– Га-а-а-а-а-аля-я-я-я-я-я-я-я!
Мы втроем сразу же метнулись к окнам. Нам было важно понять, кого жизненные обстоятельства толкнули на такой отчаянный в прямом смысле крик души. Самое поразительное, что в рассветной мгле мы со своего седьмого этажа никого не увидели. Понять, что же таки произошло, не удалось. Весь следующий день, вечер и почти ночь мы обсуждали это событие, строя различные предположения и догадки. И вот, когда часы опять показали 3:25 ночи, Сергей решительно заявил, что не может вот так оставить эту ситуацию в подвешенном состоянии. Мы должны – нет, мы обязаны что-то предпринять, чтобы неведомая нам Галина всенепременно получила отправленный ей незнакомцем пронзительный месседж. Он подошел к распахнутому окну, набрал воздуха и изо всех сил своего мощного голоса, точно воспроизводя интонацию безнадежной утраты, на весь микрорайон заорал:
– Га-а-а-а-а-аля-я-я-я-я-я-я!
Снаружи никакой реакции. Поняв, что наш порыв не сработал, Сергей принял историческое решение: теперь он будет это делать каждый день, вернее ночь, пока не выяснится вся тайна произошедшей драмы. И что вы думаете? Мы всей семьей каждый божий день, невзирая ни на что, как бы ни хотелось спать, дожидались 3:25, выслушивали отчаянный крик Ежа, как его с любовью называли родители и друзья, и только после этого, с чувством выполненного долга, расходились спать.
Галя, если вы вдруг читаете этот рассказ – отзовитесь. Мы ждем вас и историю о событиях той роковой ночи вот уже полвека.
А еще как-то вечером на общем собрании Самвел, Сергей и я постановили, что слово старшего по возрасту не должно обсуждаться и подвергаться сомнению. Самвела мы назвали «старшо́й». И это звание давало ему право изрекать любую чушь, которую мы должны были всячески поддерживать и одобрять, потому что понятно же, что нам, «младши́м», никогда не дано понять глубинные смыслы, вкладываемые «старши́м» в его изречения. Понятно, что жили мы в стране в тот момент вполне себе тоталитарной. Хоть сталинские времена уже прошли и как бы были осуждены, но признаки процветающего подхалимства порою изумляли. Самвел так на всю жизнь у нас остался «старши́м». Уже годы спустя он, придавая невероятно серьезное выражение лицу, произносит какую-нибудь чепуху, и все мы, «младши́е» двоюродные братья, наперебой поддакиваем и тихо, но так, чтобы он слышал, обращаясь друг к другу, начинаем восхищаться невероятным умом и прозорливостью «старшо́го». Да, нас, вполне себе взрослых людей, много чего в жизни достигших и нарожавших, эта безобидная пародия на застойную бюрократию, не теряющая актуальности и придуманная Сергеем, до сих пор приводит в восторг. И старшо́го, и младши́х.
Ведь это из того самого детства, которого никогда не вернуть, но и забывать никогда нельзя. Тем более что некоторых жизнь забирает непостижимо рано. Не дав нам возможности вволю насладиться общением, рассказать о своей любви к ним и просто быть рядом, оставляя возможность только помнить.
The band
Быть членом рок-группы и играть в ней на бас-гитаре я мечтал с глубокого детства. Моими героями и главными вдохновителями были Джек Брюс[39], Ноэл Реддинг[40] и Гэри Тейн[41]. В свои двенадцать лет именно их фотографии я купил из-под полы в палатке «Союзпечати» на деньги, предназначавшиеся для булочки (по пятнадцать копеек за штуку!), сразу после фото битлов и роллингов, чем изрядно изумил зрелого возраста продавца.
Собственно, с тех пор я и начал готовить себя к звездному бас-гитарному будущему. Первое, что я сделал, – попытался узнать у пацанов, как научиться играть на гитаре. Параллельно я начал отращивать волосы и договорился с мамой о расклёшенных штанах.
Первая попытка собрать группу была предпринята в шестом классе в городе Каире, где я тогда учился в школе при посольстве СССР. Наличие из инструментов только горна, двух пионерских барабанов и акустической гитары у нашей пионервожатой предопределило наш состав. С учетом полного неумения мной и вторым участником группы играть ни на одном из вышеназванных инструментов, репертуар приходилось выбирать только из песен в три аккорда, которые пока дались только обучающейся игре на гитаре вышеупомянутой вожатой. Одноклассники нас подбадривали, но мы точно понимали, что нам еще есть над чем работать.
К лету мы уже знали аккордов по пять, а потому не побоялись закатить в летнем лагере в Александрии целый концерт из трех песен патриотической направленности.
Следующая попытка собрать группу состоялась в Москве в девятом классе. Тут уже всё было гораздо серьезнее. Помимо того, что в составе был вполне себе играющий соло-гитарист Тим и поющие вокалисты Сергей и Ира, к нам присоединились авторитетные в школе Миша в качестве барабанщика и ритм-гитарист Костя. Мы были настолько энергичны и напористы, что директор школы нам пробила в гороно[42] покупку настоящей немецкой электрогитары, бас-гитары и простейшей ударной установки. Остальные инструменты мы сделали своими руками, включая практически всю аппаратуру – колонки и усилители. К счастью, в те времена в стране всячески приветствовались всевозможные паяющие и собирающие простейшую электронику детские кружки. Один из таких самородков-физиков-электронщиков Саша учился с нами до восьмого класса и жил в соседнем со школой доме. Очевидно, что все полученные в Доме пионеров теоретические знания он с удовольствием был готов применить на практике. Уговор с директрисой был простой: мы представляем школу на районном смотре самодеятельности, посвященном 60-летию Великой Октябрьской революции, и стараемся что-то выиграть, а взамен нам дадут сыграть на выпускных и других больших школьных праздниках. Надо сказать, обе стороны полностью выполнили свои обязательства. После пары выступлений в школе и лауреатства в районном конкурсе с исполненными в стиле хард-рок «Строим БАМ» (это та, где в припеве поется «Веселей, ребята, выпало нам строить путь железный, а короче – БАМ»[43]) и в стиле рок-баллады песней Шаинского из мультика «Крейсер "Аврора"», мы стали гордостью не только школы, но и всего района. Как-то поздно вечером мы с Тимом, возвращаясь с репетиции, лицом к лицу столкнулись с группой весьма агрессивно настроенной местной шпаны, но были узнаны и отпущены с двумя бутылками пива с нехарактерными для юго-западных пацанов комментариями и пожеланиями: «Клево, пацаны, играете. Если будут проблемы – обращайтесь, за вас всех отп… поколотим».
Мои друзья-одноклассники Слава и Лёша сделали для нас самую настоящую афишу, которую, невзирая на вполне грозную рок-стилистику, разрешили повесить в школе между уставом пионерской организации и принципами строителя коммунизма.
Да, чуть не забыл самое главное! В нашем репертуаре была песня неизвестного автора, которую мой старший брат Сергей привез из Еревана. В ней были следующие слова: «Если двойку получил, грех то небольшой, волосы не надо рвать, грешник молодой». Так вот, группу решили назвать «Грешники», в английской версии – The Sinners. Согласитесь – звучно! На той самой афише первая буква «Г» была нарисована в виде весьма страшного топора. Сергей, которому в тот момент было уже двадцать, стал нашим официальным художественным руководителем. И именно он вдохновлял нас на развитие, помогал с репертуаром и аранжировками. Всем составом мы его обожали.
У нас была мощная программа, которую мы начинали с Pink Floyd[44], продолжали тем самым тематическим «Грешником», несколькими популярными тогда песнями, в том числе «Битвой с дураками» группы «Машина времени»[45]. В репертуаре была и сочиненная самими длинная, как тогда было модно, композиция «Месяц май», написанная к нашему выпускному.
К сожалению, после блистательного концерта на том самом нашем выпускном славная история «Грешников» закончилась и осталась только в памяти наших многочисленных фанатов с района.
После школы была армия.
В нашей роте был очень скромный и молчаливый, на первый взгляд ничем не примечательный парень Володя. Как выяснилось позже, Володя оказался невероятно талантливым гитаристом. Гитаристом от бога. Надо ли говорить после всего вышеизложенного, что произошло в моей голове, как только я узнал об этом? Найти в полку, где была музыкальная рота и настоящий духовой оркестр, ребят, готовых позажигать, не было проблемой. Тем более что мы точно знали всех, кто слушает правильную музыку. Но беда пришла, откуда не ждали. Первое наше выступление было на подручных инструментах и звучало весьма жалостливо. Да, теперь это называется анплагд[46], а некоторым даже нравится. Но тогда мы точно знали, что не быть в нашей части рок-н-роллу, если мы не выбьем себе хоть какой-нибудь аппарат. Надо понимать, что тогда, в 1980-м, такие слова, как рок-музыка, вслух было лучше не произносить. То ли дело ВИА. Вокально-инструментальный ансамбль. Было решено действовать через весьма активного и заряженного на персональный успех замполита майора Дрыгу. Вот кто мечтал засветиться перед руководством яркими и нестандартными методами воспитания защитников Отечества – солдат срочной службы. Разговор с замполитом был сложный, но закончился весьма оптимистично. Он довольно быстро сумел пробить в штабе дивизии бюджет и, вооруженный нашими наставлениями относительно того, что нам нужно, чтобы достойно звучать, отправился на закупку оборудования и инструментов. Доподлинно неизвестно, что происходило с ним в следующие три дня. Замполит исчез. В части не появлялся. Приехал на четвертый день печально-задумчивым и с полным грузовиком настоящих итальянских мандолин, которые он купил на все деньги. Его рассказы о том, что мир вздрогнет от восхищения, когда наша часть представит ансамбль из двадцати восьми мандолин, совсем нас не трогали. Мы и наш проект впали в глубокую депрессию, от которой так и не отошли. Окончательно нас добила гибель Джона Леннона в тот год. Воинского бэнда так и не случилось.