— Что ты на меня орёшь? Эфиопов никто не гонял, да и отношения у нас развиваются. Один из индусов — представитель правительства Абебы, второй — его помощник. Работают люди, обсуждают! Орёт он…
— Ну, извини тогда, — пробормотал Лунёв. — Просто я реально в шоке.
— И записать не забудь.
— Да уж не забуду.
Мы уже подошли к вокзалу, когда случилось нечто непредвиденное.
Шедшие впереди патрульные гвардейцы с карабинами вдруг что-то увидели впереди и резко остановились. Один громко вскрикнул и тут же тяжело упал на левый бок, двумя руками хватаясь за бедро. Карабин выпал из его рук и со звяканьем стукнулся о бетон скамьи. И только тогда мы услышали хлопки выстрелов. Нападение!
— Ложись! — рявкнул Кастет и с силой потянул меня вниз.
Началась скупая перестрелка, сопровождаемая истошными женскими криками, детским плачем, звоном опрокинутых бутылок и автомобильными сигналами — водители пытались как можно быстрее покинуть опасную зону.
Рука торопливо нащупала грибок застёжки кобуры.
Где кто? Раненого гвардейца я потерял из виду, а уцелевший прижался спиной к огромному вазону без цветов, на котором был изображен то ли носорог, то ли огромная свинья.
Спрятавшись в кустах за серой бетонной скамейкой, мы, в общем-то, были в относительной безопасности, но глянув на товарища, я по холодку на спине понял, что спокойно отсидеться не получится.
— Видишь их? — быстро спросил Кастет, вытаскивая из-под куртки девяносто вторую «Беретту». — Пистолет достань, но не стреляй без моей команды. А то настреляешь нам тюрьму… Ладно, сковыырнём гадов.
Не поднимая руку высоко, он махнул только что выстрелившему куда-то и перекатившемуся чуть дальше гвардейцу, привлекая его внимание. Убедившись, что служивый видит. Костя поднял к глазам два пальца, потом перевёл в сторону и нарисовал в воздухе знак вопроса.
Площадь продолжала орать, ругаться и топать ногами.
Ну и где полицейская сирена?
Сука, как назло, все звуки есть, кроме сирены!
Гвардеец тоже нарисовал в воздухе вопрос. Тогда Кастет плашмя показал ему свой пистолет, затем отложил в сторону, руками взвел затвор болтовой винтовки и имитировал выстрел.
Служивый всё понял и поднял карабин.
— Приготовься, — тихо проговорил комсталк. — По команде стреляешь три раза над спинкой. Хорошо бы зряче, чтобы мирняк не задеть. Я рукой покажу, сможешь?
Сглотнув слюну, я нервно кивнул, сердце билось, как бешеное!
Кастет махнул гвардейцу, тот собрался с духом, оторвал спину от вазона, развернулся и быстро засадил три выстрела в направлении, откуда стреляли по его напарнику. Я посмотрел на Лунева, но тот каким-то образом уже переполз метров на десять в сторону. Махнул мне.
Бах! Бах! Бах! Вниз! Но два силуэта я заметил и даже успел перевести ствол!
Злой ответный огонь выбил крошку из бетона, ещё раз, но тут сбоку застучала «Беретта».
— Один минус! Второй триста! — Кастет опять был рядом.
На фоне внезапно наступившей тишины со стороны врага раздался протяжный вой, похожий на пение.
Кастет выглянул и сообщил:
— У нас сюрпрайз.
Я тоже высунулся.
Раненый бандит в камуфляжной куртке не по размеру, сильно хромая с поднятой правой рукой, вышел на середину Пиаццо. В руке он держал флаг с круглой зелёно-желтой эмблемой, где на фоне восходящего солнца и открытого Корана были изображены перекрещенные автоматы Калашникова.
— Это «Аш-Шабаат», террористы, — пояснил я.
— Взрываться будет, — буднично сообщил Кастет. — Понимаю. Ну тогда взрывайся лёжа, брат.
Террорист уже начал с гнусавым пением взбираться на фонтан, собираясь увеличить разлёт смертельных осколков до максимального, но Костя вдолбил остаток магазина злодею в ноги. Тот согнулся и повалился за высокое фигурное ограждение.
— Пригнись!
Бум-м!
Громыхнуло хорошо, а вот дыма было немного. Хорошо его Кастет положил, большую часть осколков, а они наверняка были, принял друг человека Фонтан и ступени вокзала.
А это что?
Никак сирена!
Ну, всё как в американском кино, подоспевшей кавалерии остаются только трупы!
Не знаю, куда так быстро испарились с площади все прохожие, это меня уже не интересовало, я устало сел на скамью. Подскочивший чёрный мальчишка с медным кувшином без лишних разговоров протянул нам кружку с чистой водой.
— Вот это дело! — вернув пистолет в кобуру, Лунёв легонько потрепал рукой курчавую голову пацана. — Пошли, Макс, гвардию проведаем… Хорошая была экскурсия, надо Ольгу везти, надо!
Глава 7Трудная дорога к Альпам
За время нашего отсутствия на «причальной» площадке у вокзала мало что изменилось.
Под сенью небольшой пальмовой аллеи в открытую работали горластые напёрсточники, приставали к деревенским жителям зазывалы, другие жулики бодро крутили грубо сколоченный «лототрон», оклеенный цветной бумагой, и завлекали очередного простака фантастическими успехами подставных игроков.
Возле трёх распивочных и сомнительного вида пиццерии с броской вывеской оставшейся на Земле знаменитой глобальной сети, прогуливались проститутки предпоследнего класса, ниже которого идут только откровенные бичовки, инвалидки и опустившаяся на самое дно пьянь. Усиленно добывали свою миску с копеечной похлёбкой попрошайки с жалобными табличками в руках, выставляющие на всеобщее обозрение культю, изуродованную руку или же просто умело подвернутую под себя ногу.
Подумать только, ведь для кого-то этот оживленный асфальтированный пятачок земли является столь же обыденным местом присутствия, как для меня диспетчерские замков и берлинская пекарня в любимой арке.
— А знаешь, почему мы элита среди водителей? Потому что за людей отвечаем, ведь у автобусника тюремная решётка за спиной, так у нас говорят. Водитель автобуса никуда не торопится, главное для него расписание, а не скорость, приезжать к остановке раньше графика не нужно. Он никого не обгоняет, всех пропускает, не психует, никогда не ругается с пассажирами, всегда вежлив и опрятен. Флегматизм — наше оружие, тебе это в любом автобусном парке объяснят.
Разложив тряпицы возле VIP-верстака стоянки, мы дисциплинированно чистили оружие.
Именно в этот момент к нам и пожаловали высокие гости-хозяева — сам господин командир патрульного полка имперских гвардейцев, видный полковник с престижным гвардейским вариантом Combat Infantryman Badge на груди — эфиопским знаком за участие в боевых действиях. На особое положение указывала и цепь ордена Соломона.
Имя у него затейливое — Фалелей Бекеле.
Сопровождали полкана три молчаливые гориллы двухметрового роста, все в пустынном камуфляже, с автоматами «Узи» на груди и массивными золотыми цепочками на иссиня-чёрной коже запястий.
Кастет напрягся, а я нет. Широкая белозубая улыбка, стволы охраны опущены вниз, палец на скобе, глаза стреляют по сторонам, пинки проходящим горожанам, сами преторианцы, как и все вокруг, жуют и сплёвывают — местные традиции. Всё идёт нормально, просто уважаемый в анклаве человек пришел к хорошим русским парням сказать им спасибо.
Разговор шёл на английском и закончился быстро. Офицер действительно поблагодарил славный экипаж боевого автобуса за оказанную помощь и сообщил, что двум отважным героям по закону положено вознаграждение на выбор: ценные подарки от властей с памятной гравировкой или деньги. Не сговариваясь, мы с Кастетом выбрали первый вариант, чему Бекеле искренне обрадовался, растянув улыбку ещё шире.
Что? Экипаж немедля уходит в рейс до Базеля? Ничего страшного, его помощники — полковник кивнул в сторону горилл, — подъедут к автобусу на обратном пути и всё положенное вручат. Мы тепло попрощались, и процессия удалилась.
— Видишь, Костя, вот тебе и эфиопские сувениры на добрую память, сами подъедут! Интересно, что это будет? Кофейники с чеканкой, или два мешочка зернового?
— Не думаю, Макс, — не согласился сталкер, потерев лоб тыльной стороной ладони. — Такой ширпотреб могут вручить разве что смелому крестьянину или тому самому бандиту-парикмахеру. А здесь международная политика, престиж страны, русские работники международных линий, не последнее сословие.
— И чем, по-твоему, Бекеле отскочит? — с интересом спросил я.
— Потрёпанные винтовки времён англо-бурской войны с синей изолентой на треснувших прикладах не подаришь… А новые жалко. Думаю, нам вручат что-то из хорошего холодного оружия, — разумно предположил разведчик. — Авторской работы, так сказать. Что у них тут есть из национального холодняка?
— Эфиопский «шотел», это такой изогнутый практически в ровный полукруг обоюдоострый клинок метровой длины. Необычная сабля, которую они испокон веку называют мечом. Мечники, то есть те, кто реально умеют этим кошмаром пользоваться, известны как «шотелай». Они на праздниках выступают.
— Ну вот, мечи и вручат, ещё и с латунными всечками. Будем мы с тобой шотелить, когда вернёшься из командировки… Как говорится, никто не уйдёт обиженным. От казенных денег мы любезно отказались, статья расходов на сегодня закрыта, деньги списаны. А уж запасы сувенирки у полковника всегда имеются. Значит, что? Жены и дети будут довольны, есть, на что купить очередную голду.
И ведь точно! Как я сам не догадался? Учись национальной политике, студент!
Над огромными просторами полупустыни, включая большие озёра к северу и пятнышко оазиса под названием Аддис-Абеба, раскинулось голубовато-стальное небо с волнами серых облаков и почти летним солнцем. Похоже, дождя в ближайшее время не будет, во всяком случае, небеса говорят об этом. Ох уж эти небеса, вечные обманщики…
Не нужен мне дождь. На трассе Абеба-Базель есть пара весьма неприятных участков, где льющаяся с неба вода быстро превращает глинистые грунты в вязкую грязь. «Желтопузик» пройдёт, конечно, пассажиров до места назначения будут доставлены. Но мне придётся потрудиться, а пассажирам понервничать.
Городские районы закончились, впереди спускался в долину пологий склон, на котором расположен городской район, называемый в народе Восточным уклоном. Частный сектор, как бы у нас сказали, очень плотная застройка.