Думается, что вопрос о том, против кого направлена данная статья, кто мог угрожать византийским владениям в Крыму и усилению русского влияния в Северном Причерноморье, может быть решен только однозначно: речь шла о Хазарии. В. Т. Пашуто высказал на этот счет осторожное предположение, что "договор должен был отразиться на отношениях сторон и с Хазарией, и с Булгарией"{675}. На наш взгляд, вывод может быть более категоричным: данная статья непосредственно говорит о военном союзе Руси и Византии против Хазарского каганата и его союзников. Русь и Хазария были давнишними и исконными врагами. Шаг за шагом освобождались восточнославянские племена из-под ига хазар, каганат стоял заслоном на торговых путях в восточные страны. И чем более крепла Русь, тем ближе подходила она к необходимости устранить своего постоянного и опасного южного соседа. Но до тех пор, пока Византия поддерживала каганат, сделать это было трудно. Выше мы попытались показать, как постепенно Русь в Северном Причерноморье и в районах Северного Кавказа и Закавказья берет на себя те функции, которые выполняла по отношению к империи Хазария. Кроме того, необходимо учитывать и резкое обострение отношений Византии и каганата в 30-х годах X в. Теперь договор 944 г. открыл для Руси возможность активных действий против Хазарии при поддержке византийских войск.
Договоренность сторон относительно союза и взаимопомощи в конкретном районе и против конкретного противника (под которым подразумевались не только Хазарский каганат, но и, вероятно, Булгария, буртасы, черные болгары, некоторые народы Северного Кавказа) была подчеркнута и статьей, формулирующей общие принципы союза и взаимопомощи в отношениях двух государств: "Аще ли хотети начнеть наше царство от васъ вои на противящаяся намъ, да пишемъ къ великому князю вашему и послетъ к намъ, елико же хочемъ: и оттоле уведять ины страны, каку любовь имеють грьци съ русью"{676}. Обязательства Руси по предоставлению военной помощи Византии в борьбе с ее противниками нельзя рассматривать изолированно от обязательств империи по оказанию помощи Руси в районе Северного Причерноморья: это — звенья одной цепи. Таким образом, союзные отношения между Византией и Русью и обязательства союзников относительно военной помощи друг другу учитывали их конкретные внешнеполитические и военные интересы, отражали компромиссный и взаимовыгодный подход к спорным территориальным вопросам, попытки найти в спорных территориях основу для совместной их защиты от третьей стороны.
А теперь вернемся к пессимистическому выводу Д. Миллера о том, что сведения в источниках о византино-иностранных договорах и другие документы не дают возможности проследить, как реализовывались союзные обязательства сторон. Мы не можем разделить этот пессимизм применительно к русско-византийским отношениям. Через год после заключения соглашения 944 г. русское войско ударило в обход хазарской территории по мусульманскому Закавказью. В 949 г. 629 русских воинов на девяти судах участвовали в экспедиции византийской армии против критских арабов. В 954 г. руссы вместе с союзными империи болгарами и армянами сражались на стороне Византии в битве с войсками сирийского эмира. В 960 — 961 гг. руссы вновь участвовали на стороне Византии в борьбе за Крит. В 964 г. русский отряд принял участие в экспедиции греческого флота против сицилийских арабов. Думается, что во всех этих случаях русские отряды выступали в качестве союзных войск, а не как наемники, так как, по верному замечанию В. Т. Пашуто, окрепшая государственная власть на Руси "взяла полностью контроль за службой русских подданных в других странах, поэтому статья договора 911 г. о службе добровольцев больше не фигурирует"{677}.
В. М. Бейлис также убедительно показал, что известное сообщение ал-Мас'уди от 954 — 955 гг. в "Книге предупреждения и пересмотра" о том, что "вошли многие из них (руссов.- а. С.) в настоящее время в общность Ар-Рум (Византийской державы), подобно тому как вошли ал-Арман (армяне) и ал-Бургар (болгары)", и о размещении руссов (как и болгар, армян, печенегов) гарнизонами "во многих из своих крепостей, примыкающих к границе аш-Шамийа (сирийской)", означает не что иное, "как простое подтверждение известного факта русской военной помощи Византии"{678}. В пользу этого мнения говорит и появление руссов в одном ряду с союзниками Византии того времени — болгарами и войсками вассальной Армении.
Договор 944 г., как видим, развязал Руси руки в борьбе с Хазарским каганатом. И едва внутренние условия Руси созрели для открытого противоборства со старым соперником, удар был нанесен. Почему пришлось ждать для этого 20 лет? Промедление могло быть связано с рядом известных нам обстоятельств: гибелью Игоря в борьбе с древлянами, охлаждением русско-византийских отношений в 957 — 959 гг.
Но едва трудности миновали и Святослав Игоревич сумел собрать достаточно военных сил для решительного наступления на хазар, участь каганата была решена. Заодно был нанесен удар по Волжской Булгарии и землям буртасов — союзников Хазарии. Византийская империя при этом не шевельнула пальцем в защиту своих прежних союзников.
Так в огромном регионе — от Северного Причерноморья и Поволжья до сирийской границы, от Каспийского побережья до Сицилии — в течение по меньшей мере двух десятков лет реализовывались условия русско-византийского военного союза{679}. Ежегодная выплата Византией дани Руси наряду с союзными обязательствами империи, с одной стороны, и русские военные обязательства — с другой, являлись той опорой, на которой держался и успешно действовал в течение долгих лет этот военный союз.
Большое внимание грамота 944 г. уделяет уголовно-правовым и имущественным вопросам, развивая и дополняя в этом отношении соглашение 911 г.
Специальная статья посвящена вопросу о наказании подданных империи, совершивших проступки на территории, подведомственной юрисдикции Руси. В этом случае преступник должен получить наказание "повеленьемь царства нашего". Что касается наказания русса или грека за убийство, то здесь перестает действовать это право экстерриториальности: "…держимъ будеть створивый убийство от ближних убьенаго, да убьють и"{680}, что указывает на близость трактовки этого вопроса к Русской Правде{681}. Эти же нормы подтверждены и в следующей статье, где говорится об имущественной ответственности убийцы, в случае если ему удастся бежать; но смерть все равно грозит ему в случае поимки.
Практически в договоре 944 г. повторяется статья грамоты 911 г. о наказаниях за побои{682}.
Как заметил еще Д. Я. Самоквасов, из договора 944 г. выпали имеющиеся в соглашении 911 г. условия о недействительности оправдательной присяги при наличии явных доказательств виновности обвиняемого; о сохранении права жены убийцы на имущество, принадлежащее ей по закону; о порядке охраны и передачи наследникам на Руси имущества руссов, умерших на службе в Византии, а также о выдаче на Русь беглых должников{683}. В нашу задачу не входит анализ вопроса, сохранили или нет свое действие эти статьи. Собственно говоря, ответить на него практически невозможно. Судя по серьезным коррективам, внесенным авторами грамоты 944 г. в другие статьи, и по появлению в этом документе совершенно новых мотивов во взаимоотношениях двух стран, прежние статьи 911 г. ушли в вечность. Это можно объяснить тем, что статья о недействительности оправдательной присяги отражала уже архаическую судебную практику и в ней не было необходимости; жена убийцы теряла право на свое имущество в связи с возможным ужесточением борьбы против серьезных уголовных преступлений. Ответственность беглых должников могла регламентироваться торговыми установлениями и принятой торговой практикой.
Анализ договора 944 г. и его сравнение с ранними русско-византийскими соглашениями показывают, что его содержание вполне соответствовало новому уровню переговоров о его заключении, составу посольства, характеру дипломатического представительства Руси: это было совершенно новое всеобъемлющее политическое соглашение. Конечно, оно подтверждало и возобновляло отношения "мира и дружбы", утвержденные между Византией и Русью в 907 — 911 гг., сохранило все те нормы политических, торговых, международно-правовых отношений между странами, которые оказались жизненными и через 30 лет после переговоров в начале X в. Но вместе с тем перед нами не дополнение и развитие соглашения 911 г., а совершенно самостоятельный политический межгосударственный договор о мире, дружбе и военном союзе, отразивший уровень политических и экономических отношений между Византией и Русью в середине X в. Он сочетал в себе многие аспекты соглашений империи с другими государствами и включал статьи и политического, и торгового, и военного, и юридического характера; объединил в себе "мир" 907 г. с "миром-рядом" 911 г. По существу русско-византийский договор 944 г. не только стал новым важным шагом вперед в отношениях между двумя странами, но и отразил крупный сдвиг в развитии древнерусской государственности и соответственно древнерусской дипломатии.
История взаимоотношений Византии с другими соседними государствами во второй половине 1-го тысячелетия н. э. не знает (за исключением греко-персидского договора 562 г.) столь масштабного и всеобъемлющего соглашения, как договор 944 г., и не случайно он явился прочной основой взаимоотношений между двумя государствами на долгие годы.
Мы не рискнули бы сказать, кому был выгоден этот договор, и считаем, что сама подобная постановка вопроса неправомерна. Он взаимовыгоден, точно так же как отдельные его статьи наполнены духом компромисса. Несомненно, что Русь подтвердила свой политический и торговый статус в Византии и хотя потеряла важное право беспошлинной торговли, но приобрела положение союзника империи, добилась официального признания империей своего влияния на Северных берегах Черного моря, и в частности в устье Днепра. В свою очередь Византия, пойдя на важные уступки относительно утверждения Руси в этом районе, заручилась ее поддержкой в деле охраны своих владений в Крыму и получила сильного союзника в борьбе с внешними врагами, и в первую очередь с арабами.