В ответ я промолчал и лишь пожал плечами. Просверлив меня минуту взглядом, она «сдалась».
— И что ты умеешь? Работал где-нибудь?
— А там характеристики разве нет? — спросил я.
— Нет тут ничего! — огрызнулась мадам.
Но все же снова посмотрела в бумаги, «зависнув» в них еще на пару минут. Я с любопытством наблюдал за сменой выражения ее лица. От раздраженного, до озадаченного, а после — удивленного.
— Ладно, Огнев. Тут написано, что ты был главой института. И как только умудрился в твоем возрасте? — прошептала она себе под нос последнее предложение. — Но все руководящие должности у нас заняты. Да и всех начальников мне лично представляли, когда я сюда попала. Так что — куда тебя определить?
— Ну… — я растерялся. — Я по образованию юрист. Работал еще по линии партийного контроля, — развел я руками.
— То есть, либо в парторги тебя, эта ставка еще свободна, или в консультанты, — подвела она черту. — Но для парторга ты слишком молод. В какой коллегии состоишь?
Я снова растерялся, не понимая ее вопроса. Тут-то и выяснилось, что с февраля нынешнего года все юристы объединены Наркомюстом в коллегии защитников. Члены таких коллективов работают под непосредственным контролем этих коллегий на районом, межрайонном и иных уровнях. Организации и рядовые граждане имеют право обращаться в эти коллегии для получения юридической помощи, и лишь при высокой потребности защитник может совмещать работу в коллегии с должностью юрист-консультанта на предприятии. Потребности у предприятия, а не у юриста конечно же.
Вот кадровик и подумала, раз я имею юридическое образование, то просто обязан состоять в такой коллегии. И раз уж меня необходимо зачислить в штат, то должность юрист-консультанта для меня самая подходящая.
— Я только в этом году закончил университет, еще не получал направления, — вынужден был признаться я. — К тому же и работал не по специальности.
— Безобразие, — фыркнула дама. — И как мне вас в штат зачислять? Жду с удостоверением члена коллегии!
После чего указала мне на дверь. Вот это поворот! Давно со мной так никто не разговаривал.
— Для начала, представьтесь, — взял я себя в руки после первоначальной растерянности и ее напора.
Знай я точно, на какую должность меня хотят определить, этот разговор пошел бы совсем по-другому. Но я-то думал, что здесь получу подробности! А их нет!
Дама смерила меня презрительным взглядом и процедила.
— Что значит «для начала»? Я уже с вами закончила. Нет удостоверения — зачислить в штат не могу.
— А придется.
— С чего бы это?
— Меня сюда направили от ОГПУ.
— Вот в их кадровый отдел и идите тогда! — фыркнула дама.
Мы еще минут пять препирались, пока я не плюнул на вредную тетку. Развернувшись, я отправился к Лелейко. Что за бардак в этом НИИ творится? Понимаю, похоже его только-только учредили, но брать на такую ответственную должность столь некомпетентного сотрудника⁈
— Владимир Игоревич, я снова к вам.
— Что-то случилось? — удивленно посмотрел на меня мужчина.
— Да вот тут загвоздка вышла…
И я вкратце пересказал ему мой поход в кадры, ожидая, что тот как-то сможет повлиять на эту неадекватную даму. Однако его реакция меня удивила. Тот вздохнул печально, помялся, и сказал.
— Аделина Прокофьевна — жена первого секретаря нашего райкома. Да и сама в партии состоит еще с революции. Понимаю, ее поведение… бывает грубым, — подбирал он слова. — Однако это не повод задерживать ее или снимать с должности. Вот если бы она нарушила что-то, тогда да. А так… она ведь права. Скажи, ты бы сам хотел быть парторгом?
— Не особо.
Быть агитатором, наблюдать за нравственным поведением коллектива, следить, чтобы люди четко придерживались курса партии… не мое это.
— Вот! — поднял палец вверх Лелейко. — Так у тебя ведь и специальность есть — юрист. И она ведь нашла способ тебя по ней зачислить, ведь так?
Я молча кивнул, понимая, к чему он ведь.
— Но ведь мне придется вступать в эту коллегию. Там наверняка попросят мой аттестат, а если позвонят в университет? Для проверки? Или там поручительство нужно будет, как при вступлении в партию? Тогда мое «воскрешение» точно не будет «тихим», — заметил я.
— Вот тут я могу тебе помочь, — радостно улыбнулся мужчина. — Есть у нас юристы на службе. Все тебе сделаем.
Когда мы договорились с Владимиром Игоревичем о процедуре моего приема в коллегию защитников и, какие документы для этого понадобятся, а также обсудили сроки, я покинул его кабинет. И лишь идя по коридору, понял, как ловко тот построил разговор, когда я пришел к нему после посещения отдела кадров. Сначала рассказал о «блатном» статусе кадровички, косвенно намекнув, что конфликт с ней ни к чему хорошему не приведет. Попутно еще и списал перегибы в ее поведении на дурной характер, усиленный собственной значимостью от наличия мужа с высоким чином. Затем дал обоснование ее действиям, чтобы уже я не закусил удила. Ну и как завершающий штрих — пообещал выход из ситуации, тут же набросав план действий. Профессионал с большой буквы. У меня ведь после разговора с Лелейко сложилось мнение о кадровичке, как о человеке пусть и неприятном, но не стоящем моего внимания и раздувания конфликта. Чего он и добивался, похоже.
От размышлений меня оторвал знакомый возглас:
— Тезка, и ты тут⁈
— Палыч? — с удивлением посмотрел я на Королева, только что вышедшего из какого-то кабинета.
— Выписали, наконец-то, — подошел он ко мне и крепко сжал в объятиях.
— Осторожнее, еще заживает, — крякнул я, когда в левой руке отдало болью.
— Извини, — тут же отпустил он меня. — Так тебя тоже сюда перевели? Или ты по другим делам?
— Да нет, здесь работать буду. Только непонятно кем и когда, — вырвался у меня смешок.
Сергей Палыч удивился и повел меня в кабинет, из которого только что вышел. Там мы разговорились, и я узнал, что он поставлен главным конструктором перспективных ракетных вооружений. Колмогоров, с которым я его заочно свел, работает здесь же. Уж очень его захватила идея создания вычислительной машины на совершенно новых принципах. Настолько, что даже из университета ушел. Лишь иногда проводит факультативы там.
Кроме конструктора ракет и будущих компьютеров, новый НИИ имеет очень широкий список специалистов. Королев рассказал, что тут же работают химики над формулами новой взрывчатки, конструкторы стрелкового вооружения, проектируют авто- и бронетранспорт, даже специалисты по морской и авиатематике присутствуют.
— А какой смысл собирать столь разных людей под одной крышей? — удивился я. — Да и как все здесь поместятся-то?
— Смысл есть, — стал объяснять мне Королев. — Вот те же ракеты, что я разрабатываю — они ведь сами по себе не летают. Им пусковая установка нужна. Как наша боевая машина, как на том полигоне… — тут он помрачнел, но тут же продолжил. — В общем, что-то, откуда запуск проводиться будет. База. И ведь ракеты у нас не слишком большие, их и на грузовик установить можно, и на катер, да и на поезд при необходимости. Но для этого нужно продумать крепления, выдержит ли рама у грузовика, а на катере — не раскачает ли его при пуске? И с поездом то же самое — вдруг скинет его с рельс при залпе сразу всего пакета ракет? Про самолеты вообще молчу — тут ведь еще и систему наведения к ним нужно проектировать, крепление к корпусу, рассчитать прочность фюзеляжа… да там столько нюансов, про которые я лично — ни в зуб ногой, что без таких специалистов браться нет смысла!
— Ну хорошо. А химики с оружейниками здесь для чего?
— Боевая начинка ракет — с химиков, а стрелковку нам видимо «до кучи» навязали, — пожал плечами Сергей Палыч.
В коллегию я официально вступил через два дня. Самому никуда даже ходить не пришлось — Владимир Игоревич позаботился обо всех документах. И лишь получив от него заветное удостоверение, я вновь посетил кабинет Аделины Прокофьевны.
На этот раз никакой очереди не было — бардак первых дней постепенно устаканивался и сходил на «нет». После стука в дверь и разрешения войти, я заглянул в кабинет.
— Здравствуйте, — хмуро поприветствовала меня кадровичка.
Прогресс! В прошлый раз даже не поздоровалась.
— Здравствуйте. Мои документы готовы, — подошел и протянул ей свое новое удостоверение. — Теперь-то проблем нет?
Та сначала не поняла, что я имею в виду. Видно даже не помнила того нашего разговора. Но чуть сморщив от задумчивости лицо, скривилась и молча кивнула. Забрала мои «корочки», за пару минут заполнила бумаги и протянула мне на подпись.
— С обязанностями не забудь ознакомиться, юрист, — фыркнула она напоследок уже мне в спину.
Хоть и стерва, но совет дельный. Поэтому как-то отвечать на ее колкость я не стал, приняв эти слова за инструкцию к действию.
С обязанностями оказалось все просто. Ко мне могли обращаться сотрудники нашего НИИ, если у них возникнут проблемы с законом. Либо как раз как к консультанту, или даже как к защитнику, написав предварительно заявление. В остальное время я должен был проверять документы института на соответствие законодательству нашей страны и при необходимости указывать составителям на пункты, которые нарушают это самое законодательство. Ну и оформлять патенты на изобретения тоже одна из моих обязанностей.
Сложно было только первые две недели. И то лишь потому, что я раньше ничем подобным не занимался. Но оказалось, что сейчас не так много законов, которые бы ограничивали работу НИИ. Особенно военного института. Полигоны для испытаний под общую юрисдикцию не подпадали. Заказ комплектующих и материалов тоже был не в моей зоне ответственности. И мне оставалось только изучить особенности патентного права да правила оформления новых изобретений. Тут было и просто и сложно одновременно.
С прошлого 1931 года в стране ввели «положение об изобретателях и усовершенствованиях», по которому выделялись две формы охраны изобретений: авторское право и патент. Однако в обоих случаях любое изобретение автоматически принадлежало государству. Различие было лишь в том, что по авторскому праву изобретателю выплачивалось вознаграждение, если его новшество внедрялось в производство и позволяло сэкономить государству бюджет. Патенты же сохранялись, но в дело их пускали редко, предпочитая или оформить новшество как авторское право, или же просто не применять, чтобы не платить изобретателю за каждое использование его патента. В итоге оформление патента в нашей стране становилось скорее исключением, чем правилом.