В сферу деятельности расположенного в Генуе генерального консульства входило обслуживание торговых и пассажирских судов – включая составление морских протестов, истребование различного рода документов, подтверждение российского подданства. Работа велась в основном с моряками и носила цикличный характер – от прихода до ухода судна. Посетителей было немного, да и русской колонии в Генуе в тот период практически не существовало. Основная масса соотечественников проживала в окрестных курортных местечках.
Вот что пишет о ситуации в Генуе мидовский справочник 1914 г. издания: «Немало русских живет в таких местечках, как Нерви, Пельи, Раполло и Кави ди Лаванья. Около 4/5 русскоподданных в Нерви состоит из евреев, среди которых немало лиц с замаранным в политическом отношении прошлым. Преобладающее большинство живущих или временно проживающих в Неври страдает какими-нибудь болезнями (чаще всего чахоткой). Кави ди Лаванья служит еще большим центром, чем Нерви, для политически неблагонадежных, общения с которыми следует избегать. Консульство, как правило, не имеет с ними каких-либо дел. Более отдаленным от Генуи центром пребывания русских является Сен-Ремо, где проживают не только больные, но и пенсионеры и лица, находящие удовольствие там жить. Менее значительные в численном отношении русские колонии находятся в Бардигери, Оспедалетти и других местах со стороны французской Ривьеры. Русские колонии обычно возрастают к зиме и уменьшаются к лету, то есть преобладающее число этих русских состоит из больных.
Работа генерального консульства заключается в засвидетельствовании документов, выдаче разных свидетельств, визировании паспортов, переписке по пенсионным и наследственным делам. В целом эти дела мало интересны. По большей части они нотариальные, но отнимающие много времени. Личный состав генерального консульства состоит из одного штатного чиновника и одного вольнонаемного служащего»136.
И вот в это загранучреждение, где всего два сотрудника, в первые же недели войны устремились русские со всех уголков Италии. Сюда же, в Геную, прибыли из Швейцарии те «счастливчики», которым удалось вырваться из Австро-Венгрии и Германии и которые не решились предпринять длинный путь через Францию, Англию, Норвегию и Швецию. Появились и русские эмигранты из далекой Южной Америки, стремящиеся воссоединиться со своими семьями в России.
В огромном количестве стали поступать письменные и телеграфные запросы разного характера. О путях и способах возвращения в Россию, о размене и курсе русских денег, пересылке денег и корреспонденции, о бронировании мест на пароходах, снабжении документами взамен утерянных или отнятых при депортации из Германии и Австро-Венгрии, наведении справок об участи родных и близких.
Анализ полученных в Петрограде отчетов генерального консульства в Генуе свидетельствует о том, что консульские сотрудники (а их, напомним, всего двое!), оценив свои реальные возможности, приняли правильное решение. Они оперативно приступили к поиску судов большой вместимости для ускоренной эвакуации беженцев.
Однако поиск крупных океанских судов, которые могли быть зафрахтованы целиком для 3–4 тыс. человек, не увенчался успехом. Значительную часть подобных транспортных средств уже зафрахтовали консульские учреждения США и ряда южно-американских государств для массового возвращения домой своих соотечественников. Кроме того, существенными препятствиями для фрахта крупных судов на Одессу служили, с одной стороны, вопрос о гарантиях от военных случайностей, с другой – крайняя дороговизна каменного угля в Италии. После продолжительных поисков и многочисленных переговоров с агентами крупнейших итальянских пароходных обществ консульству удалось наконец получить приемлемые предложения от владельцев двух океанских лайнеров, способных доставить не менее 3800 человек в Одессу за сравнительно умеренную плату.
Но пока готовились эти предложения, в министерстве уже утвердили другой проект, по которому за беженцами высылались в Италию русские пароходы – сначала «Курск», а затем два парохода Русского общества пароходства и торговли и три парохода Добровольного флота. Исходным пунктом для отправки судов определялась Генуя. При этом всю работу по сортировке и посадке в общей сложности около 2,5 тыс. человек предстояло выполнить генеральному консульству.
Несмотря на полученные сведения о запланированном прибытии русских судов, беженцы все же устремились на еженедельно отходившие переполненные итальянские пароходы, и деятельность генерального консульства сосредоточилась на выдаче ссуд для приобретения билетов и проживания в Генуе до их отхода. Среди обратившихся за денежными пособиями оказалось немало лиц, которые при первых известиях о подобной возможности с быстротой молнии устремились за деньгами. Однако, получив ссуды на возвращение в Россию, никуда не уезжали и продолжали жить на прежних местах, урегулировав свои дела благодаря открывшейся затем возможности получать деньги из России через банки или Министерство иностранных дел.
Об объеме «технической» работы генконсульства за три месяца можно судить хотя бы по количеству расписок за выданные ссуды. Их получили 1268 лица на общую сумму в 118 035 итальянских лир, причем некоторым денежная помощь предоставлялась неоднократно.
Организация отправки беженцев на пришедших в Геную русских пароходах проходила в обстановке постоянных претензий к консульским работникам. Недовольство их работой достигло апогея. Сотни людей, вынужденных жить в Генуе в ожидании возможности ухать на том
или другом пароходе, дни отхода которых назначались и изменялись по причинам политического или случайного характера, воспринимали любые объективные сложности как недоработку генерального консульства.
Немало сложностей в работу загранучреждений России в Италии внесли кадровые проблемы, о которых упоминает Ю.Я. Соловьев, побывавший в Риме весной 1915 г. «В нашем посольстве в Риме, – пишет он, – я застал осложнения – результат войны. Первый секретарь посольства был внезапно уволен в отставку за поддержание контактов с германским военно-морским атташе. Посол А.Н. Крупенский был отозван и замещен моим бывшим начальником в Бухаресте М.Н. Бирсом. Советник же посольства, вскоре затем душевно заболевший, был уже тогда не совсем нормален. Например, он сбрил бакенбарды, которые носил всю жизнь; мне он объяснил, что бакенбарды придают ему большое сходство с Францем Иосифом, и поэтому появиться в таком виде в Петрограде неудобно. Из Рима до Петрограда я ехал вместе с послом Крупенским»137.
Справедливости ради следует упомянуть и о благодарственных письмах, приходивших в МИД от лиц, которым удалось вернуться в Россию благодаря помощи консульских работников. Один из примеров – письмо капитана 2-го ранга в отставке Н. Фильковича министру иностранных дел С.Д. Сазонову: «Считаю своей нравственной обязанностью засвидетельствовать перед Вашим высокопревосходительством мою глубокую признательность посольским и консульским чинам в Париже, Афинах, Салониках, Нише, Софии и Бухаресте за их теплое и сердечное участие к нам, русским беженцам, возвращающимся к себе на родину из разных мест Европы во время текущей войны.
Уверен, что многие тысячи русских людей, возвращающихся к себе домой из заграницы в такое тяжелое время и с крайне ограниченными средствами, благодарят Бога за то, что только при посредстве русских консулов за границей они могли добраться живыми и целыми к себе на родину. А между тем ни один из иностранцев нерусского подданства не мог бы сказать то же самое про свои консульства и посольства во время возвращения к себе на родину, так как их никто из консульских чинов не встречал нигде и никакое посольство им не оказывало денежной поддержки, в чем нам, русским, со стороны наших консульств и посольств было повсюду оказано»138.
После вступления в войну Турции и закрытия Дарданелл рейсы Societa Marittima на Одессу прекратились, сообщение с Россией отныне поддерживалось только пароходами, шедшими в Пирей и Салоники (северо-восток Греции) из юго-восточной части «итальянского сапога» – порта Бриндизи.
Работа российских загранучреждений, расположенных в «южном поясе» Европы, по оказанию помощи соотечественникам шла по той же схеме, что и везде – размещение на ночлег, выдача ссуд или безвозмездных пособий, поиск необходимого транспорта и консульское обслуживание при прибытии и отбытии. Лица, выехавшие из Западной Европы или Италии и побывавшие в русских загранучреждениях, за деньгами, как правило, не обращались. Не требовалось и консульского подтверждения их документов.
Иначе обстояло дело с русскими подданными из Турции, начавшими прибывать в Грецию в конце ноября 1914 г.
«Первой прибыла партия в 47 евреев из Кайфы, бежавшая оттуда еще до объявления войны с Турцией, – сообщили в Петроград из генерального консульства в Салониках. – Более жалких и несчастных людей нам не приходилось видеть. Консульству пришлось выкупить их с парохода, потому что многие не могли заплатить за свой проезд. Пришлось везти их на колясках в консульство для выдачи им пособий, так как некоторые не держались на ногах от голода и истощения»139.
Первое время после объявления войны Турция не выпускала русских подданных, и они находились под полицейским надзором. Затем им предложили принять турецкое подданство либо подвергнуться немедленному изгнанию из Оттоманской империи. Так, по крайней мере, поступили с евреями Сирии и Палестины. В середине ноября каждый пароход, приходивший из Александрии, привозил не менее 150–200 евреев. Люди эти не имели ни гроша, и каждому из них приходилось выдавать пособие, чтобы он мог доехать до границы России, так что прибытие каждого парохода из Александрии регулярно опустошало кассу генерального консульства. Кроме евреев прибывали из Палестины и монахи, состоявшие при русской Духовной миссии в Иерусалиме, монахини и послушницы Горненского монастыря и члены Палестинского общества. Немало забот причиняли больные, особенно туберкулезные, изгнанные из санаториев, которых приходилось переносить в больницу и в вагоны на носилках или на руках.