и себя. Вот-вот. Те самые разговоры о войне, о храбрости и о прочем, о чем любят поговорить на пьяную голову. И я решил, что пока гости окончательно не упились, не дождавшись танцев, следует их немножечко развлечь. А заодно они и ответят на свои же вопросы.
— Уважаемые кавалеры, — обратился я к той части стола, за которым сидела молодежь. — Я прошу вас изобразить войско!
Молодые дворяне, которых я приглашал, посоветовавшись с фон Кренеком, численностью до десяти штук, с удивлением посмотрели на меня, но принялись вставать. Эти, хотя и выпили, но были еще вполне себе вменяемыми. Сам таким был когда-то.
Загнав молодежь в одну часть зала, я сумел выстроить их в два ряда. Они не понимали, что от них хотят добиться, но не спорили.
А вот теперь мне нужно еще одно войско. Нет, зрелых и старых рыцарей я в него не возьму, а вот их жен — вполне себе можно.
— Милейшие дамы, не хотите ли быть вторым войском? Надеюсь, ваши мужья не станут возражать?
Дамы, оказавшись в не меньшем недоумении принялись переглядываться с подругами и мужьями, но я ничего предосудительного не предлагал, да и любопытство пересилило. А тут еще и хозяйка дома, баронесса фон Выксберг подала пример. Кэйтрин тоже не поняла, чего я хочу, но сразу же поддержала мужа. Моя Кэйт — самая лучшая жена, потому что готова поддержать меня в любом деле, даже в очень глупом.
— Дорогие фрау, прошу вас… — поманила баронесса своих новых подруг и те начали шуршать платьями, вставать и подходить к ней.
Женщин я тоже построил, но уже в три ряда.
Теперь, когда с двух сторон зала, у меня имелись два «войска», я начал командовать.
— Господа дворяне, а теперь, плавно и, очень медленно, вы начинаете атаковать противника — наших милейших дам.
Кажется, молодежь начала что-то понимать, им сразу же стало весело, но они чинно и благородно, мелкими шажочками, принялись наступать на дам.
— Итак, господа, коль скоро мы заговорили о личной храбрости, то я попрошу… — сказал я, осторожно выдирая из плотного ряда «наступающей» молодежи одного из юношей. — Господин фон Рейн, если я не ошибаюсь? — Тот кивнул, а я продолжил: — Вы, сударь, проявляете самую буйную храбрость. Вы слегка ускоряетесь… Представьте, что ваш конь несется во весь опор!
Я увлек парня за собой, отделяя его от остальных на один шаг, потом на два, а потом на все три. Я бы его и на большее количество шагов отделил, но места маловато.
— Милые фрау, не забывайте, что вы войско, стоящее в обороне, а на вас мчится на горячем коне рыцарь, который постарается пробить брешь в ваших рядах!
В глазах фрау загорелись огоньки и они уже повытаскивали свои веера, готовясь вступить в смертельную схватку.
— Фон Рейн, где ваше оружие? — строго спросил я и юноша, поняв меня совершенно правильно, сорвал с головы шляпу и принялся ею размахивать. А я торжественно приказал: — Рыцарь, врывайтесь в строй врага!
Скорее всего, юнец еще не был посвящен в рыцари, но он храбро махал шляпой, а потом отчаянно «вломился» во «вражеский» строй. А дамы, радостно завизжав, завопив, пропустили его внутрь строя, сомкнулись, а потом принялись лупить парня веерами, а еще, кажется, щипать и щекотать.
Фон Рейн заверещал — видимо, боялся щекотки, поэтому мне пришлось срочно ринуться вслед за парнем, чтобы спасти его от «неприятеля». Женщины, вошедшие в раж, так азартно принялись меня лупить по всем частям тела, щекотать (Кэйт, вот тебе-то я этого не прощу!), что я с трудом выбрался, еле-еле успев спасти молодого рыцаря. Можно даже сказать, что я вынес раненого бойца на своей спине.
В общем, мне удалось спастись самому и спасти юного дворянина, но приближения помощи мы не дождались, потому что «наступающее войско» остановилось, зайдясь от смеха. И от смеха же лопались зрелые дворяне, остававшиеся за своим столом. Впрочем, кто-то уже сполз вниз.
— Господин фон Рейн, — слегка обнял я парня. — Вы превзошли самого себя! Будем считать, что вам все-таки удалось уцелеть в жаркой схватке, пусть вы и получили ранение.
Юноша слегка смутился, но не обиделся.
Дождавшись, пока смех поуляжется, а некоторые гости, напротив, поднимутся и вернутся на свои места, я спросил, обращаясь к молодежи:
— Итак, господа, на какой вопрос мы с вами сейчас ответили?
— На тот вопрос, что храбрость должна быть разумной! — ответил за всех Рейн. — Если вы идете в атаку, не стоит отрываться от ваших товарищей, потому что станете легкой добычей врага.
— Именно так, господа, — кивнул я. — В пешем порядке следует атаковать следует плечом к плечу, а в конном — оставив место для замаха.
— Граф Йорген, мы тоже хотим в атаку! — услышал я чей-то возглас, донёсшийся из женского «стана».
— Прекрасно! — возликовал я.
Вернее — сделал вид, что возликовал. И не откажешь теперь. Придется разрешить женщинам «атаковать» молодых рыцарей. Но здесь самое главное, не допустить женщин до настоящего боя, а иначе они прибьют молодежь. Но, молодежь-то ладно, прибьют — не очень и жалко, но ведь и мне достанется. Вон, моя красотуля уже прищурилась, веер готовит.
— Итак, милые дамы, вы наступаете сомкнутым строем, соблюдая дистанцию, — попытался я руководить.
Куда там! Женщины наступали без моего руководства да так, словно они лет десять ходили в атаки. Не вырывались вперед, не спешили, а шли целеустремленно, словно тяжелая пехота моего покойного дядюшки короля Рудольфа, способная опрокинуть любого противника, включая рыцарскую конницу. А я, хотя и пережил множество войн, впервые в своей жизни не знал — что же мне делать? Как же я не сообразил, что женщина, которая, скажем так, уже не совсем трезвая, способна на многое⁈ Вот вам и весь мой воинский опыт пошел под хвост пушистой скотинке.
Все, что я сумел, так это скомандовать молодым людям:
— Господа рыцари, нас атакуют превосходящие силы противника. Мы не можем принять конный бой — нас просто сомнут. Мы спешиваемся и выбираем место, чтобы нас не смогли обойти с тыла.
Нес я, разумеется, чушь, потому что в этом случае нужна именно встречная атака. И спешиваться ни в коем случае нельзя. Но здесь иное дело. Пьяные женщины окружат парней и начнут их лупить!
Я успел оттеснить моих «рыцарей» в угол, а потом, повернувшись спиной к наступающему «противнику»', раскинул руки крестом, чтобы хоть как-то защитить юнцов.
Ох, что же пришлось пережить и моей спине, и моему затылку. Меня лупили веерами, кулачками. Меня щипали и, даже кусали! А чья-то шаловливая женская ручка умудрилась залезть под камзол, спуститься ниже и даже потрогать самое сокровенное место.
Но к счастью, вдоволь нахохотавшиеся мужья, пришли-таки на выручку графу фон Йоргену, который уже был готов пасть, словно герой прошлых времен.
Слегка усталых, но безмерно довольных дам их мужья рассаживали по местам.
— Камзол и штаны поправь, — услышал я свирепый шепот супруги.
Кэйт, быстренько посмотрев по сторонам — не видит ли кто? Но пока было не до нас. Супруга принялась поправлять мою одежду, злобно шепча прямо в ухо:
— Вот, стоило тебя оставить наедине с женщинами, так ты уже раздеваться стал. Ни стыда, ни совести, да еще и прилюдно.
Ну вот, опять я виноват? И как же тут объяснишь любимой жене, что я не сам себя раздевал?
— Кэйт, да причем же тут я? — попытался я объясниться с супругой.
— Ага, он тут не при чем, — фыркнула Кэйт. Потом пожаловалась: — Я из-за тебя руку отшибла.
— Какую руку? — не понял я. — При чем тут рука?
— Да я свою руку об эту дрянь отшибла, когда увидела, как она… к тебе в штаны полезла. Но почему ты сам ее не остановил? Ничего, я с тобой еще поговорю.
Кэйтрин, давая невинному мужу выволочку, улыбалась, так что со стороны можно подумать, что супруга говорит мужу что-то лестное.
Злая Кэйт, не переставая улыбаться, пошла давать распоряжения слугам, а я только хлопал глазами. И чего это она?
Но нет худа без добра. Молодежь, вдоволь навеселившись, принялась со мной обниматься и наперебой зазывать в гости, а фон Рейн вдруг сказал:
— Граф, я почел бы за честь стать вашим вассалом и оруженосцем!
— И я, — раздался еще один голос. Потом еще и еще.
Пять молодых дворян дружно изъявили пойти под мое знамя, которого у меня даже и не было. Ну что ж, если знамени нет, придется придумать.
Крепко пожав руки своим новоявленным вассалам (не знаю, следует ли считать полноценными вассалами дворян, которым я не давал землю?), но отказываться от такого не стоит. Но и вассалами их пока не следует признавать.
— А я считаю за честь иметь вас в кругу друзей, — выкрутился я, еще раз по очереди пожав руки своим молодым друзьям.
Оммаж они мне приносить не будут, а вот в качестве оруженосцев — пусть служат. И не доспехи чистить, не меч точить — это я никому не доверю, а своими клинками. Герцог Силинг сказал как-то, что в последнее время увеличивается количество дворян, что не желают становиться рыцарями, оставаясь в качестве оруженосцев всю жизнь. А мне ведь теперь свита положена. И в рыцари я имею право своего оруженосца посвятить. А юнцы, коли жаждут стать рыцарями, пусть примут посвящение от самого герцога. Это солиднее, нежели от графа, зато мне мороки поменьше.
Стоп, а ведь земля-то у меня есть. Поместье, пожалованное герцогом, оно не маленькое. Разделить его на пять частей, а каждую из частей отдать юнцам. Вот тут я формально и обретаю право сеньора, дающего землю своему рыцарю. А за землю, разумеется, вассал станет нести службу. А пейзане, которых станет вербовать для меня Мантиз, пусть отправляются на эти земли. Прибыли от земель я, правда, не получу, зато и управляющего не придется нанимать. А еще — все равно бы пришлось нанимать воинов, ежели герцог призовет меня в поход. Так что, я в выигрыше.
Но все это потом, а пока следует подождать четвертой перемены, выпить вместе с гостями, а уже потом приступать к танцам. И нам с Кэйтрин, как хозяевам, придется открывать бал. Авось я еще не разучился танцевать. Ведь тутошний «танец соек», это все равно, что наш «танец дроздов». Глядишь, пока вытанцовываем, моя супруга сменит гнев на милость. И сменит, потому что моя Кэйт далеко не дура и понимает, что здесь нет и намека на пошлое приставание, а кто-то из дамочек решил подшутить. И, скорее всего, не надо мной, а над моей супругой. Фрау, собравшиеся на наш прием, тоже не дуры, а ревность Кэйт можно узреть, не прибегая к услугам мага.