император им родственник. Для Орджоникидзе пойти против родственников немыслимо. А тут — и шли и неоднократно. Причем не в рамках «конкурентной борьбы», что еще было бы хоть как-то понятно мужчине, но и с прямым устранением родни, если не получалось убедить или навязать силой свое мнение! Причем на фоне европейцев, даже русский царь выглядел «честным и порядочным».
— Когда вернусь, надо сказать Кобе — если он сам Сергея всего лишь как директора НИИ использует, то пускай мне его в помощники отдаст, — решил Орджоникидзе. — Такие мозги зря пропадают!
Да, раньше Сталин ни в какую не хотел «отдавать» своего порученца. Но может сейчас его мнение поменялось? Ведь уже года два как Сергей не мелькал в стенах Кремля, и на совещаниях политбюро не был. Может, «охладел» Коба к парню? Ну а сам Серго уж его не упустит. Давно на него «облизывается» — вон, всего один разговор, а как помогает взглянуть на проблему под другим углом, что полностью поменяло отношение Григория Константиновича к «авантюре» Сталина. Теперь он не будет ему препятствовать. А вот помочь… Да, тут как раз Сергей с его мозгами и пригодится.
Глава 22
Сентябрь 1935 — февраль 1936 года
Двухнедельный отпуск пролетел довольно быстро, но принес кучу впечатлений. Мы успели по разу сгореть на солнце, накупаться вдоволь, попасть под ливень, побродить по городу и даже купить фотоаппарат, правда уже под конец нашего отдыха. История с его приобретением оказалась чуть ли не анекдотичной. Просто в одну из прогулок Леша заметил на скамейке незнакомый ему предмет и подбежал с ним ко мне, показывая новую «игрушку». Естественно я сразу узнал, что это за вещь, и тут же спросил, откуда он ее взял.
После короткого рассказа, стало понятно, что фотоаппарат по какой-то неведомой причине просто забыли. Что на самом деле крайне удивительно — вещь не дешевая, ведь это был новейший Leica-2! Иностранных туристов в Ялте хватало, и логично было предположить, что фотоаппарат принадлежит кому-то из них. Поэтому вечером я пошел в интурист с Лешиной находкой.
Владелец статусной по этим временам вещи нашелся быстро — это оказался гражданин Германии. Вот только не обычный, а вполне себе «настоящий» шпион. Патриот своей страны, который решил на общественных началах провести разведку, какие военные объекты есть у нас в Крыму. Ну и фотографировал соответственно все, что казалось ему подходящим под такие экзотические требования. Спугнул его патруль милиции, когда он делал фото наших кораблей в море. Турист и по совместительству «шпион» так испугался, что бросил «улику» на скамейку и быстро попытался скрыться. В итоге документы у него проверили (уж слишком он дергался, чем и привлек внимание патруля) да и отпустили с миром. А когда он вернулся — фотоаппарата уже не оказалось. Про его специфический интерес узнали, когда в качестве извинений и некоторого подарка от интуриста и чтобы оставить приятное впечатление у гостя, решили проявить пленку, как говорили в моей прошлой жизни «за счет заведения». Как итог — гражданина приняли сотрудники НКВД. Фотоаппарат же я выкупил через тех же сотрудников Интуриста — тут помог сам факт моего размещения в гостинице, куда селят только высокопоставленных членов партии и директоров высокого ранга. Снова спасибо Ольге за организацию такой путевки.
Поэтому весь последний день фотографировались, хорошо хоть в том же Интуристе нашлись пленки для такой модели, которые я и прикупил. Несмотря на отличный отдых, дети уже соскучились по дому, да и Люда торопилась на работу. Как она вообще сумела недавно устроившись выбить себе две недели отдыха — загадка для меня, а любимая не признается. Лишь по некоторым обмолвкам я так понял, она ссылалась на мое удостоверение секретаря-референта ЦИК, которое до сих пор лежало в наших документах. Кстати, именно это удостоверение помогло мне недавно пройти в Кремль, иначе бы меня не секретарь товарища Сталина «тормознул», а еще на входе охрана развернула. Ну да ладно, главное — мы набрались впечатлений, а на лице моей жены и детей улыбки. Можно и дальше впрягаться в работу, теперь уже до следующего лета.
— Здравствуй, Серго, как отдохнул? — кивнул старому соратнику Сталин, встречая его на своей даче под Москвой.
— Отлично, Коба, — заулыбался в своей манере мужчина. — Проветрился. Виды в Крыму — замечательные, а уж воздух… — тут он показательно вздохнул полной грудью с блаженством на лице. — Да, воздух — не чета московскому. Очень полезно для мозгов.
— Рад за тебя, — слегка сухо кивнул Иосиф, гадая — что именно ему хочет сказать Орджоникидзе, попросивший личной встречи «в домашней обстановке».
— Хочу извиниться, что раньше не понял всей важности твоего решения по Испании, — сказал Серго, когда они уселись за стол.
Не сказать, что Сталин так уж сильно удивился, но вот озадачился — точно. Такая резкая перемена в своих взглядах не была характерна для старого товарища. Решил «подмазаться», раз уж проиграл и он, Сталин, через политбюро продавил свое решение?
— Приятно, когда люди осознают свои заблуждения, — тем не менее благосклонно кивнул вождь.
— Да, старею, на многое смотрю не так, как молодежь, — улыбнулся Серго. — Вот кстати, встретил в гостинице в Крыму одного нашего общего знакомого, из той самой молодежи. Именно разговор с ним позволил мне правильно оценить свои заблуждения.
— И кто же это? — заинтересовался Иосиф.
— Сергей Огнев. Талантливый паренек и мыслит неординарно. Даже удивительно, как такой человек прозябает на должности обычного директора НИИ, — покачал головой с сожалением Серго.
Сталин не показал этого внешне, но внутри досадовал. Как они смогли пересечься? А главное — вот это сожаление у Серго с чем связано? Парню не понравилось, как его принял Поскребышев, и он спешит сменить покровителя? Или старый друг снова решил переманить Огнева, как уже пытался раньше, а тут подумал, что парень стал ему, Иосифу, неинтересен и таким образом просит «разрешения»? Случайна ли была их встреча? А если нет? То кто из них искал ее? Десятки вопросов, на которые хотелось бы получить ответ. Но и отдавать парня не хотелось. Совсем. Просто из чувства собственности.
— Товарищ Огнев выполняет ответственную и нужную работу, — невольно перешел на «деловой» стиль общения Сталин, что тут же заметил и Орджоникидзе и попытался вернуть прежний тон.
— Да брось, Коба. Инженеров и ученых у нас хватает, как и хозяйственников, а вот людей с государственным мышлением — уже единицы. И у парня именно такой склад ума. Директором НИИ, какое бы важное оно ни было, можно и других людей поставить. Да из его заместителей хотя бы! Вон, как с другим институтом вышло, где сейчас девушка эта заведует, Аня. Ее уже все политбюро знает.
— И задавить пытаются, — нахмурился Сталин.
— Но ведь не поддается же? — хмыкнул Серго. — Хоть и робкой сначала казалась, а поди ж ты! Правильную замену Сергей себе нашел, когда ты его почему-то скрыть решил.
— За ним охота велась, — нехотя поделился вождь.
— И кто?
— Англичане.
— Вот! — тут же поднял палец вверх мужчина. — Даже враги понимают, насколько у него голова светлая. А ты его — в НИИ. Фактически, они добились, чего желали. Не убили, так от дел отстранили. Скажешь, не так? Ну ладно, тогда скрыть захотел от них, ну а сейчас-то в чем проблема вернуть обратно?
— И ты просишь его перевода к тебе, — утвердительно заявил Иосиф, мысленно с неудовольствием поняв, что про англичан товарищ прав.
— Да, Коба, очень прошу. Хотя бы на время, — добавил Орджоникидзе, увидев сомнения на лице старого друга.
— Если у парня есть замена себе, — протянул медленно Иосиф, а Серго внутренне возликовал, — тогда есть смысл об этом подумать. Но даже так — ему дела передать надо. Сейчас он по моему заданию работает. Вот завершит, и вернемся к этому разговору.
— Но предварительно ты согласен? — решил все же «дожать» друга Серго.
Сталин пожевал губами. Задели все же слова Серго об успехе англичан относительно Огнева.
— Да, засиделся Сергей в этом НИИ, тут ты прав.
По возвращению на работу меня ждала неожиданная новость:
— Сергей Федорович, — робко постучалась ко мне в кабинет Ольга, — тут бумага пришла. За подписью товарища генерального секретаря.
Я сначала даже и не понял, что она про Сталина говорит. Обычно его по фамилии называют, а тут — по должности. Удивившись, я забрал письмо и вчитался. И чем дольше читал, тем сильнее мои брови ползли вверх. Иосиф Виссарионович видимо вспомнил про меня после моего последнего «феерического» посещения и решил, что в НИИ я больше не нужен. Хотя… нет, он и раньше помнил, иначе бы я не получил от него задание на разработку контейнеров. Но вот сейчас… Сейчас товарищ Сталин спрашивал, что уже само по себе удивительно, не чувствую ли я, что принесу больше пользы на другом месте, и есть ли у меня толковые заместители, наподобие товарища Белопольской, что готовы меня заменить на посту директора НИИ. Куда он хочет меня отправить с того поста — ни слова. А еще странно, что он вот так в письме мне послание передал, а не по телефону или при личном разговоре. С чего бы?
Но вообще — мысль интересная. Я не расстроен, что работаю здесь. Да и привык уже, в чем-то — смирился. Потому и мыслей, где бы я больше пригодился, у меня не было. И вот так сразу дать ответ я не мог. Замахиваться на аппаратную должность? Так я уже успел вжиться в эту систему, понять ее, потому прекрасно осознаю, что без соратников я на такой должности не удержусь, несмотря ни на какую поддержку Сталина. Я — одиночка, увы, так сложилось. И мое место в НИИ — лучшая тому иллюстрация моей компетентности как партийного работника. Быть секретарем? Помощником? Так я уже привык сам принимать решения. Даже мой НИИ не так сильно зависел от того же Оргбюро или иных партийных структур, как любой другой институт.
В итоге, так и не найдя для себя места в «партийном олимпе», я так и написал товарищу Сталину — что готов выполнить любое поручение партии и народа, но как я могу лучше принести пользу, чем на текущем месте, пока не представляю.