Надеюсь, что подыщет. Вообще, идеальным управляющим могла бы стать сама Кэйтрин. Ей это все нравится. Я бы ее и нанял, но боюсь, что супруга захочет сама отправиться в Швабсонию, чтобы лично искать и вербовать переселенцев. Но я ее на свою историческую родину не отпущу. Да и само поместье Дуннотан (ишь ты, запомнил) расположено далеко, а управляющему придется мотаться туда-сюда, а скорее всего — жить в том поместье, чтобы все контролировать. Так что, лучше подыскать толкового управляющего (воровать, разумеется, станет) чем перекладывать все на жену.
Глава четвертаяВ темных переулках
У Мантиза я засиделся непозволительно долго. Пока обсуждали условия нашего договора, уточняя некоторые детали, потом помощники ростовщика отсчитывали для меня деньги. Я решил получить все сто талеров медью и мелкими серебряными деньгами. Талер — слишком крупная монета для этих мест, рассчитываться ими с пейзанами или с ремесленниками неудобно. Помнится, выдал как-то старику Томасу талер, так он почти целый день бегал по лавочникам, чтобы его разменять. Но тащить с собой два мешка пфеннигов — десять стоунов! — мне не улыбалось. Гневко, разумеется, такую ношу утащит, только зачем же загружать жеребца? Договорились, что я прихвачу с собой мешочек мелких серебрушек и мешочек меди, а остальное привезут завтра. А можно их привезти тогда, когда Мантиз — бумажная душа, подготовит письменный контракт. С контрактом — так даже лучше, потому что и я посмотрю, а самое главное, его прочитает Кэйтрин. Моя супруга, хотя иной раз и пишет с ошибками, но разбирается в денежных вопросах и крючкотворстве стряпчих лучше, чем я, так что пускай баронесса работает. В конце-концов, у нее имеется личная заинтересованность. Поместье Выксберг — это ее личное владение, а все остальное — наше общее.
— Соскучился? — поинтересовался я у гнедого, принимая у конюха поводья.
— И-и-г, — махнул жеребец хвостом, давая понять, что я хотя я и отсутствовал слишком долго, но у него все в порядке — накормлен и напоен.
— Вот и ладно, — кивнул я, перекидывая через Гневко седло. Поправил, затянул подпругу. Могли бы и конюхи жеребца оседлать, но разве гнедой кому-то позволит это сделать, кроме хозяина? Он даже Томасу разрешает лишь расседлать себя, а уж оседлать — ни в коем разе.
Привязав мешочки с серебром и медью, вскочил в седло.
Нет, определенно засиделся у богомола. Приехал еще днем, а теперь уже и не вечер даже, а почти ночь. Темно. И луна куда-то пропала, хотя обычно висит на месте.
Кэйт наверняка уже дома, ждет своего мужа на ужин. Я уже не раз говорил, что если я не успел к означенному времени, то пусть она и не ждет, а принимается за ужин одна. Как приеду, то пожарить какую-нибудь яичницу или отрезать себе колбасы я и сам в состоянии. Но моя дражайшая половинка всегда отвечает — дескать, у них в семье так было не принято, поэтому будет меня ждать. Доказывать, что времена меняются, обычаи тоже, бесполезно. Вот, потому и я, когда сижу дома один (бывает это не так и часто, но бывает), не приступаю к ужину, пока не явится супруга. Кэйтрин у меня девушка деловая, поэтому колесит по окрестностям, контролируя своих работников. Правда, сама супруга к ужину еще ни разу не опаздывала. Но если бы вернулась затемно, я бы устроил ей хорошую выволочку. И не в том дело, что мне пришлось сидеть голодным, а в том, что я бы с ума сошел от переживаний.
Дом-крепость ростовщика расположился почти на окраине города. Отсюда, если идти пешком, то через час будет Чертова стена — цепочка высоких камней, которые зачем-то сложил покровитель города чертенок Урлекс. Верхами до камней минут двадцать, а за ними уже дорога к моему имению.
Но это в идеале, потому что нынче город затеял какую-то стройку и со стороны дома Мантиза к валунам не проехать — все изрыто-ископано. Не то кто-то собрался строить дом, не то город решил починить дорогу. Надо бы выяснить — что там такое творится? Как-никак, я человек заинтересованный.
Днем, когда я сюда ехал, как раз и наткнулся на рабочих, копавших канавы. Засветло-то проехал, а вот впотьмах? Нет, теоретически я могу слезть с седла, а потом пройти пешком, ведя в поводе Гневко, пытаясь в темноте отыскать дорогу и не упасть в какую-нибудь канаву.
Наверное, лучше ехать в объезд. Плохо, что Урштадт я толком не знаю, надобности в этом не было. Значит, придется добраться до центра города, там где площадь, а еще Ратуша и храм, а уж оттуда, по другой улице, выеду к Чертовым камням.
— Ваша милость, позвольте я вас провожу? Два пфеннига.
А это у нас кто? Мальчонка с незажженным факелом. Но только я кивнул, как он бодро вытащил из-за пояса кремень с кресалом, высек искру и подпалил тряпку.
Если бы смогли, то мы с Гневко переглянулись бы, а так только ограничились коротким ржанием:
— И-го?
— Ага.
В общем, мы с гнедым друг друга поняли с полуслова. Впрочем, как и всегда.
Мальчишка, освещая дорогу, повел нас по каким-то узким запутанным улочкам, которых, вроде бы, и не должно быть в Урштаге. Днем, по крайней мере, я их никогда не замечал. Но пока приму за основу, что город я знаю плохо, а к центральной площади могут вести разные улицы, да еще и окольные.
Но скоро, похоже, наш путь закончится. Ну да, так и есть. Улица упирается в тупичок, откуда не выйти, а сбоку зажимается двумя старыми домами без окон. Значит, нас попытаются загнать в капкан. Нет, нас уже загнали. Краешком глаза я увидел шевеление, а еще то, что выход из переулка нам перекрыло человек пять. Нет, шесть, потому что мальчишку с факелом сбрасывать со счетов не стоит. И как он вовремя переменил позицию, уйдя за наши спины. Зато освещает факелом всю команду.
Улочка тесноватая, повозке не развернуться, а вот жеребец вполне себе может. Даже командовать не пришлось, гнедой и сам знает, что ему делать.
— Эй, благородненький!
Ишь, какие свирепые бандиты-то у нас в Силингии. И морды самые подходящие. И вооружены неплохо — короткие копья, а у одного даже и меч. Не иначе, главарь.
— С коня слезай, — деловито приказал главарь. — Меч лучше не вынимай, целей будешь. Одежку свою, барахлишко оставляй, да и ступай себе восвояси.
А голос отчего-то показался знакомым.
— Слушаюсь, господин бывший барон, — вежливо отозвался я, соскользнув с седла.
Ну да, бывший барон Выксберг, оставшийся просто Выксбергом, лишившийся по моей милости и титула, а еще и доброго имени. Если раньше барона хотя бы жалели, памятуя заслуги его предков, то теперь, после неудачного «падения» из окна, над ним откровенно потешались. Даже трактирщики позабыли о его праве пользоваться постелью и кухней бесплатно, а тот пергамент, заверенный подписью кого-то из предшественников нынешнего герцога экс-барон не то пропил, не то потерял.
— Ты кого привел, тля? — завопил бывший барон.
— А чё не так? — огрызнулся мальчишка. Взяв факел в левую руку, правой вытащил из-за пояса нож. — Жирный рыцарь, мешки с деньгами от богомола тащит. И всего один, без свиты. Значит, что-то Мантизу заложил. Сейчас пощиплем.
— Дурень, это же Артакс!
— Артакс? Сам Артакс⁈
Похоже, мое имя тут известно. Но вместо того, чтобы убежать, разбойники ощетинись копьями и клинками. Наступать на меня не пытались, но бой принять готовы. Ишь, храбрецы какие. Может, предложить разбойничкам разойтись тихо и мирно? Нет, не стану.
— Гневко, не торопись, — приказал я коню, но тот пока вперед и не рвался, а постукивал копытом, выбирая место для атаки. Гнедой, хотя и бывает смел до безрассудства, но не дурак лезть на острия копий.
Но разбойники, похоже, имели кое-какой воинский опыт, потому что стояли плотно. Мечом, разумеется, я брешь прорублю, но тут бы лучше кистень, который я в последнее время с собой не возил. Расслабился, понимаете ли, привык, что здесь мне уже ничего не грозит. Забыл, как неподалеку от Чертовой стены на Курдулу напала какая-то банда. Значит, разбойники тут не вывелись, а еще и бывшие благородные господа выходят на дорогу побезобразничать. Ну, эти-то больше похожи на шваль, так им же хуже.
Сам я пока меч из ножен не доставал — успею, а лихорадочно распутывал ремешки около седла. Разбойники не поняли, в чем тут дело, как в них полетел один из тяжелых мешочков, набитых медью. И так удачно, что попал одному из бандитов в нос, отчего тот отлетел в сторону, пошатнув своего товарища, а потом упал.
Гневко, словно того и ждал — сразу же ринулся в образовавшуюся брешь, отшвыривая плечом одного разбойника, развернулся, свалив с ног еще одного, приложил задним копытом еще кого-то, рванулся вперед, вновь развернулся и, поднявшись на дыбы, передним копытом ударил по голове того, кто пытался встать.
Бывший барон, вместо того, чтобы драться, опятьвыкрикнул, не то со страхом, не то со злостью:
— Сволочь, зачем ты привел Артакса⁈
И тут Выксберг ударил мальчишку клинком, словно вымещая на нем всю свою ненависть ко мне.
Ах ты скотина!
Я дважды щадил бывшего барона, но в третий раз — это уже излишество. Можно простить дурака, но убийцу — никогда. Отбив клинок, который держала трясущаяся рука, пнул носком сапога по колену экс-барона, а потом проткнул ему грудь, давая бывшему Выксбергу благородную смерть, а не ту, которой он заслуживал — сдохнуть от холода где-нибудь под забором.
А вон еще один из разбойников, сбитый жеребцом с ног, пытается встать, да еще и тянется за копьем. Древко ухватил, молодец, даже к себе потянул, но лучше бы ты лежал, тогда бы и жив остался. Если бы очень тихо лежал…
Этот еще шевелится? И тоже тянет ручонку к оружие? И зачем, спрашивается ты их тянешь? Ладно, помогу ему отойти в мир иной, пусть не мучается.
Сегодня днем у меня было хорошее настроение, а вот, испортили. Значит, живым отсюда никто не должен уйти. Разве что мальчишка.
Жив он или нет?
Нет. Голова разрублена и хотя факел погас, и я не вижу глаза, но я и так знаю, что они уже остекленели. Что ж, маленький бандит. Пожелаю, чтобы в ином мире тебе было лучше, нежели здесь.