— Понял, — коротко ответил я. — Выезжаю.
3. Час шакала
Расшумелся не ангельский хор,
не восьмая соната:
ветер гнет человеческий бор,
валит брата на брата…
Ой, вы гой, извините, еси…
С нами крестная сила!
А вообще-то у нас на Руси
и не так еще
Когда Никитин ворвался в мой кабинет с этим выражением на лице, я даже перепугался, решив, что тот проверяющий из Москвы, которым нас пугали последние десять лет, все же приехал.
— Заложники! — выдохнул Никитин. — Быстро собирайся! Заложников взяли!
— Уф! — вздохнул я с облегчением. Я, было, подумал, что и впрямь что-то серьезное…
Он с недоумением и укоризной посмотрел на меня.
— Это дети, сообщил он, — захватили целый школьный автобус! Примерно восемнадцать детей, учительница и водитель.
— Это хуже, согласился я, убрал бумаги в сейф и сунул пистолет в плечевую кобуру. — Тогда поехали.
— Бронежилет и автомат из оружейки прихвати! — крикнул Никитин, но я сделал вид, что не расслышал, и, влившись в поток выбегавших из отдела сотрудников, устремился к закрепленной за оперативниками «семерке».
В машину набилось шесть человек, и меня едва не раздавили, зажав между двумя здоровенными лейтенантами, только недавно поступившими в наш отдел после школы милиции.
Захваченный автобус стоял возле общежития, на пустыре, одной стороной прижатый к кирпичной стене. Это давало, преступнику возможность не заботиться о круговой обороне и уделять внимание лишь выходящей на пустырь стороне. Окна были занавешены шторками и не позволяли разглядеть, что творится внутри.
Пустырь был пуст. Все сотрудники милиции и случайные прохожие рассредоточились полукольцом, наблюдая за разворачивающимися событиями.
— Сколько их там? — спросил я стоящего, рядом участкового.
— Террористов? — переспросил он. — Черт их знает. Говорит один, а вот сколько молчит? Группу захвата вызвали, посредники тоже с минуты на минуту прибудут.
— Эй, вы! — раздался из автобуса усиленный громкоговорителем хрипловатый голос. — Я дал вам час! Потом все взрываю!
— А что требует? — спросил я участкового.
— Как обычно, пожал он плечами. — Деньги, машину, самолет. Что же еще?
— И какую сумму?
— Сто тысяч.
— Всего?! — Удивился я. — Это не террорист. Это наш, «ванька», от пьянства и безденежья одуревший… Ну да ладно… Я протиснулся через оцепление и пошел к автобусу напрямик через пустырь.
— Куницын! — заорал мне вслед подоспевший Никитин. — Вернись! Мать твою за ногу!.. Вернись, засранец!
— Стой! — скомандовал и голос из автобуса. — Стой, убью!
— Я поговорить, — отмахнулся я, не снижая темпа.
— Взорву! — голос сорвался на визг. Все взорву!
Я остановился и поднял руки над головой, показывая, что у меня нет оружия.
— Я поговорить, — повторил я. — Ты нам здесь атмосферу нагнетаешь, а толком объяснить, что хочешь, не можешь. И ты, и мы психуем, и детей перепугал. Разве это дело? До греха дойдет, а это ни тебе, ни нам не нужно. Так?.. Объясни толком, чего ты хочешь?
— Я уже сказал, — человек в автобусе немного успокоился, видя, что я не собираюсь предпринимать агрессивных действий. — Мне нужны деньги, машину до аэропорта и самолет… А то взорву!
— Это-то понятно, — кивнул я. — Взрывать, все горазды… Но ты объясни толком, что и как мы должны сделать, а, то не так сделаем, а ты, чего доброго, обидишься… Деньги тебе в рублях нужны или в валюте? Если в валюте, то в какой? Какая машина? С шофером или без? Какой самолет? Сколько горючего? Потому как если ты собираешься лететь в Гималаи, это одно, а вот если в Африку… Эти вопросы сейчас решать нужно, потом они только нервотрепку и неразбериху принесут. Ну, ты и сам понимаешь. И как быть с посредниками?
— А что с посредниками? — переспросили из автобуса, и я окончательно убедился, с кем имею дело.
— Кто тебе будет передавать деньги? Кто подгонять машину? Да и сопровождать тебя до аэропорта кто будет? Надеюсь, ты всех детей с собой в самолет не потащишь? Значит, потребуется добровольный заложник… Так всегда делается, добавил я на всякий случай. Могу я на себя эту роль взять, да больно уж ты нервный. Я за сигаретой в карман полезу, а ты и пристрелишь с перепугу… Так что делать будем?
В автобусе молчали. Я стоял посреди пустыря и ждал. Очень хотелось курить, но доставать сигареты я не решался. Краем глаза я видел, как взбешенный Никитин бегает вдоль оцепления и грозит мне резиновой дубинкой. Да, назад мне дороги не было.
— Ну, так что? — громко спросил я. — Разумно?
— А ты кто? — настороженно спросили из автобуса.
— Депутат, — легко соврал я. — Я тут живу неподалеку. Мимо проходил, и вот…
— Где-то я тебя видел…
— По телевизору, — не моргнув глазом, выдал я версию. Я там частенько выступаю…
— Не верю! — голос вновь стал истеричным. — И тебе не верю, и всем депутатам не верю!
— И правильно делаете! Вот вам банан… О чем это я?.. Ах, да… Дело-то не во мне. Если мы с тобой мою биографию проверять станем, так на это полдня уйдет у меня довольно бурное прошлое. Себя в посредники я и не предлагаю мне еще моя жизнь дорога. Ты вон у нас какой нервный да недоверчивый, зачем мне это нужно? Я просто спрашиваю, что делать. Время-то идет…
— Тогда… Тогда… А кого обычно в посредники выбирают? — спросил он меня.
— По-разному делают, — пожал я плечами. — Кто-то выбирает профессиональных посредников, кто-то боится и требует знакомых актеров и певцов… Но сам понимаешь Пугачеву и Киркорова, ждать больно долго придется… Чаще всего сторонних людей выбирают… Священников, например… Божьи люди, им до наших забот…
— Тогда монашка, — выбрал он. — Пусть она деньги передаст.
— Женский монастырь далеко, — опять соврал я. Часов пять туда — обратно добираться. Да и пугливы больно, могут отказаться… А вот церковь у нас рядом. Знаешь, та, что возле завода?
— Ага, вспомнил… Ну ладно, давай попа… И больше никого! А то взорву! Взорву!.. — Как скажешь, — согласился я. — Семен Викторович, крикнул я Никитину. — Пошлите кого-нибудь в ближайшую церковь, пусть попросят священников выступить в роли посредников для передачи денег. Если не ошибаюсь, сегодня там несет службу отец Владимир… Вы поняли?
Никитин два раза подпрыгнул на месте, плюясь и что-то бормоча себе под нос, еще раз погрозил мне кулаком и исчез в толпе.
— Я достану сигареты? — попросил я.
— Нет! — ответили мне из автобуса. — Стой, где стоишь!
— Тогда сам брось мне папироску. Уж больно курить хочется… Думаешь, ты один нервничаешь?..
В автобусе снова замолчали, затем неуверенно оповестили:
— у меня только «Беломор»…
— Ну, давай хоть «Беломор».
— А я что курить буду?!
— Ну, ты и жлоб! — возмутился я. — У шофера возьмешь, он наверняка курящий.
— Не-е… Это какой-то фокус! Стой, где стоишь!.. А то взорву!
— Какой уж тут фокус, когда курить охота? Нехороший ты человек. Мало того, что заложников взял, так еще и курить не даешь…
— Ладно, уж, — наконец согласился он. — Доставай свои сигареты… Только смотри у меня! Если что — взорву! Мне кольцо недолго дернуть!
— Граната, что ли? — поинтересовался я, осторожно вытаскивая сигареты и зажигалку.
— Не твое дело!
— Ну, не мое, так не мое, — согласился я, прикуривая.
— Видишь, только сигареты, все без обмана… А что это ты вдруг решил заложников взять?
— Не твое дело!
— Экий ты… не компанейский.
— А ты в мою шкуру залезь, будешь компанейским! На квартиру «кинули», довели «до ручки», да так, что и деваться некуда!.. Теперь все! Баста! Все, что мне должны, отдайте и отпустите с миром… Сами попробуйте без денег посидеть! А я все! Больше не могу! Нет у меня больше сил! И только попробуйте мне помешать! Мне терять нечего!
— А дети-то при чем?
— Стой, где стоишь! — снова заорал он. — Взорву!
— Я стою, сказал я. — Стою…
Толпа, собравшаяся вокруг пустыря, все увеличивалась. Я заметил укрывающиеся за углом дома машины с госномерами и пару микроавтобусов, рядом с которыми происходило какое-то движение. Судя по всему, прибыла группа захвата. Из автобуса их не было видно, но по оживлению в толпе террорист что-то заподозрил.
— Время! — крикнул он. Я дал вам только час! Время истекает!
— Куницын! — послышался с другой стороны столь же усиленный громкоговорителем голос. Старший лейтенант Куницын! Немедленно вернитесь за линию ограждения! Это приказ! Немедленно вернитесь!
— Так ты все же мент, так твою растак?! — послышалось из автобуса. — Я взорву тут все к чертовой бабушке! Вы, сволочи, слышите?! Взорву!
— Что ты орешь, как бухарский ишак? — поинтересовался я. — Я и так прекрасно слышу. Ну и что, что мент? Тебя это смущает? Тебе в чем-то плохо стало? И почему это мент не может быть депутатом?. Ну, не может, подумаешь… Ты орешь, с той стороны орут. Тебе не угодишь, им не угодишь. Я с тобой честную игру вел, но раз уж ты такой, то… Я пошел, а вы тут как хотите.
— Нет! — приказали из автобуса. — Стой, где стоишь! ЭЙ, вы, там!.. Пусть он стоит на месте! Я с ним говорю! Пусть стоит!
— И впрямь, — кивнул я, — пусть стоит.
— Где мои деньги?! Где машина?! Где священник?
— Да, опять подтвердил я. — Где мои деньги? Где моя машина и мой священник?
Минут пять за линией оцепления шло совещание, затем милиционеры расступились, и на пустырь вышел отец Владимир. В руках он нёс небольшую спортивную сумку. Неторопливо он подошел ко мне и встал рядом.
— Как дела? — спросил он.
— Стою, сказал я.
— Угу… Политика или чокнутый?
— Мужика «до ручки» довели, он стакан принял и в террористы подался. Благо, туда без очереди и без взносов пускают…
— О чем вы там болтаете? — нервно спросили из автобуса. — И почему он такой здоровый?
— Почему ты такой здоровый? — строго спросил я иерея.