— Сейчас!!!
Вот она и «разрядилась». Да, фактически вслепую, но по участку земли, который запомнила. Так что хищники рухнули в трясину, попали в захваты и… не успели из них вырваться до моего выхода из второго последовательного рывка. А я был готов вложиться в чуть доработанную боевую связку Птички. И вложился. Только начал не с росы, а со ступора, хлопал не по крестцу, а по темени и держал затрясшегося зверя под электрошоком до тех пор, пока не просело марево.
Последнего кота убили Оля со Светой. Продавив защиту объединенной мощью точечных умений и всадив по ледяной игле в мозг. А потом заявили, что бросать такие красивые шкуры — преступление, отпихнули меня в сторону и заработали скальпелями. Птичка, конечно же, села на их волну, но от моей помощи отказываться не стала. Вот мы с нею первыми и закончили. Конечно же, не забыв вырезать ядра и энергетические узлы. Пока сворачивали шкуру и заталкивали в большой пакет, пришли к выводу, что прятать эту добычу в пространственный карман нежелательно, так как майор Кручинин, вероятнее всего, опять захочет оглядеть место боя с высоты птичьего полета. Вот пакеты в рюкзаки и затолкали. А где-то минут через сорок-сорок пять убедились, что перестраховывались не зря: вояка повел дирижабль к следующей заимке как раз над Вострецовской, нашел возможность приложиться к биноклю и, вне всякого сомнения, догадался, с чего это вдруг наши рюкзаки так увеличились в объеме…
…Высаживаться на заимку Полуниных я не собирался, так как понимал, что одна медведица обычного первого ранга и один медвежонок третьего моим ветеранам не соперники. Однако пришлось. Из-за того, что во время поисков этого семейства в непосредственной близости к логову обнаружилось аж два десятка «силуэтов» Бояр и Богатырей, прятавшихся под невидимостью. По моей команде дирижабль отошел к невысокому хребту на юго-западном краю долины, высадил всю нашу компанию, выполняя еще один приказ, взмыл на полкилометра, повернулся к ветру и повис в условной неподвижности.
Я, как обычно, завел родичей в лес, остановил и загрузил:
— Если верить моей чуйке, то возле логова медведей нас ждет солидная засада — десятка полтора-два высокоранговых Одаренных. Это не Полунины и не Воронецкие: согласно договоренностям между Императором и главами родов, владеющих отбиваемыми заимками, мы работаем одни и по умолчанию считаем всех «случайных прохожих» наемными убийцами…
Тут Четвертак поднял руку, дождался разрешения заговорить и криво усмехнулся:
— Игнат Данилович, мы — Беркутовы-Туманные. Во всех смыслах этого выражения. И вам служим не за страх, не за совесть, а по велению души. Так что командуйте — мы не подведем…
Глава 20
3–4 июня 2514 по ЕГК.
…Логово медведицы с медвежонком располагалось в западном склоне небольшого распадка, заросшего вековыми дубами и лещиной. Перед входом в пещеру звери вытоптали площадку, на которой трапезничали или грелись на летнем солнце.
А на водопой спускались к узенькой речушке, протекавшей буквально метрах в десяти. Подбираться к этому месту по склону было крайне неудобно. Причем не только из-за орешника, но и из-за россыпей огромных валунов, в незапамятные времена принесенных ледником, давным-давно вросших в землю и превративших подступы в каменный лабиринт. Так что единственный реальный способ подкрасться к этой паре хищников напрашивался сам собой — надо было дойти до середины распадка вдоль нещадно петляющего русла, подняться к площадке для приема солнечных ванн и… встрять. По полной программе. Так как развернуться там было негде. Особенно сражаясь с двумя очень крупными и очень буйными животными. Но самым веселым было не это: в лабиринте восточного склона, метрах в двадцати пяти от естественной «дуэльной арены», прятался отряд, прибывший к заимке Полуниных по наши души.
Паранойя, проснувшаяся еще в момент обнаружения этих уродов, орала дурным голосом, убеждая в том, что эти личности были просто обязаны подготовить несколько неприятных сюрпризов, чтобы удар в спину получился как можно страшней, и я услышал эти крики. Поэтому поставил себя на место тактика противников, представил десяток вариантов самых опасных атак — в том числе и с использованием высокоранговых артефактов — основательно разозлился, переиграл изначальные планы и, вернувшись с разведки, поставил Наде и ее парням «странную» боевую задачу.
Спокойная уверенность в том, что все получится, с которой отставные вояки выслушали мои распоряжения, легла на душу, как родная. Поэтому я задавил злое предвкушение, вывел на позиции сначала основную группу, а затем первую «рабочую двойку», отошел на пару метров в сторону и улетел к девчатам. Их загрузил значительно подробнее, расписав алгоритмы действий при наиболее вероятных проблемах, добился понимания и поднял в воздух. Правда, Птичку «тащил» к нужному месту за руку. Зато посадил на вершину каменюги размером с двухэтажный дом, с которой было видно «вражеский лабиринт», дождался приземления девчат и еле слышно спросил у Полины, дотягивается ли она чуйкойдо противника.
— Только до двух Бояр и одного Богатыря… — так же тихо ответила она.
— Вот по ним умение и направляй… — распорядился я и начал обратный отсчет.
Пять секунд даже под просветлением прошли как-то уж очень быстро, и мы со всей дури вложились в коротенькие боевые связки. Первые навыки были разными: я ударил ступором, а напарницы — мозголомками. Зато следом за воздействиями на Разум мы переключились на «физику». В смысле, атаковали каменными взрывами, приживленными с ядер архаров. Несмотря на то, что эти навыки мы раскачали, мягко выражаясь, так себе, громыхнуло не хуже, чем у рогатых. Поэтому мы в темпе спрятались за обратный скат валуна, пропустили над собой осколки и сорвались в серии рывков.
По мозгам долбило и на нашей позиции, а ближе к эпицентру работы мозголомок было совсем хреново. Но нам это «хреново» туманило Разум не так уж и сильно. А горе-охотничков на нас-любимых вырубило напрочь. Вот мы и разошлись: уничтожали ядра израненных, но еще живых противников скальпелями, подхватывали подпорками, поднимали выше уровня лабиринта и последовательными ударами оплеух перемещали к точке подбора. А там тушки переходили в ручки бойцов из «рабочих двоек», перемещались к штатным целителям отделения, обзаводились пластиковыми стяжками и исцелялись по самому минимуму.
Да, выжили не все — все шестеро Бояр умерли от кровоизлияний в мозг, а двум Богатырям осколки камней пробили головы — но я не расстраивался, так как взял аж дюжину «языков» и планировал их использовать по полной программе. Кстати, не забыл и о медведях, впечатленных мощью наших атак и рванувших куда подальше прямо через свою сторону лабиринта.
Догнал метрах в двухстах пятидесяти от логова, приложил ужасом, убил воздушным лезвием«троечку», не удержавшую марево, и переключился на «единичку». Остановил диском, шокировал ступором, зафиксировал связкой из трясины и захвата, проигнорировал «аж три» оглушения, продавил защиту электрошоками и ударом скальпеля в глаз прервал бренное существование.
Ядра и энергетические узлы извлек сразу. Благо, шкуры медведей столь невысокого ранга резались только в путь. Потом попрыгал к своим и убедился в том, что ярился не зря: жена, подозвавшая меня жестом, показала на четыре «Сполоха», выложенные в ряд неподалеку от «языков», и криво усмехнулась:
— Нашли на месте засады. Угадай с семи раз, по какой именно цели их планировалось использовать?
— Наверное, по особо высокоранговым хищникам… — желчно ответила младшенькая. — Ведь мы коварно напали на мирных добытчиков!
Я пропустил мимо ушей и вопрос, и комментарий:
— Надь, подзывай дирижабль и организовывай погрузку «языков». Оль, Свет — на вас прикрытие. А мы с Полиной сгоняем к тушам медведей и снимем шкуры…
…Теоретически, возвращаться в «Нелидово» надо было в проливной дождь, в полной темноте и без ходовых огней, швартоваться к причальным мачтам «наощупь» и сходу брать у всего личного состава авиабазы подписку о неразглашении информации о нашем прибытии. Но небо без единого облака лишало всяких надежд на непогоду, на этой широте в начале июня ночи были очень короткими и достаточно светлыми, а нынешний уровень квалификации экипажа дирижабля не позволял даже думать о швартовке вслепую. Поэтому в «нулевку» мы влетели в районе семи вечера, двигаясь аж на трех километрах, без двадцати пяти восемь вытащили на верхнюю площадку причальной мачты первого «языка», а в десять минут девятого я вытащил из сейфа «Эскорта» телефон и набрал Воронецкого.
Виктор ответил практически сразу и встревоженно поинтересовался, что случилось. Вслушиваясь в мой монолог, скрипел зубами. А после того, как я иссяк, попросил ничего не предпринимать до разговора с его дедом и бабкой, пообещал, что они мне «вот-вот» перезвонят, и отключился.
Понимая, что на ожидание уйдет какое-то время, я со спокойной душой набрал командира экипажа «Антея» и приказал готовить самолет к вылету в Новомосковск. Потом связался с Ирой, обретавшейся на Дивном, и сообщил, что жду ее на авиабазе, пообщался с Фридманом и переоделся в цивильное. В общем, звонок государыни принял возле нашего ангара, куда прирулил, чтобы встретить Куклу, поздоровался, повторил монолог, озвученный ее внуку, еще раз, ответил на десяток вопросов и очень приятно удивился шагам навстречу, предложенным Людмилой Евгеньевной.
Следующие полчаса, де-юре, пинал балду: дождался прилета «Орлана», поздоровался с Иришкой, доехал до транспортника, зарулил внутрь, убедился в том, что парни Недотроги уже загрузили в него «языков», поприветствовал экипаж и подписал полетный план. А на самом деле выслушал подобнейший доклад Дайны, принял несколько советов, скорректировал планы и выяснил, что и у кого узнавать. Поэтому после взлета позвонил Ляпишеву, задал пяток вопросов, получил два подробных ответа и обещание в течение часа получить остальные, сообщил ориентировочное время приземления на авиабазу под Липками и еще раз убедился в том, что Воронецкая играет на моей стороне.