мущество, жестоко подавляли всякие попытки сопротивления{489}.
Руссы пробыли в походе "много месяцев", сражались с "гилянцами" и "дейлемитами" и зазимовали на острове близ Баку. На следующий год они двинулись в обратный путь. С дороги они "снеслись с хазарским царем, которому послали денег и добычу, как это было договорено между ними". Однако хазарские мусульмане, по данным ал-Мас'уди, желая отомстить за кровь своих братьев, решили наказать руссов. Хазарский каган тем не менее послал своих людей к руссам предупредить их о возможном нападении, но это не спасло положения. 30 тыс. руссов пали под хазарскими мечами, 5 тыс. человек погибли под ударами волжских булгар и буртасов, и лишь часть войска вернулась на родину{490}.
Под 943 г. перс Ибн-Мискавейх, писавший в X–XI вв.{491}, рассказал о новом походе русского войска в Закавказье. Дата этого похода, приведенная Ибн-Мискавейхом и принятая в течение долгого времени в исторической науке, была пересмотрена персидским историком А. Кесрави. Его точку зрения поддержал А. П. Новосельцев. На основании упоминания Ибн-Мискавейхом факта о смерти в Багдаде эмира Тузуна (август — сентябрь 945 г.), которая случилась во время похода руссов{492}, оба историка датировали поход 945 г.{493}, что совершенно по-иному заставляет взглянуть на весь комплекс проблем, связанных с взаимоотношениями Византии, Руси, Хазарии в середине 40-х годов X в., и позволяет перейти из области предположений о связи Игорева похода 943 г., русско-византийского договора 944 г. и похода на Бердаа 945 г. к определенным историческим выводам.
Ибн-Мискавейх рассказал, как "отправилось войско народа, известного под именем русов, к Азербайджану. Устремились они к Бердаа, овладели им и полонили жителей его". Руссы прошли из Черного моря к устью Куры и поднялись по реке до столицы Албании — города Партава (Бердаа). Захватив город, руссы повели себя иначе, чем во время других подобных же предприятий: они "сделали объявление, успокаивали жителей его (города. — А, С.) и говорили им так: "Нет между нами и вами разногласия в вере. Единственное, чего мы желаем, — это власти. На нас лежит обязанность хорошо относиться к вам, а на вас — хорошо повиноваться нам"". Однако мирные отношения с жителями продолжались недолго. Против руссов вспыхнуло восстание, и они учинили разгром города. Жители были ограблены: каждый из них должен был выкупить свою жизнь; взамен принесенных ценностей руссы вручали жителям "кусок глины с печатью, которая была: гарантией от других"{494}.
Затем среди руссов начались болезни. Под натиском мусульманских войск после тяжелых боев они ночью ушли к Куре, где стояли их суда, и отправились на родину. Их пребывание в Закавказье затянулось на несколько месяцев. Об этом походе руссов сообщили и другие восточные авторы.
Албанский историк X в. Мовсес Каланкатваци в своей "Истории агван" рассказал, что руссы "подобно вихрю распространились по всему Каспийскому морю до столицы агванской Партава". В отличие от Ибн-Мискавейха Каланкатваци ничего не говорит о мирных усилиях руссов и сразу повествует о том, что они "предали город лезвию меча и завладели всем имуществом жителей". Попытка дейлемитского войска отбить город не удалась, как не удалась и попытка женщин Бердаа отравить руссов. (Этот факт, кстати, находит подтверждение и в сообщении Ибн-Мискавейха о начавшихся среди руссов болезнях.) В отместку руссы "безжалостно истребили женщин и детей их", опустошили город и, забрав несметную добычу, после пребывания в Бердаа в течение шести месяцев отбыли "в страну свою"{495}. Дополнительные сведения дает созданный около 982 — 983 гг. персидский анонимный источник "Худуд ал-алам", который сообщает, что, завладев областью Бердаа, руссы даже расположились не в самом городе, а в соседнем селении Мубараки{496}.
Таким образом, восточные источники упоминают о четырех (или трех, если принять точку зрения А. П. Новосельцева) каспийских походах древнерусских войск: первый в 60 — 80-х голах IX в., второй в 909 — 910 гг., третий после 912/13 г. и четвертый — в 945 г.
История этих походов и внешнеполитические обстоятельства, им сопутствовавшие, давно уже оказались в поле зрения отечественных историков. Нашла она отражение и в общих работах, и в специальных исследованиях.
В XIX — начале XX в. сведения о походах руссов на Восток использовали в своих трудах Н. М. Карамзин, М. П. Погодин, С. М. Соловьев, Д. И. Иловайский, М. С. Грушевский и другие создатели общих курсов русской истории. В основном упомянутые сведения использовались информативно{497}, лишь некоторые авторы попытались концепционно оценить появление русских войск на Востоке.
М. П. Погодин считал походы делом рук норманнов, но тем не менее заметил, что указание ал-Мас'уди на беспрецедентный характер нападения 912/13 г. убеждает в том, что "этот поход принадлежал новому, только что пришлому народу". С. М. Соловьев усматривал в походах проявление активности Азово-Черноморской Руси, которая действовала сепаратно от древнерусского государства и была в дальнейшем подчинена киевским князьям{498}. М. П. Погодин, С. М. Соловьев, Д. И. Иловайский, М. С. Грушевский рассматривали эти экспедиции как грабительские набеги на богатые мусульманские страны, как "пиратство в чужом краю" (М. С. Грушевский).
Но уже в то время появились специальные исследования о походах руссов на Восток.
В 1870 г. вышел в свет сборник документов А. Я. Гаркави, содержащий сведения арабских писателей о Руси, среди которых были собраны все известные тогда факты о каспийских походах руссов.
Б. А. Дорн в своей работе "Каспий. О походах древних русских в Табаристан…" не только привел известные в то время свидетельства восточных авторов о каспийских походах Руси (между 864 и 884 гг., 909 — 910 гг., 912/13 г., 945 г.), но и попытался выявить некоторые тенденции этого военного натиска на Восток, а также рассмотрел спорные вопросы.
Он заметил, что первые два похода были проведены сравнительно малыми силами (возможно, поэтому они и не стали так известны, как позднейшие); в 912/13 г. руссы, напротив, "явились в огромной массе". Цель этого похода Б. А. Дорн определил просто: руссы хотели "взглянуть" на места, куда они еще не заходили. Он высказал предположение, что последующий перерыв в каспийских походах объясняется страшным разгромом, который учинили руссам хазары, булгары и буртасы во время их возвращения из каспийского похода. Этой же неудачей объясняет Б. А. Дорн и выбор в 945 г. нового пути к Каспийскому морю — через Северный Кавказ. Подробно обосновывал он версию о трех походах в X в.{499}
Через год В. В. Григорьев посвятил русским походам на Восток раздел своего труда "Россия и Азия"{500}, где подробно изложил историю нападений 912/13 и 945 гг.
И Б. А. Дорн, и В. В. Григорьев, как и другие историки XIX — начала XX в., были убеждены, что русские экспедиции диктовались лишь одним мотивом — грабительскими целями, жаждой наживы. "Разбоем на Каспийском море" назвал походы Б. А. Дорн, "грабительскими набегами" — В. В. Григорьев{501}. Такие оценки были связаны с норманистскими взглядами авторов, рассматривавших походы в плане общего норманского натиска на юг Европы и Переднюю Азию.
В советской историографии история русских походов в Закавказье разрабатывалась в трудах А. Ю. Якубовского, В. В. Бартольда, Б. Д. Грекова, Б. А. Рыбакова, Б. Н. Заходера, М. В. Левченко, Н. Я. Полового, В. М. Бейлиса, М. И. Артамонова, А. П. Новосельцева, В. Т. Пашуто, Т. М. Калининой и других исследователей{502}.
А. Ю. Якубовский ввел в научный оборот на русском языке подробное сообщение о походе 945 г. на Бердаа Ибн-Мискавейха и других арабских авторов и отметил, что "разбойничьи дружины руссов не были новаторами и шли по хорошо известной дороге, где исстари совершался оживленный товарообмен между странами Восточной Европы, Кавказа и Персии". Он поставил в прямую связь политику Хазарского каганата и каспийские походы руссов. Дорога в Закавказье и Персию шла по территории Хазарии, и ослабевший в X в. под натиском печенегов и давлением Руси каганат выбирал из двух зол меньшее: так в 912/13 г. хазары пропустили руссов на Восток, чтобы предотвратить их выступление против Саркела. А. Ю. Якубовский внес новую струю в исследование проблемы, отметив, что поход 945 г. отличался от прежних грабительских предприятий тем, что в ходе его руссы попытались не столько грабить, сколько подчинить себе захваченную территорию. Он поддержал, как уже отмечалось, идею о связи русско-византийских отношений и походов руссов на Восток{503}, но механизм этой связи не раскрыл. Целью восточных походов древней Руси, по его мнению, была борьба с Хазарским каганатом за овладение волжским торговым путем. Таким образом, на первый план в истории походов А. Ю. Якубовский вынес не "утилитарно- грабительские" начала, а политические и экономические мотивы.
В. В. Бартольд также считал, что движение руссов на юг было враждебно хазарам, и обратил внимание на синхронность последнего каспийского похода Руси и примирения с греками{504}, но развивать эту тему не стал.
Б. Д. Греков подошел к сведениям арабских авторов чисто информативно. Рассказывая об образовании древнерусского государства, он привел факты нападения руссов на берега Каспия в 912/13 и 945 гг.