Коридоры с нечасто встречающимися шлюзами петляли в недрах космического корабля, в какой-то момент выведя одарённых в зал, резко контрастирующий с общей серостью и топорностью. Тут практически не было унылого металла, зато в обилии присутствовала древесина, разнообразные ткани и декорации. От некоторых Сергон ощущал необычные колебания Эфира, но по большей части статуи, керамика и картины являли собой только и исключительно усладу для глаз. Огромный акцент делался на том, чтобы зала не походила на помещение внутри звездолёта. Деревянные стены и потолки, «шторы», закрывающие собой стены, полотнища с гербами Альянса и простенькими сюжетами из их культуры, обилие примитивной мебели и прочих предметов обстановки — ступающий в этот зал словно оказывался на поверхности планеты, в стенах какого-то храма или дворца.
И Сергону понравилось. Просто в силу необычности помещения, а так же атмосферы, здесь царящей. Все — «свои», способные тебя понять и не смотрящие с подозрением в ответ на каждое предупреждение, проистекающее из способности воспринимать Эфир. Из всей Каюррианской компании, оставшейся в живых, только Ян, пожалуй, принимал Сергона всерьёз, и то лишь из-за их давней дружбы и взаимного доверия. Остальные нет-нет, да шугались, ибо не понимали происходящих с товарищем странностей.
Вполне закономерно, что это задевало Сергона, который, как и все разумные существа, не хотел так выделяться из толпы. Вот он был своим среди своих, как вдруг — раз, и вот он уже чуть ли не чужак, которого опасаются и на силы которого смотрят с характерным прищуром, к которому только наведённый прямо на лоб ствол пистолета добавить остаётся.
Это сравнение пусть очень утрированно, но суть передавало верно.
— Очень точно подмечено, Сергон. Я приятно удивлён тем, что ты без обучения уже заметил эту тенденцию. Голоса же… как думаешь, сколько в галактике одарённых уже сейчас? — Колдун обернулся, застыв подле одного из объёмных кресел. В него же он и опустился, жестом предложив Сергону последовать его примеру и занять место напротив. Их сопровождающие к этому моменту уже отошли в сторону, начав тихо переговариваться, так что уши никто тут не грел. — Вопрос, в общем-то, риторический. Одарённых — десятки миллионов, друг мой. А ведь и месяца с пробуждения Эфира не прошло. И все они — разумные со своими мыслями, чаяниями, стремлениями. А на что лучше всего откликается Эфир? На самые страстные желания, ради исполнения которых одарённый готов на всё. Ты ведь не пробовал предложить Эфиру что угодно взамен на помощь?
— Думал, предполагая, что вы можете счесть необходимым перебить тех, кого я бы хотел видеть живыми как можно дольше. — Не стал лгать и изворачиваться Каюррианец. — Есть подсознательное ощущение того, что подобная жертва способна дать очень и очень многое.
— Тут нужно более полное понимание Эфира, Сергон. Он — всего лишь энергия, разума как такового в нём нет. Но его мощь и объём, его возможности… всё это само по себе стремится к заполнению недостающего, так как Эфир как Эфир полноценный разум обрести просто не может. Но откуда ему взять это недостающее? Ответ прост: мы, друг мой. Каждый одарённый, управляя Эфиром, оставляет в том свои слепки тем более чёткие и яркие, чем более масштабные относительно возможностей самого одарённого манипуляции им проводятся. Грубо говоря, забавляясь со светляками я вообще не слежу в Эфире… — На кончиках пальцев колдуна засверкали цветные огоньки. — … но вздумай я уничтожить несколько кораблей разом, и эмоции, мои сиюминутные чаяния и стремления отпечатаются в Эфире не хуже клейма, выжженного на коже раскалённым металлом. А вот вздумай я подвинуть планету, что, естественно, мне не по силам… тогда Эфир может «предложить» сделку. На деле он ничего, конечно, не предлагает, но чаще всего психика разумного существа именно так интерпретирует возможность ценой невероятного, приводящего к смерти усилия зачерпнуть свой максимум Эфира за раз, что исполнение «желания», конечно же, не гарантирует. Но такое воздействие создаёт очень чёткий слепок, который ведёт себя как одарённый в миг своего триумфа и падения…
— Ты правда хочешь сказать, что голоса, хор которых сливается в одну заунывную песнь — мёртвые одарённые, пошедшие на «сделку» с Эфиром?
— Их слепки, Сергон. И, прошу простить, меня зовут Гиар. Как-то не довелось представиться, да и ты не спрашивал…
— Моя оплошность. — Каюррианец кивнул, не позволив, впрочем, Гиару уйти с темы. — Такое количество смертей не могло не всполошить всю галактику разом. Что сейчас там вообще происходит?
— Узнаешь, если захочешь. Лично я, друг мой, не особо интересуюсь делами внешнего мира: у нас свои цели и свой враг, страшный и непоколебимый. Дары Владыки требуют освоения, и на это, а так же на выполнение его задач, уходит всё время. — Мужчина хрустнул шеей, принимая из рук подоспевшей полуголой женщины бокал с дивно пахнущим напитком. Такой же перекочевал и в руки Сергона, проводившего безмолвную красавицу задумчивым взглядом. — А смерти… Знаешь, в галактике триллионы разумных. А сколько их умирает ежедневно? Особенно теперь, когда в двух третях её нарушилось сообщение с соседними системами? Счёт мёртвых на те триллионы и пойдёт, вот увидишь. Как раньше уже явно не будет.
— Как раньше, да?.. — Сергон вздохнул, обратив свой взгляд куда-то далеко-далеко. Прямо сейчас корабль, на котором он находился, вместе с судами сопровождения разворачивался и готовился к обратному переходу. Ничего лишнего в системе Альянс не оставил: всё согласно договору. И связь со спящими инициированными неплохо ощущалась даже сквозь помехи. Вроде бы всё хорошо, да только страх и не думал умолкать, поселившись в душе мужчины. Страх перед грядущими переменами, перед кардинальными изменениями не только лишь в его собственной жизни.
Галактика всегда менялась, но именно сейчас изменений стало слишком много, и на волю хлынули они плотными потоками и высокими волнами, при том — в рекордно сжатые сроки.
— Выбрось всё лишнее из головы. Я введу тебя в курс дела и объясню, что и как будет происходить дальше. Ты должен как можно быстрее освоиться… и не смотри так на цийенийцев. Они, в целом, нормальные ребята, хоть и со своими прибабахами и заскоками на неиспользовании техники. Есть в галактике расы и похуже…
Нужно было оседлать эти волны, покуда они не похоронили тебя под собой.
Сергон это понял, и, пересилив себя, оставил прошлое в прошлом.
Глава 20В преддверии
Подпространство в непосредственной близости от Сердца Дории.
30.01.0000, 11:00:00 от Точки Отсчёта.
Кайя Фал’Зёрстронг всматривалась в пустоту за массивными искусственными иллюминаторами — на самом деле стекло «мостик» от космоса не отделяло, уж явно не на корабле Единения Систем. Но иллюзия пресловутого гигантского иллюминатора создавалась более, чем хорошо: высочайшая детализация и ни единого намёка на искусственность оного… кроме разве что того факта, что в подпространстве внешние сенсоры не могли зафиксировать ничего кроме черноты и редких впышек-полос, а здесь — целое обилие звёзд, любо-дорого смотреть.
Впрочем, и это тоже делалось исключительно для неё, волнующейся и не находящей себе места андайрианки, что провела с машинами достаточно времени, дабы в полной мере осознать их стремление к практичности и эффективности. Даже корабль, на котором её расположили, был специально адаптированным именно для органиков: тут была атмосфера, присутствовали полноценные коридоры и помещения, какой-никакой, но дизайн с мебелью…
На остальных звездолётах Единения, судя по всему, внутреннее устройство не имело ничего общего с привычным для разумных галактики. И разумные эти просто не смогли бы и шага ступить в недрах звездолётов кремниевого разума. Машинам банально не нужны были удобства и свободные пространства, что обеспечивало немалый вклад в эффективность их кораблей: внутренняя планировка «без компромиссов» гарантированно превосходила свою противоположность во всём, от и до.
Тем не менее, все эти вопросы Кайя за прошедшие дни успела обдумать от и до, хоть течение времени и подкидывало ей сюрпризы. Так, Единение очень быстро разобралось с влиянием Эфира на подпространство, и их армады боевых кораблей столкнулись с не ожидающими такого завоевателями — инициаторами коллапса. Колдуны развернули свою деятельность повсеместно, преследуя свои неясные цели, в то время как триллионы разумных в галактике оказались на пороге смерти: голод, болезни, нахождение на обречённых без внешних поставок планет с агрессивной атмосферой, флорой и фауной… всё это грозило колоссальными по любым меркам потерями для целых видов, не то, что отдельных государств.
И в это же самое время, Кайя Фал’Зёрстронг, живая и здоровая, на борту крейсера независимых разумных машин двигалась прямиком к своему супругу, в столичную систему Консорциума. За последние дни они успели совершить несколько десятков прыжков, и сейчас с минуты на минуту должны были покинуть подпространство. Тогда Кайя наконец-то получит возможность увидеть Хинко лично. И вроде бы не пристало ей так беспокоиться — разлука ведь была совсем недолгой, да и непоправимого не случилось, но поди ж убеди себя в этом! Совсем недавно императрице пришлось действовать от и до наоборот, пытаясь свыкнуться с мыслью о невозможности вернуться в столичную систему в ближайшие месяцы или даже годы — в зависимости от того, восстановление каких маршрутов будет перспективнее и ценнее для государства.
Органики оттого и были самими собой, что не все протекающие в их телах и разумах процессы поддавались контролю.
В какой-то миг картинка за «иллюминатором» резко изменилась. Пропали искусственные звёзды и слишком тёмная, без малейших светлых тонов тьма, а на их место пришёл настоящий космос. Ожидаемо, планету вот так просто разглядеть у девушки не вышло, но вот близкие обломки, в обилии дрейфующие в пустоте, вполне однозначно сказались на её внутренних переживаниях.