Начались национальные районы.
В конце таиландского квартала я зацепился взглядом за вывеску харчевни с названием «Dim Sum» и невольно сбавил ход — ох, какие запахи! В Шанхае точно не проголодаешься, если есть деньги в кармане, причём совсем небольшие. И добрая начальница в придачу.
Бирманский район отличается от тайского одеждой жителей и домами. В этом районе люди чаще всего обращаются к традиционному костюму, тогда как в остальных районах города царит полный микс. Бегают чёрные курицы и босоногие дети. Возле знаменитой бирманской «Стоматологии», с трудом втиснувшись в закуток между домами, спряталась уродливая самоделка, собранная из разных авто.
Старики Новой Мьянмы сидят возле глиняных стен на низких скамейках в характерных куртках с застежками. Женщины хлопочут по хозяйству в юбках-лонджах, завязанных спереди узлом. Головные уборы местных тоже приметны — повязки с узлом на боку или красные шапочки на каркасе. Внимания на нас никто не обращал.
Кроме индусов тут имеются китайцы, имеющие большое культурное влияние, и даже вьетнамцы, по тем или иным причинам оказавшиеся в составе монокластеров. Игры Смотрящих порой таковы, что среди потеряшек определённых национальных анклавов вдруг оказываются люди других национальностей. Так, в Дели может объявиться голландец, а в Замке Россия — бразилец. Говорят, что вокруг городка Форт-Росс вообще полная мешанина рас и народов.
Главная мечта любого шанхайского лоста — когда-нибудь влиться в состав какого-либо монокластера, получить ту самую «прописку». И не временную, а постоянную, чтобы попасть под благословенный дождь ништяков из канала поставки. Согласно соглашению, каждая община должна держать численность в пятьдесят человек. Так что, все в живую очередь.
Соответственно, число привилегированных акционеров всегда постоянно и равняется шестистам.
— Долго ещё топать, Макс? — нетерпеливо спросила уставшая Екатерина.
Я огляделся.
— Вот этот переулок, до Укан-роуд всего метров двести. Там спокойное место. Только…
— Что только? — в голосе Селезнёвой кроме усталости всё явственней чувствовалось напряжение.
— Автомобилей что-то не видно, и очень мало рикш. Да и прохожих тоже. Даже странно.
— Выходит, капитан был прав?
— А с чего ему врать-то, Катя? — невесело хмыкнул я. — Пошли-ка побыстрей.
Усадьба русского консульства небольшая, но основательная, капитальная. Высокий кирпичный забор, территория с деревьями, массивные деревянные ворота, двухэтажное здание за ними с европейской двухскатной крышей под черепицей, реет российский флаг. На знакомом флагштоке установлен фаловый подъёмный механизм с синтетическим тросом и кнехтом, их централизованно изготавливают на мехзаводе, везде стоят. Видны солнечные панели и две антенны.
Возил я сюда строителей… А вот внутри побывать не довелось.
Справа на заборе висит большая латунная табличка, указывающая, что это за здание, рядом — солидные ворота с дверью. Квадратный глазок со шторкой, тяжелое бронзовое кольцо, сбоку кнопка электрического звонка. Мы ещё не успели остановиться, как я вжал красный пластик до упора. Ничего не произошло, звонок внутри дома. И ещё раз.
— Постучи кольцом для верности, — нетерпеливо предложила начальница.
Ишь, раскомандовалась в мелочах… Я же не мог предложить ей постучать по чему-то другому!
Тут Дино подпрыгнул, кое-как ухватился за край забора и подтянулся до подбородка.
— Во дворе никого нет, — доложил он, отряхивая ладони.
Спят что ли?
Что-то происходило, напряжение витало в воздухе.
На маленьком пятачке перед воротами тихой усадьбы, на спокойной обычно Укан-роуд стояли три взволнованных человека. И до их ушей всё чаще долетали необычные шумы с соседней улицы: треск, долгие трели велосипедов, захлебывающееся тарахтение быстро двигающегося автомобиля и выкрики людей.
— Макс, звони же!
— Да звоню я!
— Падре… — тихо окликнул меня adottato.
В дальнем конце улицы, с южной оконечности города, появилась движущаяся тёмная масса с проблесками вспышек. Через несколько секунд я понял, что это горящие просмоленные факела, совершенно неуместные днём даже при низком сером небе. Но в глазах потемнело. Эти факелы не для освещения, а для поднятия духа и запугивания чужих.
Что ж, у них получалось, стало страшновато.
— Твою мать… — протянул я.
Селезнёва уже без перерыва звонила и колотила в дверь ногами.
— Прыгнем? — предложил уловивший общее настроение Дино, глазами показывая на кирпичную стену.
Я лишь вздохнул.
В принципе можно, с моей спины залезут. А вот меня на стену вряд ли кто затащит, я на пальцах не подтянусь, не ниндзя-спецназовец.
— Может, сможем втащить? — поняв в чём дело, неуверенно пробормотала Катя.
Дино неожиданно развернулся и бросил, как выстрелил:
— Тихо!
Из переулка прямо к консульству резво выскочила довольно обшарпанная жёлтая «импреза». Стекла авто были забраны горизонтальными перекладинами, напоминающими жалюзи, внутри ничего не видно. Лишь боковое стекло водителя было прозрачным — он сидел в футболке камуфляжной окраски и с какой-то пёстрой повязкой на голове.
«Ружьё не достал» — мелькнуло в голове. Вопреки мудрым заветам Кости Лунёва, о «вальтере» в этот момент мирный водитель вообще не вспомнил.
— Открывают! — раздался радостный крик Селезнёвой.
«Импреза» с визгом затормозила. Правая задняя дверца резко распахнулась, и оттуда, как парашютисты из двери аэроклубовского «Ан-2», последовательно высыпались два одинаковых типа с изрезанными в ножевых драках мордами уличных убийц, в таких же камуфляжных обносках, чёрных «авиаторах» и с длинными мачете в руках.
— Внутрь! — истошно заорал я,
Нападавшие хорошо знали, что хотят сделать: обегая машину сзади, они с гортанным криком рванули к нам, а «импреза», как ни в чём не бывало, неторопливо покатила дальше, чтобы высадить вторую группу в следующей намеченной точке.
Ну? Что же они так медленно проникают⁈ Наконец Селезнёва ушла в портал, я шагнул следом и сразу в сторону, давая возможность молодой служанке с восточным лицом запереть калитку.
Не получилось.
Первый налётчик, что поздоровее, мощным пинком вбил дверь внутрь и с громким рёвом буквально влетел во двор, начиная широкий взмах мачете, обещая для начала раскроить череп девчонке.
Прикрыв начальницу корпусом, я с силой толкнул Селезневу, надеясь, что она упадёт, и она упала. Но я, размахиваясь, в свою очередь, тяжёлым кейсом, уже понимал, что работаю вторым номером.
Служанка с выпученными глазами кролика смотрела на своего убийцу, а в калитку уже лез второй негодяй.
В этот момент мне казалось, что буквально всё вокруг, включая кирпичную стену, мелко завибрировало от ужаса обречённости. Словно на эти чёртовы ворота и людей перед ними внезапно накатился огромный танк, чудище, и никто уже ничего не успевает сделать!
— Ба-бах!
Во лбу первого налётчика возникла отвратительное чёрное отверстие.
Дефективный мозг, и не рассчитанный, в общем-то, на долгую счастливую жизнь, мгновенно прекратил подачу конечностям управляющих импульсов. Ноги громилы подкосились, и он плавно, как при замедленной съемке, сложился вниз, словно высотное здание после управляемого подрыва.
Пафосный кейс с «бенелли» описал в воздухе широкую дугу, и я еле удержал его в руках, не дав врезаться в кирпичную кладку.
Подельник мгновенно понял, что налёт пошёл не по плану, и прямо в портале начал разворачиваться.
— Ба-бах! — дерринджер оглушительно выстрелил второй раз, изрыгнув сноп огня и тупоносую пулю, угодившую бандиту в поясницу слева.
Тот дёрнулся, взвыл от ужаса и боли, вывалился наружу и, стараясь двигаться побыстрей, заковылял меж кипарисов в направлении уехавшей «импрезы».
— Сдохни, тварь! — крикнул я вслед, четыре раза выстрелив из «вальтера» в сторону деревьев.
Дино, не шелохнувшись, всё ещё стоял с вытянутым перед собой пистолетом, из стволов которого курился сизый дымок.
Селезнева так и не смогла подняться, и просто сидела на газоне с открытым ртом.
Молодая служанка смотрела на труп налётчика и беспрерывно визжала, мне пришлось, вырвав у неё из рук ключи, самому запереть калитку, с трудом попадая зубчатой бородкой в скважину.
Убрав перезаряженный дерринджер в карман штанов, Дино вытянул руку и растопырил пальцы, убедившись, что они ходят ходуном.
Пару раз с силой встряхнув кистью, он взял служанку за подбородок, что-то сказал ей на итальянском, затем по-английски, и для ясности рявкнул на ломаном русском:
— Не ори, дура!
В дверях дома статуей стояла оторопевшая женщина, скорее всего, это была жена консула.
Мачете лежало на коротко стриженой траве, а труп налетчика рассыпался по рыжей гаревой дорожке. Очки свалились. Ну и рожа… Лицо злодея полностью подтверждало теорию Чезаре Ломброзо о преступном типе человека. Массивный подбородок, развитые надбровные дуги и глубоко посаженные маленькие глаза выдавали склонность к насильственным преступлениям.
Кое-как вытащив ключ из замка, я широко перешагнул через тело, рывком поднял с земли Екатерину Матвеевну и бросил в сторону Дино:
— Мачете подбери.
Затем вытер вспотевшую ладонь о штанину и протянул руку:
— Добрый день, Валерий Валерьевич, давно не виделись. Как дела?
…Наша начальница до сих пор протирала пальцами глаза: не привиделось ли? Екатерина Матвеевна явно не была уверена, что увиденное и пережитое здесь и сейчас произошло в действительности.
— Пойдёмте, товарищи, нужно запереть все двери и осмотреться, — решительно распорядился консул. — Берите вещи и идите за мной. Таенг, приди же в себя!
— Сверху и посмотрим. Быстрей! — кивнул я.
Хозяин сам накинул изнутри длинные крюки на петли створок парадного входа и энергичными жестами погнал нас по лестнице.
Большой зал, куда нас привёл Стогов, заслуживал отдельного внимания и изучения, если бы не напряжённость момента. Полированный овальный стол с дюжиной стульев, глубокие кресла, кожаный диван, высокие шкафы и камин.