— Зачем вы врете? — спросил я одного такого.
— Надо, чтобы в Америке поняли, почему мы уехали из России, — ответил он.
Специалист по культуре из Брайтон-Бич рассказывал о тяжелых условиях для советских деятелей искусств. Я терпел. Но когда он сказал, что «Дон Кихот» при Сталине был запрещен и за его чтение отправляли в ГУЛАГ, не выдержал:
— А как же вы объясните тот факт, что в 1945 году по радио шла постановка, где Дон Кихота играл Качалов?
— Это было при Хрущеве, — обрезал меня специалист.
— Но Качалов умер в конце сороковых.
— Какой еще такой Качалов!?
Специалист по искусству из Брайтон-Бич не имел ни малейшего представления о великом русском актере Василии Ивановиче Качалове.
Читал такое объявление в нью-йоркской газете «Новое русское слово». С праздником поздравляли «дедушка Соломон и бабушка Сара, папа Владимир и мама Светлана, дети Нэнси и Брайан».
И подумал: «Как бы их правнуков не звали Чжо и Лисянь».
Когда я приехал в Вашингтон, в агентстве шла борьба между старыми преподавателями русского языка и вновь приехавшими.
Старые учили вполне безупречному, но несовременному русскому языку, а специфика агентства предполагала прежде всего знание современного разговорного языка.
Как-то я рассказал, что студентов МАИ попросили объяснить каждое слово из известных строчек о зиме из «Евгения Онегина» «Зима, крестьянин, торжествуя…». Абсолютное большинство студентов не смогло точно объяснить, что такое «дровни», «кушак», «облучок».
Со мной спорили. Тогда я в большом обществе провел эксперимент.
— Объясните мне, пожалуйста, слова: «Мой дядя самых честных правил».
Все дружно стали объяснять, каким честным был дядя.
— Увы, — не согласился я. — Дядя был дураком. Ибо в те годы очень популярной была басня Крылова «Осел», которая начиналась словами «Осел был самых честных правил». И слова «Мой дядя самых честных правил» означали: «мой дядя был ослом».
Вскоре курс русского языка был сильно изменен. Вместо Пушкина стали изучать Высоцкого.
Отличить русского, окончившего американскую школу, и русского из России очень легко. Надо поговорить с ним об истории и об ученых. Он обязательно попадется на произношении имен Чингисхана, де Бройля и кого-нибудь еще. Как все эти персонажи произносятся по-русски, иностранцу запомнить невозможно.
Обосновавшийся в Вашингтоне пасынок одного из ельцинских министров рассказывал:
— После восьмого класса мне купили путевку, и я вместе с группой поехал в Болгарию. Руководитель — классная дама, дура, а туристы — сплошная деревенщина.
И он с упоением рассказывал, как издевался и над руководительницей, и над туристами.
— Я однажды что-то не так сказал местному гиду, потом высказал местному повару, что он не умеет готовить, — и меня решили отправить домой. Но у них ничего не получилось. Случайно в центре Софии мы встретили моего отчима. Я ему рассказал, что меня незаслуженно обижают. Он меня успокоил. Руководительницу строго предупредили, и меня оставили.
Я выслушал этот рассказ и спросил:
— Как ты думаешь, если бы Чехов написал об этом случае рассказ, каким бы ты был изображен героем — положительным или отрицательным?
Он промолчал, но недели через две как бы мимоходом бросил:
— А вы знаете, я не люблю Чехова.
На что я ответил, что и Чехов тоже вряд ли бы его любил.
Сейчас он по-прежнему в Вашингтоне, пытается писать статьи в американскую прессу о том, что без американской помощи Советский Союз войны бы не выиграл, что немцы не взяли Москву только случайно и тому подобное.
Печатают его крайне редко.
13.6. Город, где говорят почти по-французски
В Новый Орлеан мы прилетели в мае 1986 года, тетя Астра умерла в сентябре. С помощью ее адвоката господина Филдинга мы продали ее дом, потом началась бумажная волокита по вступлению в права наследства. К октябрю все формальности были закончены. Еще до нашего приезда в США тетя купила для нас квартиру в Монреале на берегу реки Святого Лаврентия. Точнее, не купила, а заплатила 60 % стоимости. В 1997 году мы доплатили оставшиеся 40 % и часто приезжали в Монреаль, подолгу там жили.
В те годы французские фильмы выходили на экраны в Париже и Монреале в один и тот же день. Популярные французские актеры часто посещали Монреаль. На площадях в воскресные дни можно было слушать певцов, поющих Пиаф, Бреля. В Монреале начинали Селин Дион, Патрисия Каас, Лара Фабиан. Мюзикл «Собор Парижской Богоматери» был создан в Монреале. Монреальские рестораны не уступали парижским. Каждый август в городе проводился представительный международный кинофестиваль.
Но на референдуме 30 октября 1995 года была отклонена идея независимости Квебека, и картина быстро изменилась. Французские актеры стали реже заезжать в Квебек. Культурная жизнь в Монреале начала замирать. Закрывались рестораны, выяснилось, что основными их посетителями были богатые англоязычные канадцы, а они перед референдумом в спешке покинули Монреаль. Международный кинофестиваль превратился в показ второстепенных американских фильмов.
В 1998 году мы продали квартиру, потеряв немалую сумму.
При въезде в Канаду мы с женой предъявляли водительские удостоверения. Они были выданы в Вирджинии, на них значилось: Commonwealth of Virginia (Федеративный союз Вирджиния), именно так официально называется этот штат.
Пару раз бдительные квебекские пограничницы не хотели нас пускать. Они тщательно сверяли наши документы с имевшимся у них списком и заявляли, что соглашения о безвизовом въезде в Канаду жителей этого государства нет. Приходивший по этому случаю офицер вежливо извинялся.
Попадая в Канаду, мы сразу оказывались в мире двух разных культур. В первом же после границы ресторане значились блюда для англофонов (англоговорящих канадцев), они начинались со стейка, и для франкофонов (франкоговорящих канадцев), те начинались с лягушачьих лапок.
В Квебеке есть районы, где лучше по-английски не говорить. Мы жили в пригороде Монреаля Лонгей, который англофоны звали «лингвистический гулаг» и куда они без особой нужды предпочитали не ездить.
Между собой квебекцы говорят на диалекте французского языка, понять его трудно. Но и когда они переходят на вполне нормальный французский, с «квебекским акцентом», бывают «несовпадения». Так, «потолок» они называют «пол вверху», а «арбуз» — «водная дыня».
Французская певица греческого происхождения Нана Мускури повторила в Монреале программу, с которой выступала в США. По ходу концерта она должна была петь «Хабанеру» из «Кармен». Так как в Америке не знали, кто такая Кармен, там она предваряла арию рассказом. По привычке сделала то же в Монреале. Когда она начала рассказывать, что Кармен — это цыганка из испанского города Севильи, в зале послышался хохот. В Квебеке «Кармен» Мериме входит в школьную программу. Весь концерт был смят.
Мускури извинилась перед публикой через газету и через несколько месяцев приехала в Квебек со специальной программой.
Но и в соседней с Квебеком англоязычной провинции Онтарио не отставали. В Торонто издали три сборника песен Эдит Пиаф. В них были собраны практически все песни французской певицы. За одним исключением. Ни в одном сборнике не было популярной песни «Мой друг Люсьен». Дело в том, что одного из лидеров сепаратистского движение Квебека Бушара звали… Люсьен.
Наша квартира в Монреале находилась в доме на берегу реки Святого Лаврентия.
Дом был связан подземным переходом с ближайшим вестибюлем метро, по которому можно было без пальто зимой (и это в Канаде!) пойти в поликлинику, в продовольственный магазин, в аптеку, в ресторан и другие торговые заведения, располагавшиеся в вестибюле метро. Без пальто можно было зимой поехать в театры и крупные универмаги в центре города.
У квартиры была еще одна достопримечательность: всемирный фестиваль фейерверка проходил на острове напротив нашего дома, и всю неделю по вечерам мы не отходили от окна.
Река Святого Лаврентия связывала Великие озера с океаном, и по ней ходили огромные корабли. Было очень интересно рассматривать океанские сухогрузы в десятке метров от дома.
Иногда можно было наблюдать странную картину: одна половина реки текла на восток, другая — на запад. Особенно это было заметно после дождя, когда на одной половине листья плыли на запад, а на другой — на восток. Разгадка заключалась в том, что в нескольких километрах от нас находился шлюз, и, когда в него забирали воду, вода шла в его сторону. В это время вода на другой половине реки двигалась, как обычно.
Перед Новым годом я купил семечки и решил их поджарить. Насыпал на сковородку, включил конфорку и… забыл. Вспомнил, только когда из кухни повалил дым. Я моментально снял сковородку с плиты и открыл окно. И вдруг стук в дверь: пожарная команда. Сработал счетчик задымления.
Они вошли, проверили, все ли в порядке, объяснили, что перед Новым годом у них много вызовов: из-за неисправных лампочек загораются елки.
Через день пришел консьерж, милейший Жан Вайанкур, и сказал, что правлению надо объяснить причину дыма.
Я показал семечки и сказал, что их жарил.
— Зачем? — удивился консьерж.
— Чтобы есть, — объяснил я.
— Правление вряд ли в это поверит, — покачал он головой.
— Чтобы положить в суп… чтобы выжать масло, — предлагал я.
Вайанкур отрицательно кивал головой:
— Неправдоподобно. Не поверят.