Вполне возможно, со временем я привыкну, чтобы за мной таскалась уйма бездельников, а пока и так хорошо.
— Рад вас видеть, — пожал я руку барону. — Думал, что вы до сих пор в Басти, вместе с герцогом.
— Да я там и был, пока Деметрий не отправил меня сюда, чтобы предупредить о своей задержке.
— А, так вы прибыли вместе с гонцом.
— Да нет, я как раз сам и выступил в роли гонца, — хмыкнул фон Скилур. — Понимаю, что для меня это существенное понижение, но Его Высочество настоял — дескать, не стоит заставлять Артакса ждать. А отправлять обычного верхового не очень прилично, если дело касается графа Йоргена, а вот если поедете вы — его друг и сподвижник, то вроде и ничего.
Я только покачал головой. Наверное, мне впору возгордиться, потому что до сей поры сильные мира сего не слишком-то переживали — оскорбляет ли кого-нибудь ожидания, нет ли. А тут, августейшая особа переживает — не обидится ли его подданный? А я, по правде-то говоря, воспринял бы ожидание как должное. Все-таки, Его высочество, это не лавочник, и не официант, который обязан немедленно выйти к клиентам. Спасибо, конечно, но и простого гонца было бы вполне достаточно.
А Скилур, между тем, продолжал:
— Видел, что вы оставили верного коня в конюшне и предпочитаете ходить пешком, но я уже человек немолодой — пойдемте в мою карету.
Я только усмехнулся. Возраст Скилура мне до сих пор неизвестен, но, если надо — маг способен бегать не хуже иных прочих. А карета, скорее всего, тоже у него появилась недавно.
Но против кареты я возражать не стал, равно как и против пятерки всадников в доспехах. До дворца и ехать-то всего ничего, а в карете я в последний раз ездил… Не упомню, но очень давно.
Когда уселись, барон притворил дверцу, потянул шнурок, соединяющий с кучером и экипаж тронулся с места. Стук колес почти заглушал остальные звуки, но можно было разобрать еще и цоканье подков лошадей наших сопровождающих. Но судя по всему, мы едем в сторону, противоположную той, где стоит дворец герцога. И чего это вдруг?
— Граф, не удивляйтесь, но мы сейчас с вами едем за город, — сообщил Габриэль. — У меня в окрестностях имеется домик, вроде охотничьего. Охоты в тех местах уже давно нет, вся дичь ушла дальше, но домик остался.
— Надеюсь, вы не собираетесь меня похищать? — решил я пошутить. Но, к своему удивлению, оказался прав.
— Да, я как раз и собираюсь вас похитить, — кивнул Габриэль. Посмотрев на мое изумленное лицо, сказал: — Но я хочу вас похитить с самыми благами целями. Видите ли, ваше пребывание во дворце может быть опасным.
— Для меня или для дворца? — поинтересовался я, сделав невинный вид.
Я-то опять решил пошутить, но старый маг снова ответил с серьезным видом:
— Прежде всего — для вас. Ну и для самого дворца. Если его разрушат или приведут в негодность — очень жаль. Этот дворец строил еще прадед Деметрия, а его дед и отец пристраивали дополнительные помещения. Построим, разумеется, заново. Ну, или отремонтируем, но все равно — зачем лишние сложности? И денег уйдет немало.
— Если разрушения произойдут по моей вине, то я попрошу своего банкира дать денег для восстановления, — твердо пообещал я.
— Ваш банкир — господин Мантиз, если не ошибаюсь? Его Высочество и так должен ему десять тысяч талеров. Теперь непонятно — как их ему возвращать? А кроме Мантиза мы взяли ссуду у банкирского дома Инцептов-младших, а это еще две тысячи талеров. Но почти тысяча ушла на восстановление Басти. А сколько мы еще задолжали тангарам за поставки серебра, на которое нанимают людей по ту сторону гор — даже еще не подсчитывали. Боюсь, что не меньше двадцати тысяч.
Я чуть было не вскрикнул, что если понадобится, то могу безвозмездно отдать герцогу хоть десять, а хоть и двадцать тысяч. Для доброго дела не жалко, а у меня золото все равно лежит мертвым грузом. Но не вскрикнул, а прикусил язык. Никто, кроме меня и моего банкира не должен знать об истинных средствах, которыми я обладаю. Я очень уважаю герцога Силинга, искренне верю, что и он меня тоже. Но повелители, как бы хороши они не были, всего лишь люди.
— Нет, дорогой Юджин, лучше не преумножать государственный долг. Пусть лучше дворец стоит, как он стоял сто с лишним лет.
Я покивал с самым умным видом.
Мы немного помолчали, а потом Габриэль продолжил:
— Так что, нужно спасти и дворец, а заодно и всех его обитателей. Ну, само-собой, что и вас.
— Да, а вы надолго меня похищаете? — поинтересовался я, потом пояснил. — Я к тому, что мой гнедой, который стоит в конюшне, может без меня заскучать. А если он заскучает — горе всем конюхам.
— Ну да, ваш гнедой — это стихийное бедствие, — согласился маг. — Я помню, что он творил, пока вы были в Винне-Ноу, а потом спустились в логово оборотней. Не стал вас расстраивать, но двое слуг оказались покалеченными.
Если уж быть совсем точным, то не я спустился, а меня спустили. И Гневко я долго уговаривал перед своим уходом, что нам требуется побыть какое-то время порознь. А слуги, оставшиеся покалеченными, скорее всего отнеслись к гнедому без достаточной почтительности, решив, что перед ними обычный рыцарский кон.
Нет, если бы Габриэль сказал раньше, что он собирается меня похитить и вывезти за город — я бы отправился за гнедым. Ехать в карете, разумеется, очень удобно, но на этом ее преимущества заканчиваются. Из крошечного оконца не видно ни тоффеля, нет возможности маневрировать. И, вообще, карета — это мышеловка на колесах. Но чего уж теперь, коли я тут сижу? Не выскакивать же на полном ходу.
— Но дня два, а то и три, гнедой без меня подождет, — великодушно сообщил я, потом вздохнул. — А вот если дольше недели, то Гневко примется громить конюшню, а потом отправится на мои поиски. И ведь найдет.
— Думаю, что двух дней нам хватит, — кивнул маг. — Скорее всего, вы вернетесь завтра. Здесь совсем недалеко.
Если до завтра, тогда ничего. И Гневко не успеет заскучать, и мои новобранцы не успеют пойти вразнос. Но что это за опасность такая, если от нее можно спастись, уехав так ненадолго?
Габриэль снова притих, а я попытался хоть что-то рассмотреть в окне. Нет, здесь не стекло, а слюда, которая кроме света ничего не пропускает. Вот, разве что только по стуку колес можно определить, что мы выехали из города и теперь мчимся по лесной дороге.
Я с кротостью лани смотрел на Габриэля, ожидая, когда же маг перестанет отмалчиваться, а если заговорит, то не станет ходить вокруг да около и связно мне пояснит — что за опасность меня подстерегает и отчего я должен уезжать из дворца, где имеется и стража, да и жандармы неподалеку? И маг, похоже, уже готов был начать рассказ, но не успел. Карета вдруг резко встала, потом ее сотрясло, а между мной и Габриэлем из обшивки вдруг выскочило острие арбалетного болта.
— Мать твою эфиопа за ногу! — с чувством выругался старый маг, а я не стал ничего говорить, потому что уже открывал дверцу кареты и выскакивал вперед, словно гордая птица — башкой вперед, стараясь не ушибить свою самую ценную часть. А еще — я вытаскивал за собой мага, потому что если в вас выстрелили из арбалета, то оставаться в карете — если и не самое гиблое, то вполне дурацкое дело. Там, где есть один арбалет, может быть и все пять, а стенки кареты — это вам не крепостная стена.
— Артакс, сивого мерина тебе в печенку! — опять выругался Габриэль, потому что, он-то свою башку ушиб довольно-таки чувствительно.
Ну, пусть радуется, что карета стояла, а если бы приходилось выскакивать на полном ходу — было бы еще хуже. Но на размышления времени уже не было, потому что пришлось вступать в схватку.
Считать врагов времени нет, но оценить их силы я успеваю. Так, всадники, их больше, чем нас и это плохо. Но хорошо, что они без доспехов.
А наше сопровождение уже вступило в бой. Герцогские жандармы — славные рубаки. Вон, двое нападавших выбиты из седел, а прочие завязли в схватке.
Но вот этот устремился ко мне.
Приняв удар чужого меча на свой клинок, отбил и вытянул руку настолько, насколько смог. Попал, как я и планировал, не в коня, а туда, где нога у всадника прилегает к седлу, а потом уколол вражеского коня — прости, скотинка, ты-то ни в чем не виновата. Конь отпрянул, а всадник еще пытается взмахнуть мечом, не понимая, что он уже почти мертв, а кровь уже хлещет из бедренной артерии.
Перекинув меч в левую руку, правой вытащил кинжал. Так — еще один из нападавших слетел с седла, заполучив лезвие в глаз. Жаль, нет со мной метательных ножей (расслабился!), но можно подобрать меч, вывалившийся из руки мертвеца. Вот его-то я и метну в третьего храбреца, пытавшегося зачем-то зарубить меня сверху. У тебя, друг мой, не сабля, а длинный меч, которым удобнее наносить колющие удары. Брал бы лучше пику, ею удобнее. Но уже не возьмешь.
Справа от меня полыхнуло огнем. О, господин маг оклемался и вступил в бой. Молодец, барон Габриэль, и от тебя толк имеется, когда ты не слишком пьян. Один из всадников вспыхнул, словно сноп пересушенной соломы.
— Артакс, держи.
И опять барона нужно хвалить, потому что он всунул в мою руку свой собственный меч. Скрещиваем оба клинка, ловим чужое оружие, держим его крепок-крепко, тянем на себя и спешиваем врага. А упавший враг нам не страшен, потому что его сразу же добивают.
А ты-то куда несешься? Ну, лошадь нужно держать. Ведь что поделать, если тебе не объяснили, что кони боятся, если им в глаз запустить солнечный зайчик и начинают брыкаться.
И где остальные? Что, уже и все?
Враг разгромлен, никто даже не сумел сбежать. Но и наш отряд понес потери. Вижу, что один из рыцарей тяжело ранен, еще один ранен легко, а один убит. И Габриэль фон Скилур сидит на корточках, кряхтит и придерживает голову.
Пока уцелевшие рыцари оказывали помощь раненым, я осмотрел мага. Ничего страшного, ссадины, а то, что внутри головы, мне все равно не вылечить. Не знаю — произошло ли сотрясение мозга. Зрачки у Габриэля расширены, но они, насколько помню, у него всегда такие.