дни увозили унции золотого песка в мешочках, другие — болезни и пустые котомки. Лихорадка пожирала слабых, сеяла алчность, хоронила под пеплом сгоревших шалашей судьбы экспедиций, артелей и самоуверенных одиночек.
Это была симфония контрастов: звонкий смех удачливого старателя и тишина заброшенной старицы; пестрота языков и ксенофобские «законы фронтира»; величие нетронутой природы и шрамы на её лице. Золото, как мираж, манило людей к остроконечному абрису, оставляя им лишь легенды… и дощатые таблички с выцарапанной ржавым гвоздём надписью: «Здесь был Джек. Не повезло».
В этой гонке за эфемерным и рождался Батл-Крик — будущая нейтральная территория, выкованная из мечтаний, пота и пепла.
Генри Блюм, муж миссис Молли, вписался в гонку за сокровищами в самом начале золотой лихорадки, вступив в старательскую артель, старшина которой решил найти свой, особый путь. Практически все старатели, подобравшись к Чёрным Горам, поворачивали на юг, направляясь в обширные долины реки Хребтовой.
Артель, в которой состоял Генри, решила попытать счастья в Ущелье Весёлого Духа, в которое опасались заходить даже гуроны.
Молли была резко против, но поражённый золотой лихорадки супруг и не думал её слушать. Другие артели то и дело возвращались домой с удачей, отмечая её в кабаках, а эта безрезультатно топталась на месте, принося домой только синяки и ссадины. Правда, деньги у них откуда-то появлялись.
Странная и страшноватая история.
Глава 18Пришедшие ниоткуда, ушедшие в никуда
…Пламя керосиновой лампы плясало в закопчённом стекле, отбрасывая на стены «склеенной хижины» тени, похожие на скрюченные пальцы. Пахло прогорклым кофе и сыростью — дождь застучал в ставни, будто просясь послушать, о чём говорят люди.
Миссис Молли Блюм сидела в кресле-качалке, обхватив локти костлявыми руками. Её лицо, изрезанное морщинами, в полумраке казалось маской из воска.
— Они нашли «ту самую заброшенную двенадцатую шахту», большего я вытянуть из него не смогла… В тот день Генри вернулся поздним вечером, когда даже койоты затихли, — голос её заскрипел, словно несмазанные колёса фургона.
— Весь в чёрной пыли, Максим. Не золотой — чёрной! Как будто он копал не землю, а пепелище Геенны! Бешеный от страха. И сразу начал рисовать карту. Позже он её перерисовывал, уточнял.
Я перевёл взгляд на стену за её спиной. Там висели увесистая кирка Генри и фотография в рамке — усталый мужчина с глазами, выгоревшими от солнца и ожидания богатства. Трещина на стекле пересекала фотографию так, будто кто-то провёл ножом по его горлу.
— Генри говорил, что двенадцатая шахта древнее всего человечества на Платформе. Что она — дверь.
«Ага. Только дверей в Преисподнюю нам и не хватало…» — подумал я тоскливо.
— Ущелье Весёлого Духа… — Дино нервно провёл пальцем по рельефному краю столешницы. — Почему его так назвали, мэм?
Вдова резко закашлялась, будто более чем необычное название этого места в Чёрных Горах застряло у неё в глотке колючкой.
— Жены гуронов шептались на базаре, будто там сами камни поют на рассвете. Сперва и ты с ними смеёшься, пляшешь… Потом срываешь голос, выкрикивая проклятия. А к полудню… — Она медленно наклонилась вперёд, тень поползла по полу. — К полудню глупые смельчаки уже вешаются на ветвях горного дуба, улыбаясь окровавленными дёснами. Но это же языческие сказки, скажете вы! Ну, конечно, конечно…
По-моему, она немного сумасшедшая. Нормальные люди так не разговаривают.
Я почувствовал, как мурашки побежали под воротником рубашки-поло. За окном слабо завыл степной ветер, и на мгновение показалось, что в нём слышится хохот — высокий, женский, с ноткой безумия.
— Но ваш муж всё же пошёл туда за золотом, — вставил я, стараясь не смотреть на тень от кирки, которая теперь колебалась на стене без всякого ветра.
— Старшина артели — Джек Слаггер — говорил, что нашёл какой-то там знак или признак… — Молли дрожащей рукой налила всем кофе, чёрный как гудрон. — А мой Генри… От него уже тогда пахло смертью. По ночам он скрипел зубами так, будто грыз кости. После их возвращения…
Она внезапно замолчала, уставившись на дверь в углу — ту, что вела в спальню, где жил Полосов. Я мог бы поклясться, что щель под ней на миг озарилась красноватым светом!
— Старшину нашли бродящим возле депо. Он… — она проглотила комок, — он выколол себе глаза куском кварца. Всё твердил: «Чудовища не любят свидетелей».
Дино кхекнул и перекрестился. Я заметил, как его пальцы сжали нательный крест.
— А ваш Генри? — спросил он тише.
— Две недели он метался в бреду. Кричал, что они вылезают из штольни. Потом…
Женщина резко встала, и качалка заскрипела, будто рядом застонал лесной призрак.
Продолжить рассказ она смогла только через несколько минут.
…Джека Слаггера отправили поездом на север, к родственникам, а Генри тяжело и долго болел дома, в горячке постоянно поминая «чертей из ада», которые неожиданно полезли из шахты наружу. Судьба остальных участников артели осталась неизвестной.
Знаете, что я понял?
Не стоит верить рассказам обывателей о единично пропавших в Чёрных Горах, на самом деле их гораздо больше. Насколько? Тема ещё ждёт своих исследователей и публицистов. Почти все исчезнувшие золотоискатели на поверку оказались никому не нужны, поиски проводились всего два раза.
Закончилось всё тем, что одним тревожным вечером Генри неожиданно собрался и ушёл куда-то в прерии, чтобы уже не вернуться.
— Выходит, он пропал без вести, а не погиб? — уточнил я. — Может, ваш муж ещё вернётся?
— Это случилось два года назад, — устало сказала хозяйка дома. — Генри не вернётся, он умер.
Следующий этап в жизни рукописной карты начался, когда Молли показала её Полосову. И русский посол чрезвычайно заинтересовался этой мистической историей, сказав, что дело там, конечно же, не в золоте.
— И вы отдали ему карту? — я едва узнал собственный голос.
— Он забрал её в тот же вечер, — кивнула она.
— Скажите, миссис Молли, — осторожно начал Дино. — Андрэ сам или с кем-то ещё ходил в Ущелье Весёлого Духа?
— Что такое ты говоришь, мальчик? Мистер Полосов был очень серьёзным, осторожным и разумным человеком! Он бы никогда не отправился в пасть самому Дьяволу, да ещё в одиночку!
— Но его всё равно убили из-за этой карты, — заметил я невесело. — Убили и забрали документ.
— Карта здесь не причём, мистер, её никто не видел и никто о ней не знал. мистера Эндрю Полософф убили вовсе не из-за неё, — решительно заявила Молли Блюм.
— Из-за чего же? — спросил Дино.
— Он начал расспрашивать всех об Ущелье Весёлого Духа, вот в чём была его ошибка! Наверняка пошли слухи. И в какой-то момент Эндрю спросил у того, к кому и приближаться нельзя было…
— И всё-таки, дорогая Молли, — въедливо не отставал я. — Почему вы считаете, что карта не причём?
Она вздохнула, оставляя допитую кофейную кружку в сторону.
— Потому что карта находится здесь. Она не покидала этого дома и по-прежнему лежит в комнате мистера Полосова, — её ноготь впился в древесину стола.
Мы с Дино невольно охнули.
— Пожалуй, я избавлюсь от этого кошмара и отдам её вам, Максим! Она пахнет серой. Вы — русские, как и Эндрю, кому же ещё… Если вы пообещаете, что не полезете в чёртову шахту сами! Сейчас.
Женщина ненадолго отлучилась, а вернувшись, положила на стол листок.
Карта. Та самая, подробная — бумага была старой, истрёпанной, неестественно жёлтой, линии рисунка будто выжжены кислотой.
В трубе внезапно завыло.
— Возьмите её! — вдова резким движением сунула мне в руки бумажный лист. — Только поклянитесь, что не пойдёте в это проклятое ущелье! Слуги дьявола ненавидят любопытных… Но уж если решитесь… — её губы искривились в подобие улыбки, — захватите серебряные пули. Или святую воду. Хотя в прошлый раз это не помогло, ведь…
Она опять не договорила.
Стук в дверь заставил всех вздрогнуть.
Негромкий, металлический — будто стучали не обычным дверным кольцом, а тяжёлым обручем от бочки. Дино вскочил, опрокинув кружку, сунул руку под куртку к кобуре. Липкая чёрная жидкость растеклась по столу, образуя очертания, похожие на когтистую лапу.
Я встал, чувствуя, как ледяной ветерок обвивает лодыжки.
— Миссис Молли? Я к вашим гостям! Увидела авто возле дома! Меня послала мама, Ребекка Линденбаум! — девичий голос за дверью был сладок, как сироп, и от этого по спине Бернадино, уверен, побежали совсем другие мурашки.
— Это я, Аурора!
— Аурора! — заволновался парень.
Поймав кивок хозяйки, я, пряча пистолет за спиной, медленно открыл дверь.
Да, на пороге стояла Аурора, владелица мотороллера Vespa 150, таким же ярким, как отблеск заката под тучами в её рыжих волосах.
Когда мы вышли из дома Молли Блюм, дождь внезапно прекратился. Над Ущельем Весёлого Духа, видневшимся на горизонте, плыли низкие серые тучи с чёрными прожилками дрожащих теней. Мне показалось, или эти кривые действительно задвигались, пытаясь сложиться в слова «Добро пожаловать»? Велика сила воображения…
А вот Костя Лунёв не рефлексировал бы, а действовал, решительно и быстро.
Ох, что-то тяжко на душе.
По инициативе одуревшей в одиночестве вдовушки, Аурора ненадолго задержалась на крыльце, ввязавшись в бесхитростный разговор с обсуждением свежих городских сплетен. Смеясь над чьей-то нелепой историей, она даже не заметила, как я ухватил Бернадино за локоть, оттянув его в сторону. Пальцы впились в его руку, словно пытаясь удержать не только сына, но и собственное нервное дыхание.
Где-то за спиной, за чертой горизонта, Чёрные горы высились, словцо изломанные клыки, окутанные сизой дымкой — даже отсюда их очертания пульсировали угрозой.
— Запомни, — прошипел я, наклоняясь так близко, что он отпрянул, — отныне мы вообще не интересуемся этими грёбаными Чёрными горами, Ущельем Весёлого Духа и даже долинами реки Хребтовой!