Дурбан де-юре порто-франко, но де-факто это русский город… ну и пожалуй, жидовский! Одни Розенблюмы…
Русские Кантоны, русский Дурбан и… уже Претория становится русской! До войны русских и выходцев из Российской Империи было никак не меньше восьми тысяч, и почти все они трудились на шахтах и производствах. После, получив Кантоны и землю, почти все они уехали из исконных земель африканеров, и их сменили новенькие иммигранты из России, которых буры контрактовали едва ли не в порту.
Тогда это казалось удачным решением! А сейчас…
Стопка треснула в ладони генерала.
… они не могут обойтись без русских, но не могут и жить рядом с ними! Их слишком много и они не хотят ни ассимилироваться, ни…
… признавать главенство африканеров!
Любая попытка давления окончится крахом – рядом Кантоны, где с радостью примут рабочие руки. Кантоны, защищающие права выходцев из России… имеющих те же права, что и африканеры! Они такие же граждане Южно-Африканского Союза!
И русских уже…
… больше. Если всю эту русскоговорящую сволочь считать русскими…
Оставить всё как есть, и через десяток лет Южно-Африканский Союз станет государством славян и жидов! Как только мигранты получат право голосовать и быть избранными, власть в Конфедерации перейдёт к ним в руки. Естественным путём.
Пойти на разрыв…
… невозможно по целому ряду политических и экономических причин. Остаётся только одно…
– Луис, – прервал размышления президента Ян Христиан, – ты ведь понимаешь, что это необходимо? Африка для африканеров! Вся, без остатка! Для нас! И если для этого нужно лгать, красть, предавать и убивать, то так тому и быть. Или ты отступишься от мечты?!
– Африка для африканеров, – глухо сказал Бота, расправляя плечи, и приподнял стопку, где на дне ещё плескался алкоголь, – просто…
Он, не морщась, опрокинул в глотку содержимое стопки.
-.. мерзко.
– Это жизнь, – флегматично ответил Смэтс, отсалютовав стопкой, – просто жизнь. На любой ферме есть люди, которые занимаются самой грязной работой, и не обязательно сажать их за один стол с собой! Они просто живут где-то там, и делают грязную, но необходимую работу – за тебя!
– Сейчас, – продолжил он после короткой паузы, – идёт делёж Африканского Наследства, и нам нужно устранить претендентов на него. Не вскидывайся! Убивать нашего юного гения никто не собирается!
– Он, – Ян Христиан налил себе ещё бренди, – пригодится Союзу! Сейчас достаточно удалить Георга из Африки, пусть он занимается изобретениями и не лезет в политику и экономику! А вот после войны… прозит!
– Мы, – сказал Смэтс с силой втянув воздух и крепко затягиваясь тонкой сигарой, – все, все без исключения очень благодарны русским за то, что они протянули нам руку помощи в трудную минуту. Но лекарство, Луис, оказалось хуже болезни!
Глава 10
Стравливая пар, старенький паровоз остановился на прокалённом солнцем пустынном полустанке. Бетонное строение, выполненное с полным отсутствием архитектурных изысков, высилось на бетонном плацу, окружённом чахлой травой и пеньками вырубленного кустарника, уже пустившего свежие побеги.
Некоторое оживление пейзажу придавал широкий полотняный тент над входом в полустанок, под которым стояло несколько скамеек, да полотняный же шатёр, растянутый над плоской крышей верхом от потрёпанного шапито. Ну и пожалуй – флаг Кантонов, представляющий собой красное знамя с белым крестом, окружённом золотыми звёздами по числу этих самых Кантонов.
Небритый проводник, поглядывая то и дело на полосу буйной растительности, начинающуюся в паре сотен метров от железнодорожного полотна, помог Ксандрову выгрузить багаж на перрон.
– Вы бы, Владимир Николаевич, оружие вытащили, – посоветовал он равнодушной хрипотцей, почёсывая щетинистый подбородок и не отрывая глаза от окоёма зелени, – а то оно по всякому бывает! Нет-нет, да и налетят…
– Кафры? – поинтересовался Ксандров, доставая «Винчестер» и перекладывая коробки с патронами в карманы сюртука.
– Всякие… – последовал туманный ответ. Проводник, зевнув с поскуливанием, скрылся в душном, сыром полумраке вагона, и паровоз, лязгая изношенными колёсными парами, начал набирать ход.
– Однако… – сдвинув на затылок шляпу, лектор общества «Знание» иначе оценил небрежную монументальность полустанка, созданного не для удобства ожидающих, а исключительно для обороны.
Однако, – озадаченно повторил Ксандров, обойдя строение со стороны леса и ковырнув пальцем свежие следы от пуль, – похоже, что не байки!
Не дождавшись помощи смотрителя, он затащил багаж в бетонную трапецию полустанка. Обстановка внутри довольно-таки эклектичная, ядрёная смесь деревенской избы и глубоко провинциального присутственного помещения, густо приправленного африканскими реалиями.
В красном углу иконостас, поделённый тлеющей лампадой на никониановскую и древлеправославную половины. Для тех, кто понимает (а Ксандров понимал!) ситуация не то чтобы решительно невозможная, но многое говорящая о здешних христианах.
Под иконами несколько писем, и насколько Ксандров понимал здешние реалии, полустанок выполняет заодно обязанности почтового отделения. Письма доставляются сюда, а получатели, а то и соседи оных, забирают их при оказии.
На столе граммофон с начищенной до нестерпимого блеска трубой, к нему внушительная стопка пластинок. Роскошь, доступная не каждому провинциальному помещику!
Диваны и кресла, сплошь плетёные из лозы, и этот дачный вариант по здешним жарким местам куда как хорош!
На отштукатуренных стенах оружие и орудия местных племён, маски и фотографии аборигенов в праздничных нарядах, и тут же – явно срежессированные бытовые сценки. Этакий этнографический музей в миниатюре, собранный без должного понимания, но с большим энтузиазмом.
Несколько полок с книгами, над которыми (и не поленился же кто-то!) прикреплена вырезанная из дерева табличка «Нужно – возьми, не нужно – поставь!», и чорт побери, эта импровизированная публичная библиотека в глуши впечатляла!
– Пособие по родовспоможению, – чуть склонив голову, прочитал студент, – и… Шекспир? Однако… неожиданное соседство.
Развлекая себя осмотром полустанка, он всё время ждал появления смотрителя, и с каждой минутой ощущая всё большую неловкость.
– Будто в чужую квартиру забрался, право-слово! – негромко, он экспрессивно высказался он, ослабляя узёл галстука. Взглянув ещё раз на лестницу, ведущую наверх, покачал головой… – ну это уже ни в какие ворота!
Фыркнув, он подхватил винчестер и решительно отправился наверх.
– Кофе будете или чаю? – без «здрасте» поинтересовался сидящий в кресле молодой, но какой-то очень потрёпанный смотритель, обернувшись к новоприбывшему с видом человека, далёкого от всего мирского.
Диссонансом отрешённому, едва ли не монашескому виду мужчины, смотрелся пулемёт «Мадсена» на сошках, и винтовка незнакомой системы с оптическим прицелом.
– Э… кофэ, пожалуй! Здравствуйте, – несколько растерянно отозвался Ксандров, удивлённый столь специфическим приёмом.
– Да-да… – отмахнулся лихорадящий смотритель, не выпуская из подрагивающих рук жестяную кружку, – вон кофейник и всё, что нему полагается… не стесняйтесь!
– Вы уж извините, – после паузы сказал железнодорожный служащий, – малярия проклятая!
Он сказал это так, будто малярия всё объясняла, и Владимир Николаевич решил сделать вид, будто всё понял. Кивнув, он потрогал стоящий на спиртовке кофейник, и найдя его достаточно горячим, налил кофе в кружку сомнительной чистоты, которую стоило бы если не помыть, то хотя бы протереть…
… но проклятая интеллигентская рефлексия вылезает иногда не вовремя! Неудобно ведь!
– Дмитрий… – будто продолжая давний разговор, сказал смотритель, и Ксандров не сразу понял.
– Владимир, ээ… Николаевич, но можно просто Владимир, – отозвался он, сделав шаг к собеседнику.
– … руки, уж простите, не подаю, – безмятежно продолжил тот, – чесотку какую-то подхватил, и не знаю пока, заразно, иль нет.
– Да-да… разумеется, – лектор почувствовал себя неловко, и на плоской бетонной крыше воцарилось молчание.
– А вот и за вами приехали, – равнодушно сказал Дмитрий несколько минут спустя, подрагивающими руками прикуривая трубку, – ступайте.
Попрощавшись, и получив в ответ только вялый взмах рукой, Ксандров сбежал вниз, и подхватив багаж, вышел к повозке. Крепкая, с высокими бортами и полотняным тентом, натянутым на дуги, она выглядела ожившей иллюстрацией приключенческого романа.
– Студент? – спрыгнув с козел, с прищуром поинтересовался худощавый бородач в широкополой шляпе, и тут же протянул сухую мозолистую руку, – Как же, как же… давно ждём! Никифор Ильич, Лукин моё фамилиё. А ты, стал быть…
– Ксандров Владимир Николаевич, – не без облегчения представился лектор. После странноватого общения со смотрителем, более похожим не на человека, а Безумного Шляпника, обычный разговор воспринимается едва ли не в удовольствие.
Хотя и немного жаль, что ушло очарование момента, всё ж таки герои приключенческих книг должны разговаривать иначе… ведь так? Даже кобура с револьвером, висящая на правом боку Лукина, и тесак слева, не слишком спасали положение. Мужик никак не тянет на героя, и даже оружие выглядит буднично и совершенно не романтично, как метла в руках дворника.
– А эт… – Лукин оглянулся, – Прошка! Прошка, подь сюды!
– Вот… – подхватив мальчишку лет двенадцати за плечо, он поставил его перед собой, – старшенький мой!
В голосе его звучала суровая нежность кондового русского мужика, не жалеющего для отпрыска ни отцовской любви, ни вожжей.
– Хм… очень приятно, – серьёзно сказал лектор, обмениваясь рукопожатием. Прошка, жилистый белобрысый мальчишка с оттопыренными ушами, глядел с вежливым прищуром и безо всякого пиетета, положенного перед человеком куда как более взрослым.
– Митрий тама как? – без перехода поинтересовался Никифор Ильич, сбивая с мыслей.