На широких армянских просторах вышеупомянутые французы есть символ Актера и Актрисы. Если бы в советские времена можно было, им бы присвоили почетные звания Народных артистов Армении. Мы говорим Ленин, подразумеваем – партия. Конечно, режиссеры-счастливчики могли почивать на лаврах и не беспокоиться о своей безопасности, ибо понимали, что ОНА точно не является потребителем ни кино, ни телеконтента. Им ничто не угрожает.
В этом году Её не стало. Всё банально и просто. Она попала под машину и так и не пришла в себя. Видимо, возраст всё-таки у нее был. Город опустел. Иногда даже кажется, что вот он: «Жавели спирт». Но нет. Просто всем этого Голоса не хватает. Уверен, рано или поздно благодарные жители увековечат ее память, как это случилось с другой легендой города, Карабалой[93], который каждый божий день в центре, на улице Абовяна, раздавал всем проходящим мимо женщинам полевые цветы, собранные им на рассвете в окрестностях города, видя в этом свое призвание и предназначение. Теперь на его постоянном месте стоит он же, но уже в камне.
Навсегда.
В Гямрезе всё спокойно
Последние пару недель в чудесном, замечательном, зеленом, но богом забытом Гямрезе не очень спокойно! Грядут выборы сельского головы. Торго́м, который правил два последних срока, заявил, что устал уже тянуть эту лямку, делать эту тяжелую и неблагодарную работу: «Что ни делай – им всё мало, всем недовольны!»
Человек он был вполне себе уважаемый односельчанами, воровал немного, на самом деле особо и нечего было, жителей знал, связь с народом не терял. Но устал.
Ясное дело, оставлять власть на произвол судьбы нельзя, поэтому и выдвинул в продолжатели своего нелегкого дела племянника Камо. Парень в народе известный, но неяркий, нехаризматичный, однако, по утверждению родного дяди, честный и в политике разбирающийся. И если Камо вначале спокойно готовился к приемке дел, то дальнейшие события таки заставили его встрепенуться и серьезно впрячься в предвыборную гонку.
Как черт из табакерки, выскочил в кандидаты Карен. Зрелый, пятидесятивосьмилетний уроженец деревни, на тот момент работавший в районном центре, городе Абовян, а уж там абы кого держать не стали бы. Карен всех потряс наличием предвыборной программы. Пункт первый: наконец-то наладить водоснабжение деревни. Никто не мог возразить против аргумента, что на улице ХХI век и вопрос пора решать. Пункт второй: отопление в школе. Конечно, хорошо бы, но уже вроде и приспособились, и дети привыкли к буржуйкам. Ведь в них есть что-то светлое, память наших отцов и дедов. Они же как-то выучились и людьми приличными стали… Но Карен неистовствовал, тем самым вызывая у людей тревогу и желание с осторожностью относиться к его призывам о революционных реформах в области подачи в деревню воды и отопительной программы в школе. Но и в открытую против него не попрешь, ведь его двоюродный брат – директор той самой местной школы и, если что, отыграется, сукин сын, на детях.
Армен – третий кандидат. Молодой, всего-то тридцать три года, амбициозный, пользующийся авторитетом и уважением у деревенской молодежи парень. И не беда, что еще не довелось нигде поработать, – современная молодежь быстро всему учится по интернету. Программы у него, как и у Камо, нет. Просто он обещает жителям, что всё будет нормально и все вопросы он, конечно же, решит.
Но и это еще не всё. Нежданно-негаданно в борьбу включился Мамикон. Совсем без мыслей, подходов, программ и заявлений. Говорят, его поддерживали авторитетные люди из города. Просто зарегистрировался и начал надеяться. «Ты бы хоть школу окончил приличия ради», – говорили ему люди постарше. Он, не отводя взгляда, уверенно заявлял почти высшее образование. «Тебя же из восьмого класса еще выперли, сынок, за неуспеваемость! Это же маленькая деревня, мы же помним». «Выборы рассудят», – философски отвечал Мамикон.
За три дня до голосования Карен потребовал дебатов в сельском клубе. Народ был потрясен. Только что в подробностях обсудили и еле остыли от первых теледебатов Трампа и Хиллари Клинтон, и тут такое. Тот редкий случай, когда Камо, Армен и Мамикон объединились и выступили с совместным заявлением: «Не будем заниматься хренью перед всей деревней!» Новость за пять минут облетела все четыреста восемьдесят домов.
Дебаты были провалены, не успев начаться.
– Давайте опубликуем программы! – не унимался Карен.
– Пошел ты… – был краткий, но емкий ответ конкурентов.
А дядя Татул, двоюродный дядя Армена, по совместительству занимавший должность его советника, имиджмейкера и всего остального в предвыборном штабе, прилюдно возле детского сада обвинил Карена в провокациях и попытках запутать честных сельчан.
С приближением даты голосования напряжение нешуточно росло. По утверждению Гаяне, проживающей в столице, но прописанной в деревне и имеющей право голосовать, в рамках предвыборной агитации Карен ей позвонил семь раз, Камо – четыре, Армен – три, а Мамикон просто попросил через ее брата Гаго отдать свой голос ему, Мамикону. Гаяне, в последние годы проживающая в Ереване с дядей Размиком, бывшим дипломатом, и обученная им азам его сложной, но уважаемой профессии, все четырнадцать раз всем троим кандидатам пообещала, что именно каждый из них, считай, уже получил ее голос после такого чудесного разговора. Гаго же с его просьбой от Мамикона был, по городским понятиям, грубо, а по деревенским – мило послан обратно к Мамикону. В глубине души она симпатизировала Карену: детям нужно тепло! Да и вода еще никому не мешала. Вон соседний Арамус на весь мир прославился своей морковкой просто потому, что им есть чем ее, морковку, поливать.
Третье октября. Выборы. Рядом с детским садом, превратившимся в избирательный участок, прямо с утра небывалый ажиотаж. Деревенские мужчины стояли стайками в некотором отдалении друг от друга. Очевидно, что стаек было четыре. Мужчины много курили, кидали недружелюбные взгляды в сторону конкурентов. Иногда от них доносились громкие ругательства. Можно было только догадываться, кому они адресовались. Особой важности моменту придавала полицейская машина, присланная на всякий случай из города. Для пущей праздничности на машине горели все проблесковые маячки.
Карен волновался. Армен балагурил с девчонками. Камо обсуждал, как идут выборы в Гюмри, говорят, там неспокойно, может до стрельбы дойти дело. Мамикон был уверен и спокоен настолько, что это уже граничило с равнодушием. Старейшины его осуждали: «Что он задумал?», «Какую выгоду ищет?». А злые языки даже говорили, что он накануне безжалостно скупал голоса по доллару за штуку.
Сельчане не торопясь подходили к избирательному участку, узнавали, что происходит, как обстановка, и возвращались домой думать о том, как им с максимальной пользой реализовать свое конституционное право.
К вечеру всё как-то успокоилось. Все устали. Всех накрыло безразличием. Страсти улеглись, и осталось только дождаться ответа на один-единственный вопрос: кто?
Скандала так и не случилось. Никто из кандидатов никого так ни в чем серьезном обвинить и не смог. В восемь вечера выборы закончились. Осталось просто пересчитать порядка полутора тысяч бюллетеней. Никто не торопился. Народ пошел спать, оставив представителей кандидатов досчитать и запротоколировать результат.
Гямрез спокойно заснул.
Вот, собственно, и вся история.
Ах да! Как говорил Остап Бендер: «Победила молодость!»
Армен – пятьсот шестнадцать голосов.
Звёзды футбола
Начало 2000-х, весна.
Первые теплые дни в году!
Бизнес уже очухался от кризиса 1998 года. Уже всё более или менее наладилось. Потихонечку растем. В агентстве трудится уже человек двадцать. Вовсю работаем с большими брендами типа Sony и Wella. Из подвала детского садика на «Академической» перебрались в офис на первом этаже жилого здания на Косыгина. Прогресс очевиден. Вместе с Александром Васильевичем Масляковым создали совместную компанию по работе с КВНом. Точнее, компанию по его, КВНа, коммерциализации – в хорошем смысле этого слова. Работа очень интересная, но очень хлопотная. Жизнь кипит.
Неожиданно получаем приглашение на участие в чемпионате по футболу среди рекламных агентств.
Ого! Наконец-то нас признали! Мы в чемпионате со всеми монстрами индустрии!
Очень хотелось сыграть и блеснуть. Уже представлялось, как мы поднимаемся на высшую ступеньку пьедестала и нам вручают кубок со словами: «Вы самое крутое агентство!»
Но, отвлекшись от этих сладких мыслей, мы поняли, что у нас потенциальных футболистов – раз, два и обчелся. Надо что-то делать.
В конце концов, мы выросли в советской стране, а сформировались в лихие девяностые. Почему лихие? Расскажу, но это совсем другая история.
Короче, надо решать вопрос – искать людей, умеющих играть в футбол.
Собрались все парни, работавшие у нас в тот момент. То ли четверо, то ли семеро.
Двое – Слава и Кирюха, – как раз славные представители белорусского КВНа, перебравшиеся к нам на работу, сразу сказали: «Мы в Москве никого не знаем, а из Минска наши не поедут. Но можем и сами выйти на поле. Играем неважно, зато поднять боевой дух – запросто. На худой конец развеселим».
Сашка из Фрязина, прошедший суровую школу большого западного агентства и Первого канала, сразу сказал, что есть у него дружбан. Играет хорошо, но удаляют его всякий раз. Груб и эмоционален. Да и ругается нехорошими словами.
А Эдик, который у нас подрабатывал, доучиваясь в МГУ, сразу сказал: «Мужики, сам я играть вообще не могу, не мое это, мне компьютеры милее, но не бэ. Есть у меня пара парней. Один ничего, нормально играет, а второй аж в сборной МГУ играет и голов немерено забивает. Спартач. Из спартаковской школы, на экономфаке учится. Вот бы он, Миха его зовут, согласился прийти. Тогда точно не пропадем».