– Хм…
– Далее, – продолжил Михаил, – система чиновничества устроена таким образом, что в коррупционные схемы встраиваются и белые сахибы из метрополии. Вариантов много, но суть одна. В итоге, даже если новоприбывшие белые чиновники и считают нужным проводить реформы, то делают они это неспешно, без какого-либо энтузиазма. Пресекают разве что откровенное, неприкрытое воровство, притом идущее вразрез государственным интересам Британии.
– Та-ак… – поощряюще кивнул главнокомандующий. На доске появилась надпись «Поддержка колониальной администрации – формальна!»
– Сюда же – помещиков, – отложив мел, снова заговорил Михаил, – которые держатся не столько даже за прибыли, сколько за каждый клочок власти. Подчас это может быть совершеннейшая нелепица, но чем нелепей обычай, тем крепче держатся за него помещики, воспринимая даже попытку обсуждения отмены оных не иначе, как покушением на Основы.
Застучал мел…
– Беспорядки и выступления разного рода там не редкость, – подал голос Аксель Генрихович, сидящий на стуле с прикрытыми глазами, – Траванкор в настоящее время – открытая бочка с порохом, и сколько там сейчас заговорщиков, а тем паче просто недовольных, сказать никто не возьмётся.
– Верно, херр Суви, – согласился Пономарёнок, – а самое парадоксальное, что для власти княжества опаснее всего не коррумпированные чиновники и не мелкие феодалы, всеми силами ухватившиеся за оставшиеся у них привилегии, а патриоты!
Сниман нахмурился, несколько раздражённый излишне затянувшимся вступлением адъютанта, но прерывать его не стал.
– Патриоты, – продолжил тем временем Пономарёнок, – которые всеми силами поддерживают реформы и искренне желают добра княжеству Траванкор! Настоящей властью они, как правило, не обладают. Это всё больше интеллигенция европейского образца, но с национальным, индийским колоритом. Этакая прослойка, выступающая за всё хорошее против всего плохого в своём понимании. Как правило, прослойка эта равно далёкая как от реальных нужд и чаяний народа, так и от управления княжеством.
– Княжество Траванкор, – Михаил расхаживал у доски на манер учителя, заложив руки за спиной, – обладает не только относительно развитой экономикой по сравнению с другими землями Индостана, но и рядом социальных завоеваний. Патриотическая интеллигенция ставит эти достижения себе в заслугу.
– Не без оснований, – признал он нехотя, склоняя блондинистую голову красивой лепки, – влияние на умы у них имеется, хотя, пожалуй, более из-за неимения реальной власти. В глазах части народа они выглядят не прожектёрами, а мудрецами – именно из-за недеяния! Ну и отчасти – из-за размытых лозунгов, в которых каждый желающий может найти что-то близкое.
– Звучит странно, – не в силах подобрать вежливых эпитетов, Сниман выбрал наименее оскорбительное слово, – Недеяние как достоинство?
– Странно, – спокойно кивнул Михаил, давно привыкнув к грубоватой манере генерала, – но это их культура, и нам приходится работать с ней. Как я уже сказал, влияние на умы у патриотической интеллигенции есть, но они его сильно переоценивают. Однако…
Остановившись, он выдохнул.
– Устраивая провокацию с храмом Падманабхасвами… – вытолкнул Пономарёнок, и юное его лицо пошло жёсткими складками, разом постарев на добрый десяток лет, – мы получаем не только взрыв недовольства религиозных фанатиков, но и неизбежно – заявления политического характера! Нам неважно, будут это националисты любого толка, или сторонники партии Индийского национального конгресса. В любом случае, они обязаны будут… они не смогут не отреагировать на попытку обокрасть святыню! Не смогут!
– Выступления патриотических сил Траванкора неизбежны, – горячо продолжил он, – а поскольку они пользуются в народе определённым авторитетом, люди их поддержат! Нам совершенно неважно, с какими конкретно лозунгами они выступят! Важно то, что они – те искры, из которых может разгореться Пламя! А далее…
Полуприкрыв глаза, Пономарёнок процитировал брата, на ходу переводя на африкаанс:
Возглавляя партии и классы,
лидеры вовек не брали в толк,
что идея, брошенная в массы -
это девка, брошенная в полк[80].
– Я понял твой посыл, – сказал Сниман, взмахом руки останавливая объяснения адъютанта, и задумался, сильно морща лоб.
– Да, – глухо сказал он пару минут спустя, – не выступить они не смогут. И выступать они, пожалуй, смогут только с резко антибританских позиций. Принимается.
– Единственное… – едва заметно вскинув бровь, он заставил замолкнуть радостно загомонивших штабных, – два замечания.
Офицеры подобрались…
– Первое, – Сниман загнул корявый палец на правой руке, – очень слабо проработаны действия по другим княжествам Индостана! Нам нужно не эпичное восстание в единственном княжестве, а выступления по всей Индии. Всей! Второе восстание сипаев, никак не меньше! Если уж мы идём на риск навеки…
Выделил он голосом.
– … поссориться со всеми индуистами мира, то бить надо так, чтобы враг не встал! Ни один сипай, гуркх и сикх не должен ступить на землю Африки! Напротив, Индостан должен стать магнитом, притягивающим к себе солдат со всех концов Британской Империи! Полномасштабное восстание.
– Не это… – он небрежно махнул рукой в сторону папки с планом, – а всерьёз!
Сделав несколько стремительных шагов к карте Индостана, командующий пальцем начал тыкать в священные для индуистов города:
– Айодхъя.
– Матхура.
– Харидвар.
– Варанаси.
– Канчипурам.
– Удджайн.
– Дварка.
– Справитесь?
Сниман склонил голову набок, наблюдая за совещающимися офицерами.
– Сами не потянем, – выдал наконец вердикт Пономарёнок, стараясь держать лицо невозмутимым и пряча за спиной подрагивающие руки, – придётся идти на контакты с… коллегами. У нас не хватит времени и подготовленных людей.
– Коллеги, хм… – Сниман ухватил бороду в горсть и застыл на месте.
– Получится обойтись без утечек? – отмер он наконец, постарев разом лет на двадцать.
– Если только через личные контакты, – без раздумий ответил Пономарёнок, – я могу взять на себя Германию, а Егор…
– Георг нужен здесь! – отрезал Сниман свирепо, раздувая ноздри.
– В таком случае с Францией могут быть проблемы, – сухо констатировал Михаил.
– Луначарский, – не открывая глаз, сказал Суви.
– Луначарский? – недоумённо переспросил Пономарёнок, – А-а… через контакты с социалистами!
– Да, – приоткрыл глаза Аксель Генрихович, – и не только с Францией!
Он замолк, и Сниман понял, что пришло время для торговли.
Переоценить влияние социалистов в Русских Кантонах невозможно, притом не только в части политической, но и в экономике. Панкратов как первая ласточка. Затем Дзержинский и сотни боевитых, решительных, образованных людей, готовых драться даже не за свободу чужой для них страны, а всего лишь за маячащие на горизонте идеалы, которые получили шанс воплотиться в жизнь!
Студенты из Российской Империи с «волчьими билетами»…
… и тысячи людей со всего мира, готовые строить Будущее, о котором они мечтают! Сложных людей, проблемных, колючих… Думающих, образованных, полных энтузиазма и готовых браться за воплощение самых утопических проектов, если они считают их правильными.
Социалисты, горящие Верой, как первые христиане… и сотни тысяч бывших крестьян и мещан, которые из подданных стали – гражданами! Люди, привыкшие рвать жилы просто ради того, чтобы выжить и прокормить детей, и внезапно получившие Шанс на такое зыбкое…
… но безусловно Светлое Будущее!
Старт у Русских Кантонов получился мощным, и не последнюю роль в этом сыграли социалисты.
– «Социалистическая идея, как форсаж двигателя, – мелькнуло в голове африканера, не чуждого технических новинок, – Очень опасно и можно повредить механизмы государственности, но на короткой дистанции это принесёт победу. А после…»
Генерал выбросил из головы странные мысли о государстве-механизме и с механичностью арифмометра принялся просчитывать варианты войны против Британии в союзе с социалистами. Выходило… странно. Тот случай, когда союзник может оказаться хуже врага, но…
… есть ли выбор у ЮАС? Германия и Франция преследуют собственные интересы. Существование африканского государства им выгодно, но исключительно как плацдарм собственных интересов на континенте!
Ослабленное, связанное кабальными кредитами и договорами, ставшее вассалом и проводником Германских и Французских интересов, именно так видят союзники ЮАС по окончанию Второй Англо-Бурской! Это даже особо и не скрывается, хотя на уровне «высоких официальных лиц» произносятся куда как более сладкие речи.
К идеологии, будь-то социалистической или какой-либо иной, Сниман относился крайне скептически, считая государство, построенное на подобном фундаменте, крайне неустойчивым. Если бы ему указали, что сама государственность африканеров построена на Библии, он бы, пожалуй, и не понял… Это ведь совсем другое дело!
К самой возможности построения государства по социалистическим принципам он относился крайне скептически. Африканер считал (и не без оснований!), что как только угроза самого существования Русских Кантонов пойдёт на спад, лидеры социалистов разругаются в хлам, уступив позиции более консервативным партиям.
А далее… Кантоны, скорее всего, придут к некоему единому европейскому знаменателю и станут чем-то вроде африканской Швейцарии или Франции. И это его, в общем-то, вполне устраивало.
– Что вы за это хотите? – просчитав ситуацию, насколько это вообще возможно, сухо сказал командующий, подойдя к капитану и глядя на него в упор.
– Я? – тот чуть приоткрыл глаза, в которых резко выделялись суженные зрачки, – Лично – ничего! Я патриот Кантонов и делаю всё, что только могу для своего социалистического Отечества! А вот что вы – лично и от имени ЮАС, сможете предложить европейским социалистам?