5-ой минуте показан обед в честь японского посла в США, который «привез послание мира от императора». Слово «мир» дипломат произносит за короткую речь 4 раза и всегда с улыбкой. Здесь визуализирована версия президента Ф.Д. Рузвельта о японо-американских отношениях: важным общим моментом оценок граждан была уверенность в «подлости» японского нападения. Основным аргументом в пользу этой версии американцы приводили тот факт, что Япония атаковала Пёрл-Харбор без объявления войны[1091]. Здесь мнение граждан полностью совпало как с официальными заявлениями, так и с точкой зрения прессы. Президент Рузвельт в своём обращении к Конгрессу от 8 декабря 1941 г. не менее 7 раз акцентировал на этом внимание слушателей, употребляя следующие выражения: «неспровоцированная и подлая атака», «неожиданное, вероломное нападение», «внезапное и спланированное вторжение» и т. д[1092]. Пресса 7–8 декабря постоянно подчёркивала факт «подлой, предательской атаки». Большинство заголовков говорили о войне и «о внезапном и беспричинном нападении японцев». Это даже не обсуждалось. Это воспринималось как истина: «Японцы сначала бомбят, а потом объявляют США и Британии войну», – писала «Chicago Daily Tribune»[1093]. То же повторяли «Los Angeles Times» и «New York Times»: «Атаки предшествовали декларации об объявлении войны»; «Гавайи подверглись нападению без формального объявления войны»[1094].
Американские художники сразу отразили этот момент «японского коварства» и «восточной подлости» в целой серии карикатур (периода декабря 1941 года), где японцы (причем, не зависимо в каком образе они представлены на рисунке – зооморфном или антропоморфном) – всегда улыбаются[1095]. В фильме «Остров Уэйк» подчеркивается именно этот образ японца – первых военных дней, когда американское общество было наиболее сильно возмущено нападением на США без объявления войны. Режиссёр делает акцент на хитрости (что перекликается опять с образами карикатур 1941 г.), коварстве и двуличие противника, что является еще одной моделью объяснения поражений в первый период войны.
Необходимо отметить, что традиционный для американских карикатур образ «Дяди Сэма» используется и в некоторых фильмах. Любопытно его появление в кинокартине «7 декабря» (1943, режиссёр Джон Форд). «Дядю Сэма» играет Уолтер Хьюстон, уже зарекомендовавший себя в исторических и пропагандистских фильмах[1096]. Образ, выбранный для первого актёра, один их самых узнаваемых и популярных в США с середины XIX в. Но Форд помещает в фильме данный образ в совершенно не свойственный тому контекст. Традиционно «Дядя Сэм» призывает американских граждан к борьбе, к преодолению трудностей, к помощи правительства или олицетворяет внешнеполитические победы США. В фильме Форда и Толанда (второй режиссёр) «Дядя Сэм» спит. Причём на столе рядом лежит номер «Honolulu Star». С крупными заголовками: «Приближается война!», «Скоро кризис».
Помещенная в кадре газета не только является текстуальным подтверждением для зрителей угрозы войны, но и показывает происхождение образа спящего «Дяди Сэма» – впервые во Второй Мировой войне он появился на карикатурах декабря 1941 [1097].
Таким оригинальным, но простым приёмом режиссёр поднимает в фильме вопрос о готовности к нападению. И в свой ответ закладывает целую концепцию: спящим изображён не солдат или матрос, а образ, символизирующий государства – это очень прозрачный намёк на то, что удар по Пёрл-Харбор «проспало» в первую очередь правительство США, а не военные. Появление такой трактовки одного из самой обсуждаемых в США проблем, связанных с Пёрл-Харбор объясняется, скорее всего, не только военными заказчиками фильма, но и временем, проведённым Фордом среди офицеров флота – более года с декабря 1941 до лета 1943. За этот период у режиссёра было много возможностей узнать мнения военных об ответственности за Пёрл-Хабор и кадры фильма свидетельствуют, что Форд в большей степени принял и поддержал их точку зрения, а не правительственную, выраженную в отчёте комиссии судьи О. Робертса.
В основной части отчёта данной комиссии («Установленные факты») сообщается: «До нападения США и Япония находились в мире»; «Атака планировалась и готовилась в течение нескольких недель до разрыва дипломатических отношений»[1098]. Это прямые заимствования из выступления президента перед Конгрессом. Далее эта практика продолжилась. Так, в «установленном факте № 3» изложение внешнеполитического курса взято из «Беседы у камина» от 9 декабря: «Если бы не политика, проводимая США, война на Тихом океане была бы неизбежна»[1099]. Но больше всего комиссию интересовал вопрос «кто виноват?» Ответ на него был дан в единственно нужном для Рузвельта ключе: «Японское нападение стало полной неожиданностью для командующих на Гавайях, они не смогли принять должных мер по отражению подобной атаки. Каждый из них не смог понять всей серьёзности обстановки. Эти ошибки способствовали успеху нападения», – констатирует заключение № 18[1100]. А ранее сообщалось, что Госдепартамент, военно-морское министерство, а также начальник штаба армии и начальник штаба военно-морских сил полностью информировали Киммеля и Шорта о ходе японо-американских переговоров, о возможных атаках, о напряжённой внешнеполитической обстановке, т. е. предоставляли все необходимые данные и предупреждения. Обо всём этом комиссия повествует в заключениях № 2–7[1101]. Следовательно, виноваты, по заключению комиссии, кроме агрессора, только командующие на местах – адмирал Киммель и генерал Шорт.
Из этого становится ясно, что Форд уже в первых кадрах фильма идёт на некоторый пересмотр устоявшейся к 1943 г. версии о виновных в поражении, показывая зрителем – «проспали» не командующие на местах, «проспала» вся Америка, невзирая на многочисленные предупреждения и международную ситуацию (на что прямо обращает внимание в фильме газета, лежащая на столе).
Важно, что в следующих кадрах фильма «7 декабря» режиссёр продолжает развивать данную мысль: на экране демонстрируются солдаты, морские пехотинцы, военные приготовление на Гавайях, а голос диктора сообщает, что в предупреждении от 27 ноября главная угроза виделась в диверсиях и саботаже, но не было слов о возможности нападения на остров[1102]. Форд, используя кинохронику в следующих эпизодах фильма объясняет этим высокие потери в самолетах при атаке 7 декабря. Тогда же появляется один из первых визуальных образов японца в фильме – простой рабочий, но внимательно следящий за перемещениями американских кораблей в гавани Пёрл-Харбор.
Подобный образ – это отражение общественных настроений и процессов в США, когда после Пёрл-Харбора начался процесс интернирования японцев (и американцев японского происхождения) в США в соответствии с приказом президента 9066[1103]. Одним из оснований реализации подобного приказы были опасения в возможном проведении актов саботажа и ведении японцами в США шпионской деятельности. Тема «японского вредительства» возникала и на карикатурах 1941–1943 гг. – в частности, у знаменитого художника Доктора Сьюза[1104]. В фильме «7 декабря» Форд использует все эти настроения к японцам, чтобы показать одну из причин военной катастрофы – виноват не только «проспавший войну Дядя Сэм», но и японская шпионская сеть на Гавайях.
Завершает первую часть фильма два эпизода из последних мгновений мирной жизни в Пёрл-Харбор: Форд показывает Гавайи «ранним воскресным утром» – тихим и спокойным, где жители занимаются повседневными делами. Характерная особенность визуализации Гавайев – острова показаны как фронтир в классических вестернах, мастером которых был Форд: первозданная природа, практически полное отсутствие привычных гражданских построек, но большое количество фортификационных сооружений, казарм и палаток. Подобную схему визуализации места действия фильма (в качестве фронтира) можно наблюдать и «Сражении за Мидуэй», и в «Острове Уэйк». В сумме с классической американской музыкой середины XIX в. это помогало восприятию указанных фильмов американскими зрителями, помещая совершенно новые реалии мировой войны в привычный (в социокультурном плане) для них аудио-визуальный контекст Дикого Запада.
Люди в фильме Форда «7 декабря» изображены также в типичных для вестерна образах: это, прежде всего, военные: в первых кадрах, кроме обычной служебной деятельности, военнослужащие слушают проповедь, а дежурный радарной установки (сам экран радара закрыт большим черным квадратом с надписью «цензура») звонит в штаб с сообщением о большом количестве самолётов, приближающихся к Пёрл-Харбор. Здесь историческая действительность снова переплетается у режиссёра с определёнными официальными реакциями на нападение: «стремление американцев к миру» как одну из причин поражения назвал еще президент Ф.Д. Рузвельт в выступлениях от 8 и 9 декабря 1941 – и именно из-за этого президент назвал нападение «Днём позора»[1105]. В первых военных карикатурах США образ «надежды на мир» обыгрывался художниками Джеем Дарлингом, Киром Хангерфордом – показывая в своих работах «двуличность японцев», которые «прикрывали подготовку к войне мирными переговорами»[1106]. Форд в фильме подходит к категории «мир» не с дипломатической стороны, а бытовой, напоминая зрителям (всего лишь с помощью нескольких маркеров) основные моменты прошлой мирной жизни.