, впоследствии вошедшую в составленный из его собственных сочинений «Московский сборник» – признанный идеологический манифест российского консерватизма[330]. О.А. Новикова, в свою очередь, опубликовала в «Русском обозрении» заметки, посвященные своим лондонским друзьям, – Гладстону[331] и уже ушедшему из жизни автору 8-томного сочинения о Крымской войне А.-В. Кинглеку[332], а также очерки под общим названием «Письма из Англии»[333].
С началом правления Николая II друг О.А. Новиковой У. Стед на страницах своего журнала «Review of Reviews» начал публиковать выдержанные в доброжелательном тоне статьи, способствуя формированию образа русского императора-миротворца. В 1898 г. собственное издательство Стеда инициировало серию книг под общим названием «Русская библиотека». В ней при содействии О.А. Новиковой и с ее предисловием вышла книга К.П. Победоносцева «Размышления русского государственного деятеля»[334]. В этом же году У. Стед был удостоен аудиенции у Николая II. Сам журналист не без оснований заявлял: «Мы с Ольгой Алексеевной Новиковой единодушно работали в пользу мира». До подписания русско-английского соглашения 1907 г., положившего конец полувековой враждебности в отношениях двух стран, оставалось несколько сложных лет. Усилия Ольги Алексеевны в нейтрализации угрозы со стороны одной из могущественных стран-соперниц бурно развивающейся империи и в улучшении имиджа России в Англии были не напрасны. После заключения русско-английского соглашения У. Стед убедил «русскую Лорелею» согласиться на опубликование части ее переписки с У. Гладстоном и некоторыми другими ее друзьями отдельной книгой, которую сам был готов составить. Выход ее состоялся. «Издавая эту книгу, – писал в предисловии к ней У. Стед, – я хотя бы в малой части могу уплатить тот долг, который мы в Англии, по крайней мере, имеем перед г-жой Новиковой»[335].
Тем временем, постепенно уходили близкие люди, в том числе У. Стед: он погиб при крушении «Титаника», окончательно превратившись в легенду британской журналистики. Вскоре Ольга Алексеевна потеряла и своего сына, в последние годы своей жизни примкнувшего к социалистам-революционерам. Теперь образовавшуюся пустоту в ее жизни заполнял новый друг и последователь, молодой писатель Стефен Грэхам, который также был активным пропагандистом дружбы между двумя странами. Из его воспоминаний возникает образ женщины-легенды, несмотря на преклонный возраст, еще деятельной. Лозунгом ее жизни было «все для России»[336]. Лондон же стал ее последним пристанищем, где в возрасте 84 лет она ушла из жизни.
Глава 6Иван Яковлевич Коростовец – российский дипломат, учёный, литератор
А.А. Орлов, С.Л. Турилова[337]
И.Я. Коростовец, 1900 г.
В данной главе мы по неопубликованным документам Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ)
МИД РФ восстановим основные вехи биографии российского дипломата Ивана Яковлевича Коростовца (1862–1933) – видного представителя имперской дипломатии конца XIX – начала XX вв.
Для начала позволим себе небольшое отступление. Один из авторов публикации, много лет назад начиная работать в АВПРИ (до 1992 г. – Архив внешней политики России [АВПР] МИД СССР), извлекал по своей инициативе из «россыпи», т. е. неописанных материалов фонда «Департамента личного состава и хозяйственных дел» (ДЛСиХД), формулярные и послужные списки дипломатов последних предреволюционных лет, чаще 1916 и 1917 гг., и вносил их в опись этого фонда, в котором хранятся послужные списки большинства чиновников, работавших в МИД России с начала XIX в. по 1917 г. Таким образом, были найдены списки о службе почти всех «белоэмигрантских дипломатов», объединённых до 1924 г. бывшим российским посольством в Париже во главе с В.А. Маклаковым (координационный орган «Совещание послов»), а также тех, кто просто навсегда остался за границей. Причём некоторые сотрудники архива возражали, можно ли давать вторую жизнь «белоэмигрантам» в стране победившего социализма. Но эта работа всё же была продолжена.
Тогда-то и был обнаружен формулярный список о службе члена Совета Министерства иностранных дел, тайного советника Ивана Яковлевича Коростовца за 1916 г.[338], составлена карточка для именной картотеки дипломатов царского МИДа, в которой зафиксированы практически полные сведения о прохождении Коростовцом всех ступеней чиновничьей лестницы. Кроме того, как выяснилось, в архиве сохранился личный фонд этого дипломата, к тому времени совершенно неизученный и мало кому известный [339].
Из формулярного списка следует, что Иван Яковлевич Коростовец родился 25 августа (ст. ст.)[340] 1862 г. в семье дворян Полтавской губернии. В другом деле архива об определении Коростовца на службу в МИД в 1884 г. сохранились документы о внесении в 1890 г. его самого и сына Флавия во вторую часть дворянской родословной книги Полтавской губернии «по заслугам деда… – полного генерала»[341]. Отец Коростовца – Яков Иванович Коростовец – морской офицер, участник многих походов и сражений, а также Крымской войны 1853–1856 гг. В i860 г. указом императора Александра II произведен в капитан-лейтенанты флота «за оказанную к службе нашей ревность и прилежность». Но в 1862 г. покинул флот, перешёл на статскую службу, выйдя в отставку в чине действительного статского советника (в дальнейшем состоял при Министерстве финансов, был агентом Русского общества пароходства и торговли в Константинополе, умер в 1890 г.). В фондах сохранились его свидетельство о рождении 1830 г., аттестат, послужной список 1871 г., а также документы об истории рода Коростовцов[342]. Имеются биографические материалы и его деда – Ивана Яковлевича, полного «морского генерала» в отставке, владельца 20 душ «временнообязанных крестьян» Полтавской губернии. Поступив в Морской кадетский корпус в 1798 г., в 1856 г. генерал был «назначен состоять по Морскому министерству», а в 1859 г. – «зачислен по резервному флоту». Участвуя в сражениях, в 1807 г. во время плавания российского фрегата «Спешный» из Кронштадта в Средиземное море, в ноябре того же года в Англии «был взят англичанами в плен, где пробыл до 17 апреля 1811 г., а потом возвратился в Россию»[343]. В фонде ДЛСиХД сохранился и его послужной список – «команды корабля Гавриила мичмана Ивана Коростовца» за 1807 г. Такое обилие материалов о предках дипломата объясняется тем, что в 1890–1891 гг. он неоднократно обращался в кадровый департамент Министерства (ДЛСиХД) с просьбой о распоряжении «об изменении окончания его фамилии в формулярном списке, согласно тому, как она написана в представленных Киевской духовной консисторией метрическом свидетельстве о рождении и других бумагах». Дело в том, что в министерских бумагах его именовали то Коростовец, то Коростовцёв (Коростовцов). Во избежание могущих возникнуть недоразумений, особенно за границей, он просил выдать ему удостоверение, что «носящий» такие фамилии – «одно и то же лицо». Кстати, в связи с этим вопросом, Иван Яковлевич, будучи уже в заграничной командировке, рекомендовал обращаться к его матери, проживавшей в то время в Петербурге на ул. Фонтанка, д. 109, кв. 26. Он предпочитал также «не склонять» свою фамилию, например, писать не Коростовцом, а оставлять именительный падеж – Коростовец. Его мать – Александра Петровна – происходила из дворянского рода Карцевых, связанного с дипломатическим ведомством. В списке о службе отца упоминается и о двух сёстрах Ивана – Екатерине и Елене, соответственно, 1863 и 1865 гг. рождения. Первоначально, следуя семейной традиции, подростка планировали определить учиться в Пажеский корпус.
В 1878 г. Коростовец поступил в Императорский Александровский (до 1844 г. Царскосельский) Лицей, а после его окончания в 1884 г. был принят на службу в МИД Российской империи. Как известно, со времени первого (пушкинского) выпуска 1817 г., когда на службу в МИД были определены кн. А.М. Горчаков, А.С. Пушкин, В.К. Кюхельбекер и др., Царскосельский Лицей становится основным «поставщиком» кадров для внешнеполитического ведомства России. Сохранилось прошение попечителя Лицея, известного пушкиниста статс-секретаря К.Я. Грота[344] министру иностранных дел Н.К. Гирсу с просьбой об определении на службу лицеистов Александра Мордвинова и Ивана Коростовца. Последний в это время был удостоен чина 12-го класса. 13 июня 1884 г. министр дал согласие на зачисление этих воспитанников в МИД. В июне они приняли присягу[345]. Причём Коростовец должен был находиться на государственной службе не менее шести лет, как казённокоштный студент. В упомянутом нами деле о зачислении на службу в МИД лицеистов сохранился его подлинный аттестат об окончании Лицея. Почти по всем предметам он получил «весьма хорошие и хорошие» оценки, в т. ч. по латинскому языку, отличные – по государственному праву, русскому, французскому, немецкому и английскому языкам, лишь по уголовному праву и судопроизводству – «посредственные». В декабре 1884 г., уже после определения на службу, ему пришлось сдавать, по существовавшей тогда во внешнеполитическом ведомстве практике, дипломатический экзамен. Знания молодого дипломата оценили как «очень хорошие» – по русскому и французскому языкам, по истории трактатов и международного права; «хорошие» – по политической экономии, «посредственные» – по статистике.