Директива Джэнсона — страница 27 из 131

Господи, Джэнсон, поторопись! — крикнул Катсарис. Но он сможет выиграть немного времени — минуту, может быть, меньше.

Отстегнув от пояса шоковую гранату, Джэнсон швырнул ее в вышку. Описав в воздухе дугу, граната залетела прямо в будку часового.

Одновременно Джэнсон сбросил веревку вниз. Чем быстрее Новак спустится со скалы, тем скорее он окажется в безопасности: альпинистская веревка — его единственный шанс.

К несчастью, часовой-кагамец на вышке отличался ловкостью и мастерством: за считанные мгновения он подобрал гранату и отбросил ее от себя. Она взорвалась высоко в воздухе, осветив словно прожектором четверку на краю обрыва.

— И что дальше? — спросил Новак. — Я не скалолаз.

— Прыгайте, — приказал ему Катсарис. — Живо!

Да вы сума сошли!-воскликнул Новак, в ужасе пятясь от черной бездны, открывавшейся внизу.

Быстро подхватив великого гуманиста, Катсарис сбросил его со скалы, следя за тем, чтобы самому не свалиться следом.

Это было жестоко. Но другого выхода не было. Новак был не в том состоянии, чтобы прослушать и усвоить самые элементарные наставления; единственной надеждой для него было регулируемое падение. А нависающий козырек обеспечивал то, что он будет оставаться на безопасном расстоянии от поверхности скалы.

Джэнсон услышал равномерный шелест веревки, скользящей через спусковое устройство. Новак благополучно опустится на омываемые прибоем камни. Теперь его надежно закрывала нависающая скала, защищая от стрелков на стенах крепости. Пули пролетали над ним; ни одна из них не могла его задеть. Он ничего не должен был делать. За него работала сила притяжения.

Остальное сделает отряд прикрытия, ожидающий в катере у основания скалы.

Отвесный обрыв защищал крепость от нападения с моря, а рифы и отмели не позволяли боевым кораблям подойти слишком близко. Место для нее было выбрано очень хорошо. И сейчас эти же самые факторы были на руку беглецам.

Петер Новак был почти уже дома.

Но остальным до спасения было еще далеко.

Джэнсон и Катсарис могли без особого труда спуститься со скалы по веревкам. Но как быть с Донной Хеддерман? У них не было запасной упряжи и спускового устройства. Джэнсон и Катсарис молча переглянулись: не обмолвившись ни единым словом, они пришли к согласию относительно плана, толкнуть на который их могло только полное отчаяние.

Катсарис накинул петлю на второй каменный выступ. Выражение его лица красноречиво говорило: «Черт бы побрал эту американку!» Однако не было и речи о том, чтобы бросить ее.

Автоматная очередь обдала их дождем осколков.

Времени нет.

Все больше и больше солдат поливали ураганным огнем край обрыва. Скоро их пули начнут попадать в цель.

Как далеко от беглецов падают пули? Достаточно близко для того, чтобы доставлять беспокойство, но не настолько, чтобы быть смертельными. Несомненно, прицелиться точнее мешали темнота и туман, ибо выстрелы делались в основном наугад, а на таком расстоянии этого недостаточно для того, чтобы поразить жертву наверняка. Правда, повстанцы компенсировали отсутствие точности шквалом огня. Затрещали новые очереди. Сколько еще времени пройдет, прежде чем пули найдут цель?

— Обвязывайся, — приказал Катсарису Джэнсон.

Сам он тем временем торопливо надел на женщину то, что должно было стать его собственной упряжью, туго затянув обхваты на ее пышных бедрах и талии, и быстро накинул петлю на спусковое устройство. Весьма невежливый толчок, и Донна Хеддерман полетела вниз.

Таким образом, сам Джэнсон остался и без упряжи, и без спускового устройства. Повернувшись лицом к якорю, закрепленному Катсарисом, он сел на веревку верхом, обмотав ее вокруг левой ягодицы, пропустив по бедру, вверх через грудь и правое плечо, а затем вниз по спине к левой руке. Таким образом, веревка обвила его торс двойной петлей. Он будет вытравливать ее правой рукой, левой регулируя скорость спуска. Отводя веревку ладонью от спины, он будет ускорять движение; обвивая ее вокруг бедра — замедляться. Одежда из нейлоновой ткани в какой-то степени защитит его от ожогов при трении. И все же Джэнсон не тешил себя иллюзиями. Один раз, на тренировке, ему уже приходилось спускаться таким образом; это было очень болезненно.

— От этого будет какой-то толк? — недоверчиво спросил Катсарис.

— Разумеется, — ответил Джэнсон. — Я уже делал так.

«И надеюсь, больше мне никогда не придется проделывать это», — мысленно добавил он.

Новые автоматные очереди полили скалу свинцовым градом. Большой камень, лежавший в каких-то дюймах от ноги Джэнсона, буквально взорвался, брызнув ему в лицо жалящими осколками. Времени больше нет.

— Я застряла!— вдруг донесся жалобный крик Донны Хеддерман футов с тридцати ниже обрыва.

— Спускаемся к вам, — крикнул ей Джэнсон.

Они с Катсарисом спрыгнули с карниза и стали спускаться вниз, согнувшись в поясе и вытянув ноги перпендикулярно склону, «идя» по нему, когда появлялась такая возможность. Для Джэнсона спуск явился мучительным испытанием. Нейлон, несмотря на прочность, не защищал его от впившейся в тело веревки. Единственным способом уменьшить давление было увеличение нагрузки на его и без того ноющие мышцы.

— Помогите!

Дрожащий женский голос отражался от каменной поверхности.

Преодолев около трети спуска, они обнаружили Донну Хеддерман и сразу же поняли, что произошло. Ее длинные распущенные волосы запутались в петле спускового устройства. Они должны были предусмотреть такую возможность. Достав нож, Катсарис, оттолкнувшись ногой от скалы, приблизился к американке. Та испустила душераздирающий вопль. Взмахнув ножом, Катсарис отсек запутавшуюся прядь. Но оставались и другие, и подобное могло повториться. Высвободив вторую руку, Катсарис закрепил блокирующее устройство, часть упряжи, на которую он намотал веревку, не позволяя ей скользить дальше.

— Потерпите немного, — сказал он.

Подтянувшись вплотную к Донне Хеддерман, он принялся отрезать ей одну за другой пряди волос, не обращая внимания на громкие негодующие крики. В итоге получилась прическа, безобразная с точки зрения парикмахерского искусства, но идеальная для безопасности.

Стиснув зубы, Джэнсон с трудом скользил вниз, изо всех сил стараясь не отставать от остальных. Веревка то обвивала удавом грудь, сдавливая дыхание, то впивалась в теряющие упругость мышцы. Спуск без страховочного устройства, пришел он к выводу, это также естественно, как роды. И то и другое роднила невыносимая боль. Руки ныли от постоянного напряжения; однако Джэнсон понимал, что, если выпустить веревку, ничего не останется между ним и скалами внизу.

Надо продержаться еще совсем чуть-чуть. Джэнсон твердил себе, как заклинание, что у основания скалы их ждут остальные члены команды, в сверхлегком жестком непотопляемом катере, доставленном на борту «БА-609». Боевые товарищи полны сил и готовы действовать. В их руках Джэнсон, Катсарис и освобожденные заложники будут в безопасности. Если только им удастся до них добраться.

Застывший, как лед, прозрачный, как вода.

Секунды тянулись часами. Джэнсон слышал, как члены отряда прикрытия высвободили Петера Новака из упряжи и перенесли его на катер.

Времени оставалось в обрез. Даже если у преследователей и остаются какие-то сомнения по поводу того, куда скрылись беглецы, закрепленные на каменных выступах веревки откроют последнюю тайну. А если в течение ближайших минут эти веревки перерезать, трое беглецов нырнут навстречу смерти. Их союзники — темнота и туман; а время — их самый страшный враг.

Единственная надежда на спасение заключалась в быстроте — как можно скорее спуститься вниз и сесть в катер.

Сколько времени прошло? Сорок секунд? Пятьдесят? Минута?

В то самое мгновение, когда усталость мышц достигла предела, Джэнсон ощутил, как его подхватывают сильные руки. Только тут он отпустил веревку, превратившуюся в орудие пытки. Усаживаясь в плоскодонный катер, он огляделся вокруг. Все шестеро на месте: он сам, Новак, Хеддерман, Катсарис, Андрессен, Гонвана. Хэнесси ждет за штурвалом «БА-609».

Взревел двигатель, и катер — «Си форс 490» — понесся прочь от скал, отдаляясь от берега на юг на полмили, чтобы затем скрыться на затянутых пеленой тумана морских просторах. Плохая видимость затрудняла обнаружение катера, а курс был выбран с таким расчетом, чтобы держаться подальше от артиллерии повстанцев.

— Все на месте, — сообщил по рации Андрессен, предупреждая Хэнесси. — Плюс один гость.

Несколько пуль плюхнулись в воду в стороне от катера. Эти выстрелы были сделаны от отчаяния, для очистки совести. Однако и такие шальные посланцы смерти иногда могут достичь тех же самых результатов, что и прицельно выпущенные пули.

Лишь когда катер отошел от берега на полмили, шум повстанцев перестал быть слышен; вне всякого сомнения, кагамцы продолжали стрелять, просто от безнадежного отчаяния, но звуки выстрелов терялись среди гула беспокойного океана.

«Си форс» взлетал вверх и падал вниз в ритме с волнами; мощный двигатель работал на пределе, борясь со вздымаемыми муссоном валами. Когда анурский берег растаял в тумане, у Джэнсона мелькнула мысль, насколько же убогое у них суденышко, крошечная посудина из металла и резины, несущаяся по бескрайнему, пустынному морю. Однако для тех, кого беспокоили судьбы человечества, его груз имел огромное значение.

Петер Новак смотрел туда, куда летел катер. По его упрямо стиснутым зубам Джэнсон заключил, что он постепенно приходит в себя, обретает былую уверенность. Однако лицо Новака оставалось непроницаемым; его мысли были где-то далеко. На его волосах и лице блестели капельки морской пены; дорогая сорочка промокла насквозь от соленой воды. Время от времени он проводил рукой по жесткой щетине волос.

Сжавшись в комок, Хеддерман прятала лицо в руках. Джэнсон понимал, что ей потребуется очень много времени, чтобы залечить душевные раны. Пленники попали в когти ФОКа при радикально противоположных обстоятельствах; их поведение резко контрастировало.