— Я верю, что вы сможете правильно себя поставить, — заявил Иосиф Виссарионович. — Нам необходимо было скрыть вас на время проведения мероприятий для вашей защиты. Этот этап пройден. Уверен, на новом месте вы принесете гораздо больше пользы стране и народу. К тому же новая должность — это и повышенный оклад, путевки летом для семьи. У вас же сын подрастает? Море для растущего ребенка очень полезно. Или вы отказываетесь?
— Могу ли я подумать? — выдавил я из себя.
Вот как чувствовал, что очередной визит к Сталину может круто поменять мою жизнь!
— Думайте. Но не затягивайте, товарищ Огнев. Партия надеется на вашу сознательность.
Шах и мат. Если уж генеральный секретарь заговорил о партии, то отказ можно будет приравнять к отходу от ее курса. Со всеми вытекающими.
Покидал кабинет я с острым желанием никогда сюда больше не возвращаться. Ох и прав был отец — подальше от власти, гораздо спокойнее. Раньше я наоборот рвался сюда, стремился изменить историю, помочь своей стране пройти период правления Сталина менее болезненно. А сейчас, когда у меня появилась Люда, а особенно Леша, появился страх их потерять. Потерять из-за того, что сильно высоко поднялся. Что им будет грозить опасность из-за моей работы, со стороны завистников, просто врагов. И похоже, мне теперь с этим жить. А с другой стороны — про путевки товарищ Сталин не зря упомянул. И правда было бы неплохо летом с семьей в тот же Крым съездить. Но геморроя прибавится мне знатно…
Глава 11
Конец декабря 1932 года
— Что-то случилось? — такими словами встретила меня Люда, когда я вернулся домой.
— Все хорошо, — улыбнулся я в ответ. — Есть шанс, что летом получим путевку на юг.
Жена при этой новости чуть на месте не подпрыгнула, тут же обняв меня и страстно поцеловав. Заскучала она в городе, да и зима на улице — тепла хочется как никогда прежде. О том, что эта путевка связана со сменой места работы, пока говорить не стал. Новый год на носу, праздновать надо. Загружать любимую новыми переживаниями в этот день я точно не хотел.
Немного успокоившись, Люда метнулась на кухню — праздничный стол сам себя не приготовит. Там же оказалась моя мама с Лешей на руках, подсказывающая Насте, в какой последовательности приготовить салат. Отец еще был на работе, но часам к семи обещал тоже подойти. Мою «смерть» еще скрывали, а собраться семьей хотелось, вот и решили встретить новый год у нас дома. Посмотрев на оккупированную женской половиной кухню, я пошел убираться в комнатах. Вроде и так не грязно, но всегда найдется мелочь, лежащая не на своем месте, да и пыль протереть стоит. Да тот же стол поставить и стулья вокруг него разместить нужно.
Время за работой пролетело незаметно. Отец с Ильей Романовичем пришли одновременно. В руках у обоих — коробки с подарками. Тут же стал им помогать аккуратно разместить их под елкой. Та стояла в самой большой нашей комнате, используемой как зал, в углу возле окна и доставала своей макушкой до потолка. Как вспомню, сколько сил мне потребовалось, чтобы дотащить ее от грузовика до квартиры, так вздрогну. Зато сколько удивления и счастья было в глазах Люды! А сейчас она вызвала уважительное покачивание головой и со стороны наших родителей. Леша пока в силу возраста не особо понимал, что происходит, но радость окружающих передалась ему в полной мере, и его смех часто разносился по всему дому.
Около девяти вечера стол был полностью накрыт, а по залу разносилась музыка из подаренного Ильей Романовичем еще осенью «на новоселье» граммофона.
— Наливаем, — взял на себя руководство праздником тесть.
— Мне не надо, — тут же поставил я руку над стаканом, не давая ему плеснуть мне коньяк.
— Сергей, так праздник же! — удивился он. — Ладно, в будни не пьешь, это даже хорошо, но сегодня-то можно?
Я лишь непреклонно покачал головой. С первого дня попадания в это время во мне поселился иррациональный страх, который я далеко не сразу осознал — напиться и опять провалиться в прошлое. В иное время, место и может быть в гораздо более худшие условия для жизни. Не знаю, как я здесь очутился, но сейчас, по прошествии стольких лет, получив любимую девушку, сына и возможность влиять в буквальном смысле на историю, я не собираюсь из-за случайности все это терять. Может это и бред и от пары рюмок алкоголя ничего не произойдет, но «обжегшись на молоке, дуют на воду».
Еще немного поуговаривав меня, Илья Романович получил раздражительное «папа, ну хватит» от Люды и в итоге махнул рукой. Дальше праздник пошел без задержек.
Утолив первоначальный голод, мы стали делиться своими достижениями за прошедший год. Предложил это снова Илья Романович, незаметно став руководителем нашего застолья. Сначала он похвастался выпуском двух фильмов, что произвела курируемая им киностудия, что под его руководством вышло семь замечательных книг, которые не хотели пропускать в печать иные начальники из Главлита, а сейчас он занимается разработкой системы по связыванию отдельных школьных театральных кружков, начинающих писателей, любителей живописи и рисования в единое целое.
— … чтобы растить своих, советских артистов мирового уровня со школьной скамьи, писали им сценарии люди, выведшие искусство слова на высший уровень, а декорации для театра были такими, что от настоящей картинки не отличить! — описал он свою задумку. — И все это — в тесной связке, единым порывом, так сказать — всей страной!
Я лишь улыбнулся этому заявлению. Мысль хорошая, и работа в Главлите не прошла похоже для Ильи Романовича даром — вон как он лозунгами заговорил! — но получится ли это начинание? Спорить впрочем не стал и как и все остальные поаплодировал идее. Ведь из таких идей, которые остальным кажутся или наивными или невозможными, потом и рождаются проекты, меняющие мир. Вон, в Королева и его идеи покорить космос сейчас кроме меня и еще нескольких энтузиастов тоже мало кто верит, а что в итоге получится? Уж я-то знаю, как всего один пролет небольшого спутника изменит весь мир!
После речи отца Люды планы других моих родных выглядели не столь впечатляюще, но удивить смогли все. Отец, оказывается, поступил в летную школу — а мне и не сказал! Собирается ее закончить в следующем году и перевестись из начальников цеха в летчики испытатели.
— Ты меня, Сергуня, вдохновил, — усмехался он в усы.
— Как? — удивился я искренне.
— Дык, не сдаешься. Упорный. Поступаешь так, как сам считаешь правильным и что тебе по нраву. Вот и я решил, что мне больше нравится не строить самолеты, а летать на них.
Я посмотрел на маму, но лицо у той было спокойное. Видимо давно уже это они между собой обсудили и та не против. Сама она вполне удовлетворена новой должностью учительницы в кулинарном техникуме и из планов — написать поварскую книгу — методичку для своих студентов. По тем рецептам, что сама знает, но в учебную программу они не входят.
— Ну а у вас, молодые, какие планы? — после небольшой паузы, спросил Илья Романович. — Уж про приключения прошедшего года можете не рассказывать, тут все свои, все знаем.
— Планы? — я задумался — говорить или нет? — Пока все туманно, — решил все же оставить разговор с товарищем Сталиным в тайне. — Сами знаете, из-за чего.
— Но тебя к товарищу Сталину вызывали, — вдруг вклинилась Люда, — ты еще пришел от него какой-то задумчивый.
Мое красноречивое молчание поняли все, кроме жены. И слова о «туманности» стали для родителей еще более понятными. Поэтому отец перевел тему на Лешу, и какие мы подарки для него подготовили. Сын двенадцати часов вряд ли дождется — уже носом начал клевать, маленький еще. Но и дарить заранее я не хотел, как и раскрывать тайну подарка перед сыном.
— Подарок он утром свой найдет, — тут же вклинился я.
Леша с недовольством посмотрел на меня, хоть и года еще нет, а понимать нас он прекрасно научился. Особенно когда речь о нем заходит.
— Ваше дело, — тут же кивнул батя. — А вот я ему свой подарок сейчас вручу.
С этими словами он сходил к елке и достал из-под нее одну из коробок. Небольшая, в ладонь величиной, но даже такая для маленького карапуза она казалась огромной.
— На! — вручил он коробочку Леше.
Тот тут же обхватил ее обеими руками и засопел, напряженно размышляя, как добраться до ценного нутра. Повертев, он так и не смог догадаться, как развернуть коробочку, тут же недовольно запищав. Все смотрели на его потуги с умилением, как обычно взрослые смотрят на первые шаги детей. Люда сжалилась над нашим сыном и помогла ему достать из коробки небольшую модель самолета. Леша с восхищением уставился на игрушку, полностью забыв про окружающих. Ну а мы вернулись к разговору. Илья Романович начал травить анекдоты. Отец рассказал пару смешных эпизодов, как рабочие в его цеху собирали один из самолетов. Сначала все собрали, а про крепление рулевого крыла забыли. Точнее — в суматохе прицепили растяжку не в то место. Затем разобрали, собрали по новой и опять напасть — лопасти винта в обратную сторону крутятся! Поматерившись, все же поставили как нужно, но времени потратили изрядно. А все из-за спешки — стране нужно все больше самолетов, план увеличивают и его выполнение уже под угрозой срыва.
— Как же тебя тогда из начальников отпустят? — отсмеявшись, после пересказа отца о растерянном и обиженном лице мастера сборки, спросил я.
— У нас свободная страна, — гордо ответил он. — Не то что при царе.
Потом Люда поделилась случаем, как при одной из прогулок какая-то матрона подумала, что у нас не мальчик, а девочка. И долго спорила по этому поводу с Людой — такая упертая оказалась.
Постепенно застолье перешло в песни. Я даже не понял, в какой именно момент. Просто сначала все выговорились, а то встречаемся редко, а потом мама стала тихонько напевать. Люда унесла заснувшего окончательно Лешу и, вернувшись, присоединилась к ней. А там и отец свое затянул, когда наши дамы замолчали.
Около полуночи Илья Романович спохватился и потребовал включить радио — послушать выступление Иосифа Виссарионовича. С моей подачи все же были введены его новогодние речи с кратким отчетом о прошедшем годе и планах на следующий. Вот ему и было интересно, что скажет генеральный секретарь. Домой он не собирался, по обмолвкам я так понял, что с женой у него в последнее время отношения не ладятся. Но то их дело, главное, чтобы на нашей семье не отразилось.