Наконец, высвободившись из объятий Хасмаля, Алариста обратилась ко всем остальным.
— Я разыскивала не только Чобе, — сказала она. — Я искала всех вас.
Путники поочередно коротко представились ей, называя себя либо кличкой, либо вторым именем, в соответствии с принятым среди Гируналле обычаем никогда не открывать истинного имени. Обычай этот коренился в распространенном среди Гиру веровании в то, что знание чьего-либо подлинного имени делает человека ответственным за душу того, кто носит это имя. Кейт, полное имя которой звучало как Кейт-яринна Ноэльлора лай Тагхдоттер Эйре эн Галвей, никогда и никого не утруждала им во всей его долготе. Имя это, хранившее в себе память о давно усопших предках и достоинствах героев, некогда восхищавших ее родителей, существенно превосходило длиной то, которое она хотела бы носить. И посему Кейт была вполне довольна тем, что для Аларисты она так и осталась Кейт.
— Мои люди разбили лагерь в двух днях хорошей езды отсюда, — сообщила Алариста, когда с формальностями было покончено. — Мы можем снабдить вас припасами, если вы хотите продолжить путь. А если пожелаете, можете остаться с нами. — Последние слова явно предназначались Хасмалю, и Кейт заметила в глазах женщины проблеск желания.
Дугхалл пожал плечами.
— Куда нам идти, не имеет никакого значения. Мы все равно не сможем уйти достаточно далеко, чтобы избежать близящейся беды.
Женщина кивнула и, повернувшись к Дугхаллу, проговорила:
— Катарре кейте Гомбри; Хей ому пиш?
Сказано это было на языке Соколов, Кейт это знала, хотя и не владела Древней речью. Хасмаль рассказывал ей, что так приветствовали друг друга Соколы и что слова эти означают: «Сокол предлагает тебе свои крылья; ты полетишь?»
Однако Дугхалл не воспользовался положенным ответом. Вместо этого он сказал:
— Соколы мертвы. Или ты не знаешь этого?
Когда в тот вечер они устроились на ночлег, Алариста подошла к Кейт и отвела ее в сторонку.
— Соколы полагают, что у них нет больше будущего, что мир подходит к концу, что у нас нет более никакой надежды, и что мы проиграли войну Драконам и уже уничтожены. Уничтожены. И я могла бы в это поверить. Могла бы. — Нижняя губа Аларисты дрогнула, она обратила свой взгляд к джунглям, глубоко вздохнула, подняла голову и расправила плечи. Каждая линия ее тела выдавала пламенную решимость, подкрепляемую тончайшей ниточкой надежды. — Я жила ради Соколов, ради исполнения пророчеств. Я была так счастлива, когда впервые ощутила душой прикосновение Возрожденного, и едва не умерла, когда он… когда он…
Она тряхнула головой, вздохнула еще разок, чтобы успокоиться, и сказала:
— Но я гадала. Мои оракулы-говорящие утверждают, что лишь ты одна можешь спасти Соколов, что ты можешь вновь дать нам надежду. Я проделала весь этот путь для того, чтобы найти тебя. Верно ли то, о чем они пророчествуют?
Кейт села на поваленное дерево, устремив взор к слоистому клубку тьмы под деревьями.
— Я надеюсь, — сказала она осторожно, — однако пока мне еще не удалось никого убедить в том, что моя надежда имеет какие-нибудь основания.
— Но ты все-таки надеешься. — Алариста растянула в улыбке дрогнувшие губы и опустилась на лежащий ствол рядом с Кейт. — Только ты. Из всех нас лишь ты одна еще не видишь весь мир в могиле. Клянусь тебе, я искала его. После… словом, я пыталась связаться с теми Соколами, которые могли ответить на мой вопрос. Но отзывались немногие. Столько наших наложили на себя руки в первые дни после гибели Возрожденного… — Она покачала головой и поежилась. — А те, кто остался в живых, не отвечают. Твоего дядю я обнаружила несколько недель назад — по следу, оставленному кровавым жертвоприношением, только никак не могла пробиться через закрывавшие его экраны. То же самое с Хасмалем. Не отвечала и ты, хотя я не была уверена, что ты не хочешь разговаривать со мной. Похоже было, что ты просто не слышишь меня.
— Я и не слышала тебя, — удивилась Кейт. — Разве ты пыталась связаться со мной?
— Да. Тогда, выходит, тебя еще не научили понимать Соколиную речь.
— Не научили.
— Так я и знала, — кивнула Алариста. — Но я не могла не думать о том, что, возможно, в Тайных Текстах нет никакой ошибки и что свалившееся на нас несчастье все-таки не настолько страшно, как мы считаем. Я знаю, что ты пока еще не стала Соколом по-настоящему, но когда я призывала Говорящих из Вуали, каждый из них утверждал, что ключом к ситуации владеешь именно ты. Что ты способна вернуть Соколам их надежды. Что если ты захочешь, то сможешь увидеть, как Соколы сломят Драконов. Что ты… — Она вздохнула. — Что ты владеешь тайной нашей надежды. И тогда, не сумев докричаться до тебя дальней речью, я отправилась за тобой. Не знаю, что тебе может быть известно, Кейт. Не знаю, каким образом ты можешь владеть ключом к ситуации. Прошу тебя, скажи мне… Я утратила все, когда… словом, я утратила все, во что верила, все, что любила. Я потеряла и себя — какой я есть и какой надеялась стать. Пожалуйста, открой мне, что именно может помочь нам.
Опустив ладони на бедра, Кейт наклонилась вперед. Слова Аларисты свидетельствовали, что ее догадки все-таки могут оказаться верными. Находящиеся в Вуали духи утверждают , что все зависит только от нее. Итак, Соколы наверняка чего-то не учитывают. С самого первого мгновения, едва услышав от Дугхалла о случившемся несчастье, она уже знала, что дядя наверняка ошибается, что тысячелетнее ожидание не может закончиться рождением и почти немедленной смертью того, кто должен привести мир к Паранне, превратить его в Обетованную Землю пророчеств Винсалиса. Даже Бретван и Лодан, самая неблагоприятная в звездном отношении пара богов, не могли оказаться настолько жестокими.
— Я едва не сдалась, — проговорила Кейт. — Из Соколов я знакома лишь с Дугхаллом и Хасмалем, а ты видела их. Они сдались. И считают себя мертвецами, еще не преданными погребальным кострам. Я не могу прикоснуться к их душам. Они не позволяют мне разговаривать с ними. Они замкнулись в себе, отгородившись от мира экранами, и… — Кейт пожала плечами. — Ты видела, в каком они состоянии. И судя по твоим словам, не они одни стали такими.
Алариста кивнула.
Кейт продолжила:
— Но они просто не могут оказаться правыми. — Она позволила себе улыбку. — Тысяча лет исполнения пророчеств не может завершиться их крушением. Я читала Тайные Тексты. Я видела своими глазами Семь Великих Знаков, Сто Малых и Три Ошибочных. Все они воплотились в жизнь. Винсалис не ошибался ни в частностях, ни в общем. — Кейт прищурилась. — Слова его верны, даже когда в пророчествах речь идет о нынешнем времени. «Драконы возлягут с Волками и восстанут, наполнив чревеса», говорит он, и разве не это произошло? Духи Драконов захватили тела Волков вместе с их воспоминаниями… Волки сгинули, а Драконы остались. — Она стиснула кулаки. — Со дня исчезновения Возрожденного я читаю Тайные Тексты каждый день. Каждый день. Я читаю их на ходу; я изучаю каждый отрывок. Винсалис обещал, что Возрожденный будет править своей Империей пять тысяч лет, и мир за это время научится любви, доброте, верности. Пять тысяч лет, а разве Винсалис ошибся хотя бы в одном из других своих пророчеств? Алариста… — Кейт опустила ладонь на руку старшей женщины. — Ну как может оказаться ошибочным самое главное из пророчеств? Все вокруг не сомневаются в том, что Возрожденный действительно погиб. Но этого просто не может быть. — Кейт глубоко вздохнула. — Возрожденный по-прежнему жив. Я не знаю, где и как искать его, но не сомневаюсь в том, что он жив.
Надежда, только что светившаяся в глазах Аларисты, погасла.
— Что случилось? — спросила Кейт.
Голова Аларисты склонилась вперед, плечи поникли, лежащие на коленях руки обмякли. Голосом настолько надломленным, что Кейт с трудом понимала ее слова, она произнесла:
— Значит, ты надеешься именно на это? На то, что Возрожденный жив и пребывает в каком-нибудь тайном укрытии?
Кейт не поняла вопроса:
— На что же еще мы можем надеяться?
По щекам Аларисты потекли слезы.
— Говорящие сказали мне, что ты можешь вернуть Соколам надежду. И я решила… что ты, быть может, знаешь какие-нибудь чары, способные помочь заново воплотиться духу, затерявшемуся в Вуали. Или что ты способна сама проникнуть в Вуаль — поговорить с Возрожденным и узнать у него, что надлежит нам делать в его отсутствие. Или что тебе известны какие-нибудь секреты Тайных Текстов… быть может, смерть его является частью непонятого всеми нами пророчества, гласящего, что он снова вернется. Я думала, ты можешь дать нам… истинную надежду.
— Почему ты так уверена, что я ошибаюсь? И почему ты считаешь Возрожденного действительно мертвым?
Алариста качнула головой, не поднимая глаз:
— Даже Говорящие сказали мне, что он умер. Что мы потеряли его. Что все пророчества останутся неисполненными. Но ты… они говорили, что ты…
Она вновь подняла голову и расправила плечи:
— Ладно. Они ошиблись. Как ошиблись и Тайные Тексты. У тебя нет никакой тайны, которая спасет нас. — Алариста повернулась к Кейт. — Но ты в этом не виновата. Ты еще молода. А юности трудно поверить в реальность смерти и в свое собственное бессилие перед лицом несчастья. «Старость молчит, а юность повелевает» — так, кажется, говорят? — Она поднялась. — Но если и жизнь наша, и весь этот мир идут к гибели, во всяком случае, я могу провести остаток жизни с Хасмалем. И обрести в этом хоть какое-то утешение.
Она повернула обратно к лагерю прежде, чем Кейт успела произнести хотя бы слово. Теперь Кейт оказалась лицом к лицу с тьмой — но не ночной, а куда более глубокой и жестокой, чем та, что укрыла собой все вокруг. Словно мановением руки Алариста уничтожила ее тайную надежду на то, что Возрожденный все еще жив. Но он умер, и обрушились все пророчества… об этом свидетельствовали Говорящие, это же подтверждали все разыскания Аларисты., и уверенность этой женщины-Сокола вогнала кол в надежды Кейт. Быть может, произошло это потому, что в отличие от Дугхалла и Хасмал