размолвках, случающихся между другими монархами, и достигать мира этим посредничеством; ничто так не способствует распространению славы о его могуществе и не вызывает уважения к нему у всех народов.
Сильный правитель, постоянно имеющий умных и искусных дипломатов в различных европейских государствах и тщательно подбирающий там для себя друзей и знакомых, оказывается способен управлять своими соседями, поддерживать у них мир или вести войну, сообразуясь со своими интересами; но поскольку эти великие свершения зависят в особенности от поведения и качеств дипломатов, на которых возложена забота об этом, следует подробно рассмотреть качества, необходимые подданным, назначаемым на такие должности.
Глава IIIО качествах и поведении дипломата
Поскольку Господь наградил людей при рождении разными талантами, лучшим советом для них будет следующий: прежде чем выбирать стезю или предназначение, загляните в себя. Тот, кто желает заниматься ведением дел государственных, должен подумать, прежде чем за них взяться, обладает ли он с рождения качествами, необходимыми для преуспевания на этом поприще.
Этими качествами являются наблюдательный и прилежный ум, чуждый забав и фривольных развлечений; трезвый рассудок, способный выявлять действительную сущность вещей и вести прямо к цели кратчайшим и наиболее естественным путем, не останавливаясь на малозначимых тонкостях и хитростях, которые, как правило, могут только оттолкнуть тех, с кем человек имеет дело; проницательность, которая позволит дипломату разгадывать души людей и распознавать малейшие движения их лиц и улавливать иные признаки их страстей, скрыть которые не в состоянии даже самый искусный притворщик; находчивость, необходимая для устранения встречающихся трудностей и обеспечения соблюдения вверенных заботам дипломата интересов; присутствие духа, позволяющее изобретательно действовать в ответ на неожиданные события и подходящими к случаю способами выпутываться из затруднений; уравновешенность, спокойствие и терпение, непременная готовность внимательно слушать собеседника; открытость, приветливость, вежливость и обходительность, непринужденность и вкрадчивость, которые в немалой степени благоприятствуют завоеванию расположения собеседников. Напротив, напыщенный и холодный вид, мрачное и суровое выражение лица отталкивают и вызывают, как правило, отвращение.
Прежде всего хороший дипломат должен иметь достаточное самообладание, чтобы подавлять в себе непреодолимое иногда желание высказаться до того, как он взвесил то, что задумал сказать; он не должен тотчас же и заранее не поразмыслив давать ответ на сделанные ему предложения; и в особенности ему следует соблюдать осторожность, дабы не повторить ошибку одного известного в наше время иностранного посла, который настолько оживлялся в споре, что зачастую, распалившись в ходе полемики, выдавал в защиту своего мнения важные секреты.
Не стоит ему совершать и ошибку противоположного толка, которой подвержены некоторые любители тайн, способные сделать секрет из ничего и превратить ничтожные мелочи в предметы первостепенной важности; неумение отличать обстоятельства, имеющие значение, от прочих является признаком недалекого ума; кроме того, постоянное проявление скрытности в отношениях с людьми означает лишение себя возможности узнать, что происходит, и завоевать доверие тех, с кем приходится общаться.
Настоящий дипломат не обнаружит своих тайных намерений раньше, чем сочтет нужным; однако, он должен уметь скрывать от своих собеседников, что располагает неким секретом, должен демонстрировать им откровенность и доверие, подтверждая это своими поступками, не противоречащими его планам; таким образом он незаметно заставит их проявлять по отношению к нему такое же доверие в делах часто куда более важных. Среди дипломатов практикуется взаимный обмен мнениями: ведь если хочешь получить, надо отдать; и самым ловким является тот, кто извлекает из этого общения наибольшую выгоду, благодаря тому, что, имея самое широкое представление о предмете, может воспользоваться представившимся стечением обстоятельств.
Хорошему дипломату недостаточно одного лишь просвещенного разума, сообразительности и других замечательных умственных качеств: он должен иметь и те чувства, что присущи человеческому сердцу, ибо нет другого такого поприща, где существовала бы большая потребность в проявлении величия духа и благородства в поведении.
Посол в определенном смысле подобен актеру (Comedien), призванному на глазах публики играть роли великих людей, и эта должность возвышает его над его положением в жизни и делает его в какой-то степени равным сильным мира сего: ведь благодаря своему званию он имеет право их представлять, имеет с ними особые отношения, и если он не умеет достойно держаться, то прослывет плохим актером; но эта самая должность иной раз становится камнем преткновения, о который споткнулись многие дипломаты, не знавшие в точности, в чем состоят их обязанности.
Не стоит досаждать своим визави чванливостью или дурным настроением, угрожая им без нужды явно или подспудно, выдвигая претензии лишь для удовлетворения гордыни или с целью закрепить за собой новые привилегии, служащие только личной выгоде того, кто их требует, ради которой дипломаты часто дурно употребляют влияние своего государя.
Тот, кто поступает на дипломатическую службу, ища корысти и преследуя интересы иные, чем стремление добиться славы своими успехами и тем самым заслужить уважение своего государя и вознаграждение от него, останется человеком весьма заурядным; и даже если ему случится успешно провести какие-то важные переговоры, это следует отнести лишь на счет удачного стечения обстоятельств, которое и устранило для него все трудности.
Для того, чтобы не уронить достоинства своего звания, дипломат, им облеченный, должен быть воплощением щедрости и великолепия, выказывая, однако, при этом вкус и разборчивость; великолепие должно проявляться в его свите, в его лакеях и во всем его экипаже; его стол должен отличаться чистотою, изобилием и даже изысканностью; пусть он часто устраивает празднества и различные увеселения в честь главных персон двора, при котором пребывает, и даже в честь самого государя, если тот имеет желание принять в них участие; пусть он сам постарается присутствовать при его увеселениях, но приятным образом, не доставляя государю беспокойства и неизменно сохраняя при этом открытость, любезность, приличный вид и непрестанное желание ему угождать.
Если обычаи страны, в которой дипломат находится, дозволяют свободное общение с дамами, он должен приложить старание к тому, чтобы, угождая им, завоевать их благосклонность и уважение. Власть женских чар часто простирается так далеко, что способствует принятию важнейших решений, от которых зависят величайшие события; но сумев понравиться своим блеском, учтивостью и даже обходительностью, пусть дипломат не связывает своего сердца; ему надлежит помнить, что вечные спутники любви – это неосторожность и неблагоразумие, и что с того момента, когда он становится заложником прихотей какой-нибудь красавицы, он рискует утратить власть над своими тайнами, как бы разумен он ни был. Подобные слабости, которым подвержены и величайшие министры, являлись причиной крупных неприятностей, и нет необходимости искать далеко в истории яркие тому примеры.
Поскольку вернее всего можно завоевать благорасположение правителя, при котором состоишь, попав в милость у тех, кто оказывает влияние на его помыслы, хорошему дипломату следует подкрепить свою учтивость, порядочность и любезность определенными расходами, во многом благодаря которым пред ним откроются новые возможности. Но эти траты надлежит производить умело, чтобы лица, коим предназначаются подношения, могли бы принимать их благопристойно и безопасно; не то чтобы не существовало стран, где бы не требовалось великого искусства делать подарки; но от того, кто их делает или обеспечивает, всегда требуется благоразумие и учтивость, чтобы повысить ценность дара умением его подносить.
В разных странах есть установившиеся обычаи, часто диктующие поводы, по которым принято делать небольшие подарки. Благодаря такого рода подношениям, хотя и небольшим по сумме, уважение к послу значительно повышается, его благосклонно принимают при дворе, где он пребывает, а зачастую подобные дары становятся чрезвычайно полезны для успешного осуществления возложенных на него поручений.
Ловкий дипломат не забудет при помощи тайно выплачиваемых вознаграждений и пенсионов привлечь на свою сторону лиц, имеющих ума больше, чем достатка, которые умеют искусно проникать к любому двору и из которых можно извлечь немалую пользу, если правильно их выбрать. Случалось, что музыканты и певицы, вхожие к некоторым правителям и их министрам, проведывали о величайших замыслах. У государей также есть необходимые им служащие низкого звания, которым они часто принуждены бывают доверяться и которые иной раз не откажутся от своевременно врученного подарка; находятся и некоторые из их главных министров, достаточно снисходительные, чтобы не отказаться принять дар, поднесенный с любезностью.
На переговорах, как и во время войны, обычно случается так, что хорошо подобранные шпионы более чем что бы то ни было способствуют успеху великих замыслов; ничто не в состоянии столь успешно расстроить важный план, как вовремя выведанный секрет; и так как нет полезнее и нужнее расходов, чем на эти цели, непростительную ошибку совершают те, кто ими пренебрегает; для генерала лучше иметь в своей армии одним полком меньше, но получать надлежащие сведения о расположении и численности армии противника и обо всех его перемещениях; послу же лучше сократить излишние расходы, дабы употребить эти средства на выяснение того, что происходит в государственном совете страны его пребывания. Большинство дипломатов, однако, гораздо охотнее тратят деньги на содержание большого числа лошадей и бесполезных лакеев, чем на оплату услуг людей, способных им доставить важные сведения. Испанцы прежде не забывали заручиться поддержкой таких людей, благодаря чему их министры преуспели в стольких важных переговорах, и был заведен при испанском дворе мудрый обычай предоставлять послам особый запас средств для оплаты того, что именовалось Gastos Secretos (Gastos Secretos (исп.) – тайные расходы.). Посла именуют почетным шпионом, поскольку одним из его основных занятий является раскрытие секретов дворов, при которых он состоит. Тот, кто пожалеет необходимых расходов на людей, способных доставить тайные сведения, не сможет успешно исполнить свои обязанности.
Посол должен быть от природы щедр, чтобы с готовностью совершать такие расходы; ему надлежит производить сии расходы, насколько позволяют его возможности, пусть даже господин его и не обращает на то внимания; поскольку главная цель посла – достижение успеха, ему следует поставить этот интерес выше прочих, если он по-настоящему благороден и искусен.
Дальновидный правитель, со своей стороны, не должен упускать из виду снабжение своих дипломатов средствами для приобретения друзей в тех странах, где у него имеются определенные интересы, путем выдачи денежных вознаграждений и пенсионов доверенным лицам. Если траты эти делаются разумно, они окупаются сторицей для государя, при этом немало способствуя устранению трудностей, препятствующих его намерениям. Ежели он не прибегнет к этому средству, послы его смогут добиться лишь очень умеренных успехов в ведении переговоров; он приобретет мало новых союзников и рискует притом потерять старых.
Твердость характера – еще одно качество, весьма необходимое для лица, ведущего переговоры; несмотря на то, что le droit des gens (Le droit des gens (фр.) – право народов.) должно обеспечить дипломату безопасность, встречается, однако, немало случаев, когда он оказывается в опасном положении и когда ему приходится полагаться на собственное мужество, чтобы из него выпутаться и способствовать успеху ведущихся переговоров; человек робкий от рождения не способен успешно осуществлять великие замыслы; он легко теряет голову в непредвиденных обстоятельствах; поддавшись страху, он может выдать свои секреты испуганным выражением лица и дрожащим голосом; страх может даже побудить его предпринять действия, пагубные для его целей, а если оказывается задета честь его господина, страх может помешать робкому дипломату защитить ее с надлежащими в таких случаях решительностью и твердостию и противостоять наносимому оскорблению с той благородною гордостью и той отвагою, которые отличают мужественного человека.
Один прелат, бывший послом короля Франциска I в Риме, навлек на себя немилость своего господина, не сумев решительно выступить в консистории, когда император Карл V попытался возложить на французского короля всю вину за бедствия войны, голословно заявив, что будто бы он предлагал королю положить ей конец битвой один на один и что Франциск I якобы от этого отказался; король был так разгневан, что во всеуслышание уличил императора во лжи, публично осудил поведение собственного посла за то, что тот не сделал этого тогда же, в консистории, и принял решение впредь назначать послами в Рим только людей военных, как более способных защитить достоинство своего положения.
Лицо, ведущее переговоры, должно обладать твердостию как разума, так и духа; есть люди от природы храбрые, но не имеющие такой твердости; она состоит в том, чтобы непреклонно следовать решению, принятому после тщательного обдумывания, и не изменять своего поведения под влиянием различных мыслей, которые часто посещают умы людей, нерешительных по своему характеру. Сей слабости обычно подвержены люди с живым воображением, проницательность коих простирается далее предмета и делает очевидными все случайности, которые могут произойти при исполнении великих замыслов, что мешает им решиться на выбор средств, способных привести эти замыслы к успеху. Но колебание и сомнение чрезвычайно пагубны для ведения великих дел; здесь требуется решительный ум, который бы, оценив разнообразные препятствия, сумел сделать свой выбор и твердо его придерживаться.
О кардинале Ришелье говорят, что это был умудренный опытом человек, имевший самые обширные познания о делах политических; что он, однако, проявлял нерешительность, когда приходило время делать выбор, и что монах-капуцин отец Жозеф, куда как менее образованный, чем кардинал, был ему чрезвычайно полезен тем, что отважно принимал решения и склонял его к выбору одного из нескольких планов, которые кардинал ему поверял.
Есть гении, которые благодаря прирожденному величию духа и превосходству ума имеют преимущества перед теми, с кем ведут переговоры; но дипломат из числа таких людей должен остерегаться излишней уверенности в собственных познаниях и не должен слишком явно выказывать свое превосходство, чтобы не превратить его в тягостную обузу; люди посредственного ума часто проводят более искусных, которые порой потому бывают обмануты, что слишком полагаются на свою искусность; им бы следовало употребить ее на то, чтобы стать полезными и приятными людям, если они хотят заручиться их поддержкой.
Хороший дипломат никогда не должен добиваться в переговорах успеха посредством лживых обещаний и обмана доверия; вопреки распространенному мнению ошибочно предполагать, будто искусный посол должен быть первоклассным мастером в искусстве лицемерия. Лицемерие в действительности происходит от ничтожности ума человека, который к нему прибегает, это знак того, что человек этот не обладает достаточными способностями, чтобы изыскать средства для достижения своих целей справедливыми и разумными путями. Вне всякого сомнения, зачастую лицемерие помогает дипломату добиться успеха, но всегда менее прочного, так как оно возбуждает ненависть и жажду мести в сердцах обманутых им людей, которые рано или поздно дадут ему почувствовать последствия его коварства.
Пусть даже лицемерие и не было бы столь противно для всякого человека с правильным образом мыслей, лицо, ведущее переговоры, должно помнить, что ему в течение жизни придется договариваться не по одному делу, так что в его интересах снискать хорошую репутацию и рассматривать ее как истинное достояние, ведь она облегчит ему впоследствии достижение успеха на других переговорах и обеспечит ему почтительный и любезный прием во всех странах, где его знают; стало быть, он должен настолько прочно утвердить мнение о честности своего господина и о своей собственной, чтобы не возникало сомнений в том, что он обещает.
По той точности, которую дипломат проявляет при соблюдении всех обещаний, даваемых тем, с кем он ведет переговоры, легко судить о верности его государю или государству, на службе которых он состоит. Это столь известная истина и столь необходимый долг, что упоминание о них могло бы показаться излишним, если бы многие дипломаты из-за своей продажности не пренебрегали ими в разных важных обстоятельствах; представляется, однако, что здесь необходимо сделать следующее замечание: именно государь или министр, обманутый неверным послом, является виновным в том, что ему был причинен вред этим человеком, ведь он сам не позаботился о том, чтобы сделать правильный выбор. Недостаточно выбрать человека искусного и просвещенного, дабы возложить на него важное поручение; нужно, чтобы человек был предан и известен своею честностью, если от него хотят добиться обеспечения надежной защиты вверенных ему интересов.
Правда, безукоризненная честность не всегда встречается вкупе с широтою ума и всеми знаниями, необходимыми для хорошего дипломата, и не следует обольщаться идеями в духе «Государства» Платона при выборе поданных, предназначенных для выполнения такого рода поручений. Можно сказать еще, что государи и их министры часто бывают вынуждены прибегать к различным орудиям для достижения своих целей, что были среди великих дипломатов люди, не отличавшиеся добродетелью, которые с успехом исполняли возложенные на них обязанности, и что люди такого рода, не будучи скованными никакими угрызениями совести, чаще добиваются успеха на переговорах, нежели порядочные люди, использующие при их ведении лишь справедливые средства; но государь, доверившийся подобным дипломатам, может полагаться на них лишь покуда продолжается его собственное благополучие; если же наступают тяжелые времена и с ним происходит какое-либо несчастье, эти мастера двуличия первыми предают его и всегда переходят на сторону сильнейших.
При мысли о необходимости прибегать в важных случаях к услугам людей, известных своею честностью, мне приходит на ум блестящий ответ маршала Франции г-на де Фабера кардиналу Мазарини; когда сей первый министр пожелал привлечь к своей партии одно известное лицо, он наказал г-ну де Фаберу не скупиться на обещания, которые, по его признанию, он был не в состоянии выполнить. Г-н де Фабер отказался от поручения, сказав кардиналу, что тот найдет достаточно людей, готовых передавать лживые слова, но что ему нужны и честные люди, дабы говорить правду, и он, де Фабер, умоляет кардинала оставить его для услуг второго рода.
Кроме того, опасно доверять ведение важных переговоров человеку неорганизованному, отличающемуся беспутностью и ведущему беспорядочный образ жизни. Как можно ожидать от него большого порядка и большого умения в делах государственных, если он таковых не проявляет при обеспечении своих собственных интересов, которые надлежит считать пробным камнем его способностей. Слишком сильная привязанность к игре, разгулу и фривольным развлечениям мало совместима с прилежанием, необходимым в делах; трудно бывает добиться, чтобы те, кто предается подобным занятиям, смогли исполнять все обязанности по службе, не подвергая свою верность искушению в стремлении удовлетворить свои необузданные желания, которые неминуемо умножают их надобности.
Глава IVО некоторых других качествах дипломата
Несдержанный по натуре и легко увлекающийся человек плохо подходит для ведения переговоров; ему бывает трудно всегда владеть собою, дабы сдерживать свою горячность в некоторых непредвиденных обстоятельствах и при возникновении противоречий и споров, которые часто рождаются в ходе ведения дел, и не раздражать этой вспыльчивостью тех, с кем он проводит переговоры.
Человеку, легко поддающемуся раздражению, непросто также бывает хранить свои секреты, чтобы, будучи объятым гневом, неосторожным словом или знаком не позволить никому проникнуть в свои мысли, что часто приводит к краху величайшие намерения.
До возведения в сан кардинала г-н Мазарини был направлен для проведения важных переговоров к герцогу де Фериа, губернатору Милана; ему надобно было выяснить истинные мысли герцога по вопросу, составлявшему суть поручения, он ловко возбудил гнев герцога и тем самым открыл то, что ему никогда не удалось бы проведать, если бы герцог умел сдерживаться.
Сам кардинал настолько в совершенстве владел собой, что никогда ни по его речи, ни по каким-либо изменениям его лица, ни по иным внешним проявлениям страстей никто не мог разузнать его мыслей, и именно это свойство, которым он обладал в высшей степени, немало способствовало становлению его как одного из величайших мастеров переговоров того времени.
Человек, владеющий собой и всегда сохраняющий sangfroid (Sang-froid (фр.) – хладнокровие.), имеет великое преимущество в переговорах над человеком с живым и пылким темпераментом; можно даже сказать, что они сражаются неравным оружием. Для того, чтобы добиться успеха в этом роде занятий, полагается больше слушать, нежели говорить; необходимы невозмутимость, великая сдержанность и неизменное терпение.
Последнее из названных качеств – это то, в чем испанцы нас превосходят; мы подвижны и беспокойны от природы, и едва начинаем одно дело, как уже хотим видеть его окончание, дабы перейти к следующему, обращая свойственный нам беспокойный нрав на различные предметы; замечено, что испанский дипломат, напротив, обычно не действует поспешно, что он не помышляет о том, чтобы закончить дело как-нибудь, лишь бы только его закончить, но стремится завершить его, добившись какого-либо преимущества и извлекая выгоду из всех представившихся ему благоприятных обстоятельств и в особенности из нашей нетерпеливости.
Италия также является родиной изрядного числа великолепных дипломатов, которые весьма способствовали утверждению светской власти папского двора на том уровне, который мы видим сегодня.
Мы сами настолько превзошли в искусстве переговоров другие народы, живущие ближе к северу, насколько испанцы и итальянцы превзошли нас, из чего, возможно, явствует, что степень развития умственных способностей в Европе тем выше, чем теплее климат.
Человеку сумасбродному, переменчивому, не способному управлять своим настроением и своими страстями, не следует браться за ремесло дипломата; военное ремесло ему подходит больше. Поскольку война истребляет великое множество тех, кто себя ей посвящает, она не настолько разборчива в выборе своих подданных; война подобна тем добрым желудкам, которые переваривают с равной легкостью любую пищу и все обращают на пользу; не то чтобы хорошему генералу не нужно было обладать великолепными качествами, но поскольку в армии есть множество званий, тот, чьих способностей недостаточно для достижения высших из них, может задержаться на полпути и стать отличным младшим офицером, принося пользу в пределах своего круга полномочий.
Не так обстоит дело с дипломатом: ежели он в своем ремесле не искусен, то нередко случается так, что он губит все порученные ему дела, нанося непоправимый вред своему государю или государству, на службе которого состоит.
Надобно, чтобы дипломат не только не был зависим от своего настроения и своих фантазий, но и чтобы умел приспосабливаться к настроениям других, дабы подобно мифическому Протею он всегда был готов принять любой облик в зависимости от случая и нужды; чтобы он был весел и любезен с молодыми государями, которые любят веселье и удовольствия, чтобы был серьезен с серьезными и чтобы все его внимание, все его старание, все его страсти и даже его развлечения целиком и полностью были направлены на достижение одной-единственной цели, а именно успеха в выполнении порученных ему дел.
Не всегда дипломату достаточно скрупулезно следовать букве данных ему указаний; его усердие и ум должны подмечать все, что происходит, дабы извлекать выгоду из всех удачных стечений обстоятельств, каковые могут представиться, и даже стремиться создавать таковые к вящей пользе своего государя, а также подавать ему предложения, которые послужат основой для новых приказаний; иной раз происходят важные события, требующие неотложных действий, когда дипломату приходится спешно принимать решение на месте, совершать определенные demarches (Demarches (фр.) – шаги, действия, демарши.), не дожидаясь от своего государя повелений, которые не смогли прибыть вовремя. Но дипломат должен обладать достаточной широтою ума, чтобы предвидеть все последствия своих действий, и хорошо бы ему заранее заручиться в некоторой степени доверием своего государя, доказав свои способности, каковое доверие немало благоприятствует тому, что государь одобряет все его действия и полагается на его умелое руководство делами.
В отсутствие этих условий дипломат поступит безрассудно, ежели от имени своего господина примет какие-либо существенные обязательства, не получив от него ясного на сей счет указания; но в делах, не терпящих отлагательства, он может до получения приказаний от своего государя делать обещания, которые позволят удержать дела в таком состоянии, чтобы их можно было завершить в пользу государя либо воспрепятствовать завершению тех дел, которые он посчитает невыгодными для государя.
Хорошо бы, чтобы в дополнение ко всем этим качествам, дипломат, и в особенности тот, который носит звание посла, был богат, дабы быть в состоянии нести расходы, неизбежно сопряженные с этой должностью, для надлежащего отправления оной; но государю просвещенному не следует впадет в ошибку, свойственную многим правителям, которая заключается в том, что они почитают богатство первым и наинужнейшим для посла качеством; гораздо лучше выбрать искусного человека со средним достатком, нежели богатого и неумного, ведь нет никакой уверенности в том, что богатый человек умеет хорошо распоряжаться своим богатством, тогда как можно твердо предположить, что искусный дипломат с пользою употребит свое искусство.
Государь должен также учесть, что он без труда может дать способному человеку, который хорошо ему служит, средства служить ему еще лучше, но не в его власти наделить умом того, кто оного не имеет.
Желательно также, чтобы посол был человеком знатного происхождения, в особенности если он направлен служить при главных дворах, и небесполезно, чтобы при всех этих качествах он имел благородную наружность и приятное лицо, которые бы помогали ему производить благоприятное впечатление и избавили бы его от мучений, причиняемых безобразной внешностью, по выражению стратега Филопемена, которого заставили черпать воду для его собственной армии, приняв его за одного из его собственных рабов.
Есть посольства временные, призванные лишь выставить напоказ великолепие, для которых не требуется ничего, кроме знатного имени и немалого богатства людей, выбираемых для отправления таких поручений; к ним относятся посольства по случаю совершения брачного обряда, крещения, поздравления со вступлением на престол и тому подобного, но когда возникает необходимость договариваться о делах, здесь нужен человек, а не идол, разве что ему дадут умелого спутника, которому будет вверена тайна переговоров и на которого будет возложена обязанность их проводить в то время, как знатный невежда примет на себя попечение о том, чтобы производить впечатление изысканным столом и великолепным экипажем.
Глава VО знаниях, необходимых и полезных дипломату
Человек, наделенный от природы свойствами, подходящими для занятия государственными делами, и чувствующий в себе склонность к этому предмету, должен начать с приобретения знаний о том, как обстоят дела в Европе, об основных интересах, в ней господствующих и ее разделяющих, о разнообразных установившихся в ней формах правления и о характерах европейских государей, генералов и министров, облеченных властью и пользующихся влиянием.
Дабы обстоятельно изучить интересы европейских государей и государств, надобно ему точно установить размеры сил и доходов каждого государя и каждой республики и как далеко простирается их господство; он должен выяснить, каким образом было установлено правление и узнать о мнимых правах каждого из этих суверенов на не принадлежащие ему земли, ибо такие мнимые права поддерживают в их умах желание овладеть этими землями при удобном случае; ему следует, помимо того, проводить различие между правами, которые были уступлены по договору, и теми, которые не были.
Людовик XI
Для получения надлежащего о том представления ему следует внимательным образом прочитать все известные договоры как общего, так и частного характера, заключенные между монархами и государствами Европы; он может рассматривать договоры между Францией и Австрийским домом как те, что задают направление делам христианских держав в силу тех связей, которые прочие государи имеют с этими двумя великими державами; а так как их разногласия по большей части происходят от тех, что имели место между королем Людовиком XI и Карлом, последним герцогом Бургундским, которому наследовал Австрийский дом, неплохо бы ему осведомиться по части всех договоров, заключенных с того времени, а в особенности тех, что были заключены между главными европейскими державами, начиная с Вестфальских договоров по наши дни.
Пусть он также прилежно изучит современную историю Европы, прочитает различные воспоминания, указания и донесения многих наших искусных дипломатов, как напечатанные, так и рукописные, в которых рассматриваются дела, им порученные, и содержатся многие факты, полезные для овладения знаниями о государственных делах, что способствует развитию ума у читателя и наставлению его в том, каким образом ему надлежит поступать в подобных случаях.
Одним из самых полезных предметов для чтения, которые могут служить этой цели, являются письма кардинала д’Осса; их можно рекомендовать всем дипломатам словами Горация о трудах Гомера, обращенными к поэтам его времени и содержавшими совет не выпускать их из рук ни днем ни ночью, ежели хотят достигнуть в своем искусстве совершенства. В письмах кардинала за простыми и немудреными выражениями таятся сила и умение, которые несмотря на древность слога, придутся по нраву тем, кто питает вкус к такого рода сочинениям; из них видно, как этот человек лишь благодаря своим способностям, не имея ни знатного происхождения, ни титула, ни иного звания, кроме положения доверенного лица королевы Луизы де Водемон, вдовы короля Генриха III, сумел мало-помалу привести к успеху великую миссию по примирению короля Генриха Великого со Святым Престолом после того, как знаменитейшие послы потерпели в этом неудачу; с какою ловкостью он обошел все ухищрения папского двора и все препятствия, которые чинил переговорам столь могущественный тогда Австрийский дом; из писем явствует, что ничто не ускользало от пристального ока кардинала: он примечал малейшие движения папы Климента VIII и его племянника кардинала, извлекал выгоду из всего, он был тверд, когда следовало, уступчив и снисходителен при необходимости, он обладал искусством заставлять людей желать и испрашивать у него то, что ему приказано было предложить, и получать больше ожидаемого.
В собрании рукописных депеш, относящихся к переговорам в Мюнстере, имеются записки кардинала Мазарини, направленные французским полномочным представителям, которые являют собой шедевры в своем роде; в них он рассматривает все интересы каждой европейской державы, предлагает со знанием дела и поразительной ясностью идеи и средства по их согласованию, причем на языке, который для него являлся иностранным.
Его послания по поводу Пиренейского мира, посредством которых он уведомлял короля о ходе своих совещаний с доном Луисом де Аро, первым министром Испании, также весьма изящны; в них легко можно заметить превосходство его гения и то влияние, каковое он возымел на разум испанского министра, с которым проводил переговоры.
Есть много других заслуживающих внимания рукописных депеш, находящихся в Королевской и других библиотеках, например, депеши послов де Ноайля, епископа Акса, и Монлюка, епископа Баланса, в которых явлены два ума выдающихся и весьма искусных.
Есть еще письма президента Жаннена, человека, обладавшего колоссальным практическим умом и отличавшегося основательностью суждения, который много способствовал укреплению нарождавшейся республики Соединенных провинций посредством заключения для нее двенадцатилетнего перемирия и своими мудрыми советами об образе правления в этой республике; чтение его писем вполне способно воспитать рассудительность в том, кто станет читать их с надлежащим вниманием.
«Итальянский Меркурий» Витторио Сири и его же «Memorie recondite» (Memorie recondite (итал.) – сокровенные записки.) полны чрезвычайно любопытных и полезных для дипломата фактов из истории нового времени; они взяты из депеш и инструкций многих послов; тут же находится множество записок, манифестов и иных документов о различных интересах европейских правителей, о которых он говорит с большой непринужденностью и присущим ему знанием предмета, а именно причин их распрей, их намерений и их предприятий.
Для того чтобы хорошо разбираться в ведущих интересах европейских правителей, следует приобщить к вышеупомянутым знаниям и знание родословных государей и союзов между ними, возникающих при заключении ими браков, так как в них кроется главный источник их прав и их притязаний в отношении различных государств.
Надобно также ознакомиться с законами и установленными в различных странах обычаями, в особенности с теми, что касаются престолонаследия.
Изучение образа правления, сложившегося в настоящее время в каждом из европейских государств, чрезвычайно необходимо дипломату; неблагоразумно с его стороны дожидаться для освоения этого предмета в отношении каждой страны, куда его направляют, прибытия на место; это все равно что путешествовать по неизведанным землям, рискуя сбиться с пути.
Наши дипломаты, которые никогда до назначения на должность не путешествовали и не изучали этих вопросов, по большей части находятся в столь сильной зависимости от наших собственных национальных нравов и обычаев, что полагают, будто нравы и обычаи всех прочих народов должны быть с ними схожи; однако, обыкновенно сходства бывают весьма невелики, и имеются весьма существенные отличия между объемами полномочий одного короля и другого, хотя в наименовании их сана никакой разницы нет. Есть страны, где недостаточно находиться в согласии с государем и его министрами, потому что там существуют и другие силы, уравновешивающие его власть, которые способны воспрепятствовать претворению в жизнь его решений и заставить его принять решения, противоположные прежним; так обстоят дела в Англии, где Парламент своею властью нередко принуждает королей заключать мир или объявлять войну против их воли, или же в Польше, где общий Сейм располагает еще большей властью и где достаточно привлечь на свою сторону всего лишь одного депутата Сейма и побуждать его оспаривать все решения, принимаемые королем, Сенатом и всеми прочими членами Сейма или депутатами от провинций, для воспрепятствования их осуществлению. Следовательно, хорошему дипломату полезно было бы знать, в чем состоят отличия в правлениях, дабы быть в состоянии, в зависимости от различных обстоятельств, воспользоваться этими противостоящими силами для достижения своих целей.
Помимо общих интересов государства, существуют частные интересы и преобладающие страсти правителей, их министров или фаворитов, которые часто играют решающую роль в государственных делах; и потому искусному дипломату необходимо быть хорошо осведомленным об этих частных интересах и страстях, властвующих над умами тех, с кем он ведет переговоры, и тех, от кого эти люди зависят, дабы он мог руководствоваться в своих действиях этим знанием, либо потакая их страстям, что есть путь самый заурядный, либо изыскивая средства, как отвратить их от прежних убеждений и обязательств для воспринятая новых, что является вершиной искусства переговоров.
Один великий человек (Герцог де Роган (прим. автора).) рассказывает нам в написанном им трактате об интересах европейских правителей, что монархи повелевают народами, а интерес повелевает монархами. Но можно к тому прибавить, что страсти, владеющие государями и их министрами, часто берут верх над их интересами.
Многие из них позволяли увлечь себя обязательствами, весьма пагубными для их государства и для них самих; и удивляться этому не приходится, ибо целые народы совершают порой подобные ошибки и губят себя во имя удовлетворения собственной ненависти, мстительности и зависти, каковые страсти часто оказываются в сильнейшем противоречии с их подлинными интересами. Это легко можно было бы показать на современных примерах, не прибегая к древней истории, и примеры эти могли бы служить доказательством того, что люди не придерживаются твердых и непоколебимых правил поведения и чаще всего действуют под влиянием порыва и темперамента, а не разума; но поскольку страсти или прихоти лиц, имеющих влияние, управляют судьбою тех, кто им подчинен, долг расторопного дипломата как можно точнее выяснить наклонности, умонастроение и намерения лиц, обладающих властью, с тем чтобы обратить эти сведения к успеху вверенных ему дел; следует учесть, что всякий дипломат, который не постарается приобрести эти общие и частные сведения, будет неверно толковать все порученные ему дела и станет подавать ложные советы и высказывать ошибочные суждения государю, у которого он состоит на службе.
Но для приобретения этих сведений недостаточно только искать их в книгах; гораздо больше их можно почерпнуть из общения с людьми, задействованными в такого рода делах, и в путешествиях по иностранным государствам; сколько не изучай заранее их нравы, их интересы и страсти тех, кто ими управляет, все это окажется иным при ближайшем рассмотрении, и невозможно составить об этом предмете верного представления иначе как познакомившись с ним на личном опыте.
Именно поэтому желательно, чтобы лицо, намеревающееся вступить на дипломатическое поприще, побывало при главных европейских дворах, но не уподобляясь при этом нашим молодым людям, которые по выходе из академии или университета отправляются в Рим, дабы полюбоваться тамошними прекрасными дворцами, садами и руинами некоторых древних сооружений, и в Венецию, дабы увидеть там оперу и куртизанок; им следовало бы пускаться в путешествия в более зрелом возрасте, когда они станут более способны к размышлению, чтобы понять образ правления в каждой стране и, в особенности, узнать государя и его министров, причем делать это с намерением вернуться туда однажды в официальном качестве; это заставило бы их с большим вниманием примечать, что там происходит, когда бы они путешествовали не по собственной инициативе; было бы полезно, чтобы они сопровождали королевских послов или посланников в качестве их спутников – как это практикуют испанцы и итальянцы, которые почитают за честь сопровождать посланцев своего государя в такого рода путешествиях – для приобретения сведений о положении дел в чужих странах и выказывания себя способными к службе за границей.
Желательно также, чтобы они изучали живые языки, дабы защитить себя от недобросовестности или невежества переводчиков и избавиться от неприятной необходимости прибегать к их услугам во время аудиенций у правителей и сообщать им важные тайны.
Каждый подданный, предназначающий себя к дипломатической стезе на службе у короля, должен знать языки немецкий, итальянский и испанский, а также латынь, которой стыдно не знать человеку, состоящему на государственной службе, поскольку язык этот является общим для всех христианских народов.
Кроме того, тем, кому вверяются государственные интересы и от чьего поведения часто зависят целые народы, приличествовало бы и было бы полезно иметь общее представление о науках, способных просветить их разум: но необходимо, чтобы они держали при себе эти знания, а не были бы сами ими одержимы, то есть они не должны ценить эти знания выше, чем они того заслуживают, и считать их чем-то иным, нежели средством сделаться более мудрыми и искушенными, но не поводом для гордыни и презрения к тем, кто не знает тех вещей, которые известны им самим. Им не следует прилагать к этому чересчур большие старания; человек, занятый на государственной службе, должен принять во внимание, что его предназначение состоит в том, чтобы действовать, а не пребывать слишком долго запершись в своем кабинете, что учиться он должен, проникая в глубины сердец и обучаясь искусству управления ими и направления их к осуществлению целей, которые он для себя поставил, в первую очередь познавая то, что происходит в мире живых, а не то, что происходило среди тех, кто уже умер.
Если бы можно было установить в качестве твердого и непоколебимого принципа не назначать во Франции на дипломатические должности никого, кроме тех, кто прошел через такую практику и такого рода обучение и кто смог бы дать хороший отчет о странах, в которых побывал – точно так же, как установили у нас в качестве непременного правила не поручать никакого ответственного командования войсками, кроме как тем, кто участвовал во многих кампаниях, – легко представить, что королю вследствие этого стали бы лучше служить в деле ведения переговоров и что появилось бы куда больше умелых дипломатов; чего тем паче надлежит желать, так как в различных случаях совершенное владение искусством переговоров оказывается не менее полезным, чем искусство ведения войны, которое сегодня царит во Франции, принося такую славу всей нации.
Но поскольку люди не настолько совершенны, чтобы служить без надежды на вознаграждение, желательно, чтобы во Франции было больше степеней отличия и состояния для тех, кто хорошо служит на дипломатическом поприще, как это имеет место при всех прочих европейских дворах, где подданные, отличившиеся по этой части, почти наверняка добиваются этим путем первейших чинов и высших званий в государстве; и никакое внимание не может считаться излишним для поднятия престижа профессии, которой до сих пор слишком у нас пренебрегали и которая может оказаться столь полезной для служения королю и величия монархии.
Глава VIО послах, посланниках и резидентах
Прежде чем приступать к подробному описанию всех обязанностей дипломатов, надобно поговорить о различных званиях, которые им даются, а также о задачах и привилегиях, связанных с их должностями.
Можно разделить дипломатов на два класса, первый и второй ранг; к первому рангу относятся послы чрезвычайные и послы обыкновенные, ко второму рангу – чрезвычайные посланники и резиденты.
Послы чрезвычайные получают некоторые почести и некоторые отличия, которых не имеют послы обыкновенные. Во Франции по приказу короля чрезвычайных послов от коронованных особ содержат три дня кряду за казенный счет и размещают в особняке чрезвычайных послов; послы обыкновенные не пользуются правом быть размещенными и не содержатся за счет короля; им, впрочем, оказывают те же почести и предоставляют те же привилегии, что и послам чрезвычайным: главные из них состоят в том, что им самим и их прислуге обеспечивается безопасность, которую дает им право народов, они не снимают шляпы перед королем во время публичных аудиенций, потому что представляют своих государей, их привозят туда в королевских каретах, и они въезжают в своих каретах в последний двор Лувра; в приемных имеют балдахины, жены их сидят у королевы на табуретах и на верху своих карет имеют покрывала.
Послам герцогов Савойских отдавались во Франции те же почести, что и послам коронованных особ, причем как им самим, так и их женам.
Королевские послы придерживаются различных церемониалов в соответствии с обычаями, установленными при разных дворах, где они находятся; французский посол в Риме у себя дома оказывает честь правой руки (donne la main) послам коронованных особ и послам Венеции и не оказывает другим послам этой чести, которою королевские послы удостаивают их при других дворах; посол Франции занимает первое место среди всех послов коронованных особ вслед за послом императора на всех церемониях, происходящих в Риме. Относятся к этим двум послам во всем одинаково, и они между собой общаются на равных.
На аудиенциях у папы послы коронованных особ в Риме сидят с непокрытыми головами.
При многих дворах королевские послы, находясь у себя дома, удостаивают чести правой руки знатных людей тех стран, где они пребывают, как-то: в Мадриде испанских грандов и высших чиновников, в Лондоне лордов-пэров королевства, в Швеции и Польше сенаторов и главных чиновников, и ни в какой стране не оказывают такой чести посланникам других коронованных особ.
Король никогда не направляет послов к курфюрстам, он ведет переговоры с ними через посланников.
Чрезвычайные посланники – это официальные представители (ministres publics), которые не имеют права представления, привязанного исключительно к званию посла, но им гарантируется та же безопасность, которую право народов дает всем министрам правителей; во Франции они никогда не делают публичных въездов, как послы; на королевскую аудиенцию их сопровождает посольский предводитель, который приезжает за ними в королевской карете; они разговаривают с королем стоя и обнажив голову, в то время как король сидит в шляпе.
Император принимает посланников короля стоя с покрытою головой и пребывает так в течение всей аудиенции, а посланник остается с императором наедине стоя и с непокрытой головой.
Светские курфюрсты принимают их и разговаривают с ними стоя и с непокрытою головой в течение даваемых им публичных аудиенций, а перед духовными курфюрстами они во время аудиенции сидят в головных уборах.
Итальянские правители покрывают голову и дозволяют им делать то же, за исключением герцога Савойского, который не дозволял им носить головной убор в его присутствии даже до того, как получил сицилийскую корону, и говорил с ними стоя в головном уборе, в то время как они также оставались стоять, но с непокрытою головой.
Звание полномочного дается как посланникам, так и послам, в зависимости от обстоятельств; министры, которых король держит при Регенсбургском сейме, имеют звание полномочных, хотя они и не являются послами.
Резиденты также относятся к официальным представителям, но это звание начало обесцениваться с тех пор как при французском и императорском дворах стали проводить различие между ними и посланниками; это различие заставило почти всех министров, имевших звание резидента во Франции, отказаться от него по повелению своих государей, которые присвоили им звание чрезвычайных посланников; однако, звание это по-прежнему остается в Риме и в иных монархиях и республиках, где к резидентам относятся как к посланникам.
Бывают посланники тайные, имеющие лишь особые аудиенции у королей или других правителей, с которыми они ведут переговоры; им должна быть обеспечена такая же безопасность, что и официальным посланникам, их должны признавать в качестве министров, коль скоро они вручают верительные грамоты от своих государей, наделяющие их соответствующими полномочиями.
Существуют еще секретари или агенты при дворах для ведения дел своих правителей, но во Франции они не имеют аудиенции у короля, а только у государственного секретаря или министра по иностранным делам, и хотя их не считают министрами, они пользуются согласно праву народов покровительством и гарантиями безопасности наравне с иностранными министрами.
Король не принимает более своих подданных в качестве министров других государей; и они не могут взяться за ведение их дел во Франции иначе как в качестве представителей при государственном секретаре, за исключением посла мальтийского, которым обычно является французский дворянин; король оказывает ему честь, дозволяя находиться в головном уборе на публичных аудиенциях как представителю Великого Магистра Ордена, который признан суверенным правителем.
Лишь суверенные правители и государства имеют право наделять званием посла, посланника или резидента. Тех, кого области какой-либо страны или власти какого-либо города направляют к своему правителю, называют депутатами, и они не считаются официальными представителями, они находятся под юрисдикцией страны наравне с другими подданными и не пользуются никакими привилегиями по праву народов, которое распространяется исключительно на иностранцев, а не на собственных граждан; но депутаты от провинций и городов должны находиться в безопасности во время исполнения своих обязанностей, что гарантируется государствами и соблюдается государями в отношении их подданных, а также частных лиц из числа иностранцев, въезжающих в их государства на основании своих паспортов, при условии, что ни те, ни другие ничем не нарушают государственных законов и общественного спокойствия.
В Италии некоторые зависимые города сохранили право направлять депутатов в звании послов к суверенным правителям, которым они подчиняются: например, города Болонья и Феррара направляют к папе депутатов в таком звании, и город Мессина также направлял послов к испанскому королю до последнего восстания. В Испании некоторые города сохранили такую же привилегию, однако эти так называемые послы имеют всего лишь почетное имя и бесполезное звание, но не могут пользоваться привилегиями, принадлежащими настоящим послам и посланникам, которых государь или суверенное государство направляют к другому суверенному правителю.
Эти послы от зависимых городов или провинций подобны тем, которых римляне принимали некогда от провинций, городов и колоний, подвластных империи, и которых они называли Legat (Legati (лат.) – послы (от ед. ч. legatus – посол.) каковое название по-латыни и сегодня применяют в отношении послов; и это сходство наименований послужило причиной ошибок многих юрисконсультов, плохо сведущих о правах суверенных правителей, Которые они путают с римским правом и считают послов подсудными тому государству, где они пребывают, не принимая в расчет различие между теми послами, коих римляне принимали от своих подданных или данников, и послами от независимых правителей и государств, представляющими своих суверенов во всех странах, куда они их направляют.
В вольных торговых городах, таких, как Гамбург и Любек, есть купцы, которые принимают на себя звание комиссаров некоторых государей; но они всего-навсего являются посыльными и посредниками для совершения их покупок, получения их писем и переправки денег при помощи векселей; их не признают ни министрами, ни государственными консулами, чьи учреждения заведены во многих приморских и торговых городах для разрешения споров, случающихся между купцами их страны; они пользуются, однако, различными привилегиями и обеспечиваются государственными гарантиями безопасности, которые право народов предоставляет министрам, их даже почитают министрами в Леванте, то есть в таких крупных торговых городах Азии и Африки, как Алеппо, Смирна, Каир, Александрия, Тунис, Алжир и другие.
Некоторые дипломаты предлагали ввести еще один ранг между рангами посла и посланника: одни – звание полномочного комиссара для министров императора при императорском сейме, другие – чин чрезвычайного депутата, который Генеральные штаты Соединенных провинций присваивают некоторым своим министрам; но обладатели этих званий пока считаются только посланниками, и любой иностранный министр, не имеющий в своих верительных грамотах или полномочиях ранга посла, какое бы иное звание ему не было присвоено, не вправе претендовать в том, что касается публичного церемониала, на то, что его примут иначе, как посланника. Его вполне могут особым образом отличить из-за его происхождения, влияния или места, занимаемого им при особе его государя или в направившем его государстве, но он не должен рассчитывать на почести, отдаваемые только послам, да и то лишь в силу права представления, распространяющегося на один этот ранг.
Хотя ранг чрезвычайного посла является несколько более почетным, чем посла обыкновенного, они обращаются друг с другом на равных, если существует равенство между представляемыми ими государями; поскольку звание чрезвычайного не дает послу никакого превосходства над обыкновенным, этот последний уступает первое место чрезвычайному послу своего государя только тогда, когда они оказываются в одном месте с этими разными рангами; но посол обыкновенный от державной короны имеет в третьей стране приоритет перед чрезвычайным послом какой-нибудь второстепенной державы и не уступает места чрезвычайному послу равной державы.
Чрезвычайные посланники и резиденты обходятся между собой похожим образом в подобных случаях, то есть резидент знатнейшего государя занимает более высокое положение по сравнению с чрезвычайным посланником государя не столь знатного.
Не так обстоит дело между послами и посланниками. Посланник от державной короны обязан уступать место послу от второстепенного правителя; приведем этому пример.
Несколько лет тому назад посланник императора при французском дворе занял на одном из представлений место, предназначавшееся обыкновенному послу герцога Савойского при том же дворе, и требовал предпочтения для себя на основании различия положений их государей: но спор был решен в пользу посла, как имеющего более высокий ранг, безотносительно к разнице в положении их государей; и посланник императора был вынужден сойти с занятого им места и уступить его послу савойскому.
Титул превосходительства дается послам чрезвычайным и обыкновенным, а посланники его не имеют, разве что они могут претендовать на него в силу какого-либо иного своего звания, например, государственного министра, сенатора или высшего чиновника короны. Титул превосходительства не имеет такого распространения при французском дворе, как например, в Испании, Италии, Германии и северных королевствах; во Франции только иностранцы называют так министров и чиновников от короны, которые соглашаются на это, когда имеют звания или чины, дающие им право претендовать на такой титул.
Об авторе
Франсуа де Кальер (1645–1717) – член Французской академии, дипломат, писатель, автор первых трактатов по дипломатии, которые стали настольными книгами для политиков на много лет.