Проморгавшись, я обрадованно вскрикнула. На склонившемся ясноцвете болтались взъерошенная Лили и сероглазый паренек. Оба перепуганные и счастливые. Крис с руганью держал последнего за рубашку здоровой рукой.
— Вот так и болей тут с вами! — проворчал за спиной знакомый голос.
Дар… Я от счастья забыла, как дышать.
Дар, здоровый и недовольный, перевалился через перила и, подхватив за шкирки Лили и Тео, вытащил их на смотровую площадку.
Тео тут же подставил плечо Крису. А Лили повисла на моей шее. Потом ойкнула, отскочила в сторону и подпихнула меня к Дару.
Я не стала отнекиваться, обняла, взяла ладонями его лицо и поцеловала. Вкладывая в прикосновение весь страх, свою нежность, всю любовь…
— Фея… — хмыкнула я, утыкаясь лицом в его грудь. — Ты был прав.
— Нечисть, — едва слышно шепнул мне в ухо Дар, — самая храбрая, добрая и верная нечисть… Моя…
— Ну! И что вы тут устроили, пока я спал? — раздалось недовольное ворчание за спиной.
Очевидно, наше светопреставление разбудило белого дракона.
— И, скажите на милость, почему ко мне вламываются двое детей с криками «маму и папу убивают»?! Причем не через дверь, а прямо сквозь стену!
Я удивленно посмотрела на Дара, а он на меня. Мы повернулись к хмурому сонному Сиварду. И тут на нас налетели два радостно вопящих вихря:
— Мам! Па!
Черноволосый мальчишка лет шести и светловолосая девочка лет тринадцати-четырнадцати повисли на нас и, всхлипывая… засыпали грезами.
— Коша? Вер? — Я ошарашенно глядела в счастливые заплаканные лица импов.
Потом вспомнила, что говорили нам в замке магические двойники некогда живших феи и гоблина, и заулыбалась.
— А мне объяснить не хочешь? — поинтересовался Дар, поглаживая Вера по темной макушке.
— Потом, — отмахнулась я.
Разговор будет долгим. Но вначале нужно выяснить, каким боком ко всей этой истории относится Сет.
— Ну и когда вы успели обзавестись детьми? — фыркнул Сивард. — Так, а почему Сет запакован как мумия?
— Не трогайте! — хором предупредили мы с Крисом.
Белый развел руками.
— Ради всех богов! Но он родственник императора, и мой, кстати, тоже. Хотелось бы узнать, с чего вдруг вы запеленали его?
— Потому что он напал на нас, — сухо пояснила я, — а вот почему… Мне бы тоже хотелось знать.
Сет поморщился:
— Думаешь, легко отделалась, фея? Да тебя саму скоро посадят в клетку и будут изучать как диковинную зверюшку! И этих… — он кивнул на Вера и Кошу, — тоже. Или вообще запрут, и будешь ты возвращать всяких богатых снобов по приказу императора!
— Думаю, императору будет интересно узнать, какого ты о нем высокого мнения, — покачал головой Сивард и вопросительно изогнул бровь, глядя на меня. — Фея? У Сета не помутнение рассудка?
— Нет. — Я стиснула руку Дара, обняла второй прижавшуюся ко мне Кошу.
— А могла бы стать почти свободной! — продолжал злорадствовать Сет. — Я бы даже Дара потом позволил вернуть. Но наша добрая фея решила не пускать меня в свои волшебные земли!
Вот оно что. Сет просто захотел завладеть магией волшебных земель? С силами хозяина подлунных земель нелады, и он решил позаимствовать чужих чар. Взять фею и гоблина, снять то, что, по его мнению, закрывало вход, убрать опасного гоблина и вынудить добрую волшебницу дать ему доступ к силам ее народа.
То, что магия его не послушает, его почему-то не смущало… Надо бы узнать почему? А Дар ему просто мешал: теоретически избранники, получившие крылья, могут проходить в волшебные места и пользоваться чарами. Только вот одно «но». И немаленькое.
— Се-э-эт, — насмешливо протянула я, — нет никаких земель фей, это сказка. Наша и гоблинов магия в нас самих. А те чудеса, что так тебя привлекли… Ну, возвращение мертвых, например, и исцеление… Они общие на два… на оба вида магии нашего народа.
Лорд Сивард удивленно приподнял брови.
— Да, — улыбнулась я, — феи и гоблины один народ, у детей которого проявляются противоположные способности. У девочек — фей, у мальчиков — гоблинов. А ясноцветы — не вход в волшебные земли, Сет. Они проводники чар взрослых фей и гоблинов. И врата в стихии для тех, в ком только проснулась наша магия. Для наших детей — импов.
Да-да! Импы не отдельная раса. Это дети и подростки, силы которых нестабильны. Едва у феи или гоблина пробуждается магия, как он теряет человеческий облик и попадает через ясноцветы в стихию. Из нее он выходит в более устойчивом зверином облике. Может туда возвращаться, проходить через нее уже без помощи деревьев фей. И так до тех пор, пока не научится справляться с магией. Лишь потом снова станет человеком. У всех это проходит по-разному. Кто-то быстрый, как Вер. Кто-то приторможенный, как Коша, я или Крис.
Именно таких, как мы, удалось спасти феям от заклятия гоблинов. От какого? И как именно? Мы с Крисом не дослушали.
— Лорд Сивард, пожалуйста, попросите стражу привести Эдриана. — Дар хмыкнул. — Насколько помню, он где-то западнее ворот в крылатой компании. Думаю, вам будет интересно узнать и его историю.
— У всего есть причины… — задумчиво сказала фея.
Точнее, магическая копия феи, когда-то жившей на Брейдене.
— И у того, что наш народ оказался в такой ситуации, — тоже, — продолжил гоблин.
Мужчина и женщина, которых запечатлело послание, выглядели измученными. Но обреченности на их лицах не было. Наоборот, в глазах светилась надежда, что их послание получат. Получат и спасут тех, кого удалось скрыть в стихиях. Защитить от разрушительного заклинания, созданного завистью и злобой.
Фея и гоблин переглянулись и начали рассказывать… За много сотен веков их язык забылся. Только в крови спасенных все еще струились сохраненные магией знания.
Мы с Крисом по очереди переводили их послание, исповедь, предостережение. И просто слова, обращенные к тем, кто выживет, слова, полные боли…
И нас слушали. Молча, внимательно. В огромном холле замка было негде яблоку упасть. Думаю, даже на приеме у императора не всегда собирается столько высокопоставленных особ.
Император, глава тайной канцелярии и все сильные хозяева, кому были доступны подлунные земли. Чей дар мог исправить самые страшные разрушения.
В их руках была судьба моего народа… Точнее, тех, кого удалось спасти…
У каждого, кому боги дают большие способности, есть ограничения.
Вот и у фей с гоблинами они были.
Гоблины могли использовать максимум сил только в том случае, если их феи не увидят в этом стремлении зла. А фея не сможет исцелить умирающего или вернуть погибшего раньше времени без силы гоблина. У каждого гоблина была магическая пара (напарник) — фея. И наоборот.
Как и у других народов, среди них были сильные и слабые. У слабых не было магических пар.
Вот с этого все и началось.
Слабые завидовали сильным, не видя той ответственности, которую приходилось нести «везучим» собратьям. Некоторых сильных гоблинов ужасно раздражало, что магия связала их с феями. И не все феи радовались магическим «родственникам».
Это их объединило.
— Мы должны были подумать о возможной попытке разорвать связь… — перевела я печальные слова феи.
Я слегка осипла, покосилась на Криса. Гоблин кивнул, дальше переводил он…
Первая попытка избавиться от связи «фея-гоблин» была предпринята задолго до исчезновения нашего народа. И она провалилась.
Но связь изменилась. И отнюдь не так, как хотели заговорщики.
Неожиданно их жизнь оказалась прочно связана с Брейденом и ясноцветами.
Раньше деревья были просто красивыми растениями с небольшой магической составляющей. После первого восстания ясноцветы стали частью магии фей. А земля Брейдена стала непременным условием для получения максимальной силы гоблинов.
Вернуть умершего, исцелить, попасть первый раз в стихию после пробуждения силы и многое другое стало возможным только через ясноцветы. Именно в то время деревья фей перестали расти в других местах. И феи с гоблинами оказались привязаны к своему острову. Только тут они могли пользоваться силами в полной мере, только тут дети могли войти в стихию, когда просыпалась сила, и стать импом. Любой ребенок, не важно, сильный или слабый. Потому что среди фей и гоблинов не было тех, в ком совсем не имелось магии — все они проходили стадию импа. Если в такой момент ребенок оказывался за пределами Брейдена — он погибал.
Погибал, потому что умершую фею или гоблина невозможно вернуть. Да, злой рок, насмешка судьбы, еще одно ограничение. Феи способны вернуть любого, но не представителя своего народа…
Крис замолчал, незаметно взглянул на меня.
Ночью на площадке он рисковал. Я бы не смогла его вернуть, как и мои предки. Но в отличие от них я не собиралась запираться с Крисом, Вером и Кошей в башне…
А вот они… заперлись. На целом острове!
Снова неспешно полился голос Криса, гоблин продолжал посвящать драконов в историю нашего народа…
После подавления мятежа и выяснения, что их способности изменились, Брейден закрыл границы, создал защиту, которую не могли пробить даже драконы. На ее плетение ушло почти пятьдесят лет. Король и королева посчитали, что без чужаков будет безопаснее. На острове остались феи, гоблины, импы и те, кто жил тут давно и не собирался уезжать. Да им бы и не позволили: феи с гоблинами тщательно берегли свои тайны. Так появилась легенда о королевстве фей.
Феи и гоблины все еще встречались в других государствах. Но они, как правило, больше не образовывали пары между собой. Или проживали свой век одиночками, или связывали свои жизни с представителями других народов. В таких браках рождались дети. Полукровки. Обряда чистокровности тогда еще не было, поэтому силы фей или гоблинов они не наследовали. Но именно у таких «людей» и их потомков иногда просыпалась магия алхимиков.
Постепенно все забыли об островном государстве…
Крис кашлянул. Анита протянула ему стакан воды.
Дриады, лорд Сивард, новый начальник стражи и Дар были допущены на высокую встречу. Мой любимый дракон подбадривающе сжал мои пальцы.