— Давайте закончим с картами, — после короткого перерыва Селезнёва вернулась к главному вопросу. — Максим, ты считаешь, что их было всего две?
— Я тоже! — бросил Дино.
— Хорошо. Что же тогда было на третьем из пронумерованных листов?
— Хм… Пояснение к карте, — хмыкнул я.
— Или какое-то задание, — возразила Екатерина, показывая бирку с надписью «См. запрос».
— Или так, — согласился я.
— Не так! — решительно возразил парень. — Я всё обдумал, запрос был на совсем другой бумаге.
— О, как! — вскинула брови начальница. — Откуда такая уверенность?
— Эти карты рисовал сам Полосов, здесь или в Стамбуле. Что-то узнал и нарисовал. Или срисовал. Может быть, по очереди и в разное время. А затем он сделал копии карт и отправил их в Центр! Со своим пояснением — третий лист. Ему были очень нужны указания! Инструкции. Он не знал, как поступить.
— Бернадино, поясни! — тут же потребовала Екатерина Матвеевна.
— Вот эта карта, — он показал пальцем на стол, — никуда не отправлялась, это оригинал!
Сынуля обвёл нас торжествующим взглядом и замолчал, ожидая реакции понимания.
Чёрт, что мы должны понять?
Я повертел карту в руках так и этак, даже понюхал.
— Дино, не томи!
— Старшие, на листе совсем нет складок! Лист ни разу не складывали и не вкладывали в конверт! Это оригинал! — повторил он, чуть захлёбываясь от возбуждения. — вспомните, нам письмо из Центра пришло в обычном конверте, такое же кто-то доставил и Полосову. там была инструкция или тот самый запрос:
— Ёлки-палки! — пробормотал я.
— Конверты бывают разной формы, — возразила начальница. — Для карт девочки из департамента вполне могли использовать конверт побольше.
Дино от досады звонко щёлкнул пальцами.
— Вы же мне сами не раз рассказывали о Сотникове и Демченко! Они, в отличие от Полосова, что-то такое знали или заподозрили, и поэтому не стали бы посылать секретные и важные карты в обычном письме неизвестно с кем! Письмо можно перевести на этот чудовищный язык, забыл, как он называется⁈
— На тувинский, — подсказала Селезнёва.
— Да, на чёртов тувинский! То есть, хорошо зашифровать! Но что делать с картой? Карту с крестиком тувинским языком или этим…
— Нганасанским, — опять помогла ему Катя.
— Или нганасанским языком не зашифруешь!
— Ё-моё… — вставил я ещё одно ценное замечание.
Екатерина одним движением сдвинула портфель в сторону, её лицо напряглось:
— Мальчик, похоже, что ты во многом прав… Если не во всём! Кроме того, эту карту, похоже, действительно рисовали здесь, а не в ведомстве Демченко. Полосов или ещё кто-то. В Центре таких колхозных рисовальщиков не держат.
— Получается довольно складно, — согласился я, — Демченко мог доверить подобный документ только дипкурьеру. А ещё лучше посвящённому в вопрос человеку, который сразу может дать дополнительные пояснения. Здесь электронной почты и мессенджеров нет, чтобы переписываться, сколько угодно… Жаль, кстати. А вот Полосов не видел какого-то особого секрета. Поначалу. Хотя всё равно это только версия.
— Версия, — согласно кивнула Селезнёва. — Но с ней мы имеем хоть что-то, от чего можно отталкиваться. Да и… В большом конверте было бы гораздо больше документов, для чего он, вообще-то, и нужен. А не для того, чтобы чисто со складочками бороться… Такой конверт должен был остаться в портфеле, зачем Полосову его с собой носить?
— Короче, покойный прочитал запрос из Центра, взял свою карту №2, задание, и отправился с этим в Батл-Крик, — резюмировал я. — Так?
— Так, принимается, — согласилась начальница. — Здешние сыщики со слов других таких же сыщиков уверяют, что это было не ограбление… Но нам уже понятно, что Андрей Артемович что-то раскопал.
— Что-то такое, из-за чего его убили, — медленно и задумчиво проговорила Селезнёва. — Товарищи, кому-нибудь приходит в голову что-то кроме мифического или не очень золота?
Мы с Дино помотали головами.
— Допустим, на карте обозначены богатые россыпи или самая настоящая золотая жила. Но нам-то какое до этого дело? — продолжала рассуждать Екатерина Матвеевна. — Это же американское достояние, найденное на американской земле. Кто-то его обнаружит и распорядится, частное лицо или государство… На зачем лезть в это государственному служащему Полосову?
— Во-во, зачем? — подхватил я вопрос. — Не могу такое представить: обрадовавшиеся такой находке Сотников с Демченко поручают русскому послу купить в скобяной лавке совковую лопату и накопать в точке «Х» побольше золотишка! Чтобы что? Чтобы порциями и с огромным риском переправлять его на шаландах контрабандистов за тысячу верст в Русский Союз?
— А что, если это какой-то уникальный артефакт от Смотрящих? Если к ним, конечно, вообще можно применять антропоморфные признаки.
— Или суперплита донор-канала с неограниченным лимитом! — выдал свой вариант Бернадино.
— Это полная ерунда! — без тени сомнения отмахнулась Селезнёва.
— Почему, Катрин?
— Во-первых, зачем Смотрящим прятать такое чудо там, где вероятность его обнаружения ничтожно мала? А во-вторых, такая плита противоречит самой философии Смотрящих с их постоянным побуждением анклавов к саморазвитию… Дино, возможность получить непрерывно работающую скатерть-самобранку, конечно, крайне заманчива, но это, извини, полный бред.
— Нет, ты только представь! Свернул её в рулон, отправил диппочтой в Замок, Сотников развернул! И… — я замолчал, заметив, как Дино резко повернул голову к лестнице.
На секунду все замерли.
Где-то внизу хлопнула дверь, послышался голос Магдалины, что-то выговаривающей по-гречески своему сыну. Дино расслабился, но рука его всё ещё лежала на кобуре.
— И? — подтолкнула Екатерина.
— Бред, конечно, — согласился я. — За неделю до своей смерти Полосов уже не в первый, скорее всего, раз отправился чуть ли не на линию боевого соприкосновения войск южан и северян. Там ведь война идёт, понимаете? Люди погибают! Нет, Центр явно был встревожен. Возможно, Полосов искал нечто… необычайно ценное и важное. Не-о-бы-чайно! Без всяких скатертей.
В комнате стало душно, несмотря на морской бриз. Часы отмеряли секунды и минуты, словно поторапливая собравшихся в кабинете.
На что?
Куда?
— Ох, как же мне всё это не нравится… В какое-то мутное и опасное дело мы влезли, коллеги. Зачем я полезла в этот карман!
— Ну, полезла бы после следующего письма из Центра, — невесело пробормотал я.
— Правду говоришь, Макс.
Екатерина уже сама подошла к карте знаменитого острова, её взгляд упал на подпись на греческом языке: «Κρυμμένος θησαυρός» — «Спрятанное сокровище».
— Сокровище? Или ловушка? Ведь лучшая ловушка — та, в которую хочется верить, — она усмехнулась без радости. — Дино, надо будет проверить, нет ли слежки за посольством.
— Вполне может быть, что уже есть, — юноша хмыкнул. — Утром в «Кентуккийском цыплёнке» я заметил одну интересную женщину в деловом костюме и солнцезащитных очках. С необычным акцентом. Вы поняли, о ком я?
Тиканье часов усилилось.
Где-то за окном прогремел гром, хотя тучи ещё не закрыли солнце. Предгрозовое электричество висело в воздухе, смешиваясь с тревогой и тайной. Я понимал: следующие шаги могут привести нас к разгадке… Или в пропасть.
Да уж… Кабинет диппредставительства России в Южных Американских Штатах ещё сильней наполнился тайной. Библиотека из десятка книг в дорогих переплётах, тяжёлые шторы, отсекающие внешний мир… Но не сейчас. Сейчас они открыты.
Екатерина Матвеевна вскинула бровь и полоснула парня сабельным взглядом:
— Ты видел её и молчал⁈
— Я же сказал… — Дино вжался в косяк, чувствуя жар её гнева.
— Сказал? — Екатерина ударила кулаком по столу и тут же поморщилась от боли. — Да она могла уже полгорода подзорвать!
— Подорвать или взорвать, — поправил я.
— Не умничай!
— Да я что… Дино, ну, действительно?
— Сказал же! Катрин, ты же сама отправила меня с утра за своими круассанами! — взвился в праведном возмущении отрок. — Пока их приготовили, пока приехал… И сразу совещание! Старшие, что я сделал не так? Этот вопрос важней карты и убийства посла?
— Действительно, Екатерина Матвеевна.
Она ещё раз стукнула по столу и объявила обиженно:
— Больно! Извини, Дино, я была не права. Это нервы, слишком много плохих загадок.
— Я хотел последить за ней на мотоцикле, но круассаны…
— Господи, хоть в этом повезло! — вскричала Екатерина Матвеевна. — Не вздумай!
— Я её не боюсь!
— Дино, это не тот человек, в отношении которого можно оперировать понятиями «боюсь — не боюсь», — пояснила она. — У нашей Мисс Марпл может быть группа физической защиты.
Парень набычился.
— Всё равно не боюсь!
— А зря! — мне по-отцовски пришлось вмешаться. — Если Екатерина права, то этих товарищей нужно не просто бояться, а старательно избегать любого контакта с ними! Ты даже не представляешь, какому количеству смелых и умелых людей британские спецслужбы свернули головы за время своего существования… Во всяком случае, при следующей встрече будь крайне осторожен и, прошу тебя, оставь где-нибудь подальше свой знаменитый на весь город чёрный мотоцикл!
— Понял…
— Зачем ты ему позволяешь? — возмутилась Екатерина. — Тебе самому не страшно?
— Я отец, и мне страшно! — пришлось тоже повысить голос. — Но он, между прочим, сотрудник охраны диппредставительства, который должен обнаруживать и предупреждать подобные угрозы!
— Не рычи уже… Она тебя хоть не опознала? — вздохнув, спросила Селезнёва.
— Вряд ли, Катрин, — ответил Дино после недолгого размышления. — Я был без кожанки и без кепки. Рубашка, волосы под банданой, на носу «авиаторы». Сидел с двумя девушками.
— Хорошо. Но твой азарт мне понятен, — с улыбкой сказала начальница.
Я представил, как сидя за столиком в наполненном даже утром «Кентукийскпом цыплёнке», где всегда витает запах кофе и свежей выпечки, Дино лениво дул любимый ягодный лимонад и ждал выполнения заказа.