Директор (ПВ-5) — страница 39 из 40

— Хорошо, — задумчиво протянул Сталин. — Значит, год… будем надеяться, он у нас есть…

Глава 25

Январь — август 1937 года

Немцы нас обманули. После быстрого и незамедлительного ответа Гитлера на помощь Испании в виде запрета прохода судов, потенциальное объявление войны французам, когда там к власти пришел их собственный Народный фронт, уже никого не удивляло. Вот только немцы поступили гораздо хитрее.

Они выдвинули свои войска к границам Франции в тот же день, когда Леон Блюм официально вошел в должность. Французы в ответ сосредоточили свои вооруженные силы на границе с Рейхом. Казалось, еще час, минута или даже секунда — и начнется война между этими странами. Вот только пока Рейх отвлекал внимание всего мира на себя, Муссолини, победно завершив свою войну в Эфиопии, не вернул части назад, а по пути домой «заглянул на огонек» к испанцам! Наша надежда, что французы отправят свой иностранный легион в помощь Торибио после прихода к власти социалиста Блюма, не только провалилась, ловко отвлеченная приковавшим к себе внимание Гитлером, но и положение народофронтцев резко ухудшилось! Теперь разгром войск Торибио стал лишь делом времени. Закаленные в боях итальянцы не оставят от испанцев камня на камне. И поддержать дружественный нам режим мы никак не могли!

Естественно СССР возмутились на международной арене. Вот только это мало что дало. Реальной силы, чтобы подкрепить свое возмущение, у нас в регионе пока не было. И все это понимали. Все, что нам оставалось — надеяться, что испанцы продержатся до момента, когда льды в северных морях перестанут их сковывать, и тогда мы сможем отправить к ним очередные конвои с помощью. Но время играло против Торибио и наших планов.

Весной, пока все внимание было приковано к боевым действиям в Испании, и мало кто обращал свой взор на мобилизованные части Германии, Рейх перекинул часть своих войск к Австрии и тут же двинул их на Вену. Не встречая сопротивления, немецкие войска захватили столицу Австрии и объявили о воссоединении земель бывшей Германской империи. Местное население было в восторге от этого хода. И не удивительно. С приходом Гитлера экономика Германии стремительно «восставала из руин». И, к моему огромному сожалению, косвенно в этом был виноват и я.

Успехи СССР не прошли незамеченными западными странами. И они им очень не понравились. В нашей стране, а особенно в нашем строе, видели опасность. Поэтому с каждым нашим успехом не только снижалась поддержка на международной арене, и в поставках нового оборудования, но и в том же соотношении росла поддержка Германии. Особенно когда к власти там пришел Гитлер, сразу же показавший на деле, что с социалистами и коммунистами ему не по пути. В итоге промышленность Германии росла как на дрожжах от низких кредитов, которые им давали в первую очередь Англия и США. Во вторую — от потока рабочей силы. Люди искали «островок стабильности» и место, где есть «будущее». И Германия, где с каждым годом шло улучшение жизни рабочего класса, наводился порядок во всех сферах деятельности, стала очень привлекательна для многих европейцев. Тех же австрийцев и германоговорящих частей Чехословакии, сбежавших от кризиса в собственной стране, там было несколько тысяч. Пусть их почти не допускали к руководящим должностям, да и на какие-то значимые должности тоже не ставили, но позволяли работать на черновых и трудоемких работах со стабильной оплатой труда. К тому же в перспективе всем мигрантам, если они не евреи, было обещано гражданство. Да, через несколько лет, при безупречной репутации и после ударного труда, но это была ясная и понятная перспектива. В итоге Германия восстанавливалась от поражения в империалистической войне гораздо быстрее, чем в моем прошлом мире.

К тому же немцы не брезговали учиться даже у тех, кого считали своим врагом или потенциальным недругом. И разработанные мной листовки они тоже внимательно изучили и применили, только по отношению к людям в Австрии и Чехословакии. Как итог — Австрия им досталась без боя, после чего началось давление на Эдварда Бенеша — президента Чехословакии. Камнем преткновения были Судетские земли, где жило преимущественно германоговорящее население. Гитлер давил тезисом «там наши люди и они страдают под вашей пятой — отдайте земли нам, иначе мы возьмем их силой». После ошеломительного успеха с Австрией, его слова уже не выглядели пустой угрозой.

Понимая, что бездействие равносильно поражению, наши дипломаты давили на Францию. Леон Блюм сначала отбивался от настойчивости нашего наркомата иностранных дел, но успех итальянских войск в Испании и отвод части немецких сил на подчинение Австрии и нажим на Чехословакию все же сделали свое дело. Летом Блюм отправил к соседям один полк иностранного легиона, как самую боеспособную часть своих войск, так еще и воевавших ранее на таком же театре военных действий, что и итальянцы — в Африке. Легион подошел с южной стороны, фактически ударив в спину наступающим на народофронтцев итальянские части. Дополнительно Блюм отправил флот вдоль границ Испании, чтобы полностью перекрыть снабжение войска Муссолини. Весы снова качнулись на сторону Торибио. К тому же оказалось, что до прихода Блюма к власти, Франция оказывала тайную помощь Пересу и особенно бойцам Франко. Но новый премьер-министр тут же перекрыл этот канал поставок, как только узнал о нем. А к июню возобновились и наши поставки по морю народофронтцам. На некоторое время мы выдохнули. Самая острая фаза этой борьбы, казалось, пройдена…


— Куда поедем отдыхать? — в середине июня спросила меня Люда.

— Даже не знаю, получится ли, — с сомнением протянул я, сильно удивившись ее вопросу.

— А что случилось?

С момента моего перехода с должности главы НИИ в помощники Орджоникидзе моя любимая стала гораздо спокойнее. Тут сыграло сразу несколько факторов. И мое фактическое повышение, что не только принесло мне более высокий оклад, но и «суммы в конвертах», о которых до этого я не знал. Товарищ Сталин как-то не рассказывал, что всем высокопоставленным партийным работникам делают дополнительные не регламентируемые выплаты, а вот Григорий Константинович скрывать от меня этого не стал. К тому же рядом со мной больше не было Ольги, к которой Люда меня все-таки ревновала. Ну и то, что Ира подросла и тоже стала посещать детсад, сказалось. Елена Васильевна все еще работала у нас, но уже не сидела днями в нашей квартире, а лишь «разгружала» иногда, когда мы хотели сходить в театр, кино или просто побыть наедине. В общем, на семейном фронте была практически идиллия. Да и мировые события были словно в стороне от СССР. Да, при активном участии, но всю страну не затрагивали. Зато для меня события в Европе были гораздо ближе, чем новая постановка балета в Большом театре, или предстоящий чемпионат по футболу. И война в Испании была в моей голове гораздо ближе, чем мирное небо СССР. Неудивительно, что вопрос Люды вызвал у меня удивление — как можно ехать в отпуск, когда идут боевые действия?

Люда вот тоже не поняла моих сомнений, когда я ей вкратце рассказал о накале международной обстановки.

— Где мы, а где Испания? — махнула она рукой. — Да и до Германии этой не близко. Что же теперь, дома сидеть? А у меня отпуск раз в году и то, недолгий. Снова если начну твоим… — она замялась, но все же закончила. — Короче, если я снова в обход очереди в отпуск выйду, на меня девочки как на зазнайку будут смотреть. И травить.

— Давай, я уточню, можно ли сейчас отлучаться? — решил я сразу ей не отказывать. — Все же моя работа как раз с этими странами сейчас связана. Ты же вон тоже без договоренности с начальницей цеха с фабрики не уходишь, — привел я ей понятный пример.

— Хорошо, — вздохнула жена.

Но к моему удивлению, Григорий Константинович был не против моей отлучки. Даже наоборот.

— Съезди, проветрись. За две недели, даже если что-то и произойдет — тебе или позвоним, или и без твоего участия обойдемся. Тут на дипломатов нагрузка сейчас больше, да на военных. Не переживай.

При этом мне показалось, что сам Орджоникидзе чем-то обеспокоен. Но на мои осторожные вопросы он лишь руками махал и уверял, что все хорошо.

В итоге к концу июня мы с Людой и детьми отправились в Сочи. Надо сказать, что мне и самому было интересно посмотреть на город. В прошлой жизни я его видел только на картинках, и хотелось сравнить — как выглядит курорт сейчас. И я не прогадал.

Да, никаких высотных зданий не было и в помине. Преобладала одноэтажная деревянная застройка, на фоне которой выделялись новенькие строения пансионатов и лечебниц. Из достопримечательностей можно было назвать лишь железнодорожный вокзал, летний театр и мацестинскую грязелечебницу. Что интересно — все они были достроены лишь в этом году, к началу сезона. Сам город утопал в зелени — пальмы и эвкалипты росли вдоль дорог, как у нас тополи и березы. Гулять по таким улочкам после пыльной и шумной Москвы было сущим удовольствием. Но конечно главной «достопримечательностью», из-за которой ехали сюда, было море и пляж. Нам повезло — погода была благосклонна, солнце пыталось изжарить нас, но теплый ветерок с моря давил эти усилия на корню, а редкие облака давали периодически спасительную тень. Плескаясь в море и играя с Лешей и Ирой, я даже под конец отпуска смог отстраниться от тревог и забот и почувствовать, как меня «отпускает» напряжение, которое копилось последний год. Не зря все-таки Люда меня вытянула в эту поездку!

А вот по возвращению я понял, от чего Григорий Константинович был так хмур перед моим отпуском.

— Меня переводят? — мои брови удивленно поползли вверх, когда Орджоникидзе сказал мне об этом.

— Увы, — расстроенно развел он руками. — Сам не рад.

— Но почему?

— Бюрократия, — вздохнул мужчина и сел на стул для посетителей. — Сам удивлен, как раньше тебя не перевели.

— А должны были?

— Ты ведь пропагандой на международном уровне занимаешься. А я промышленностью заведую. Совсем разные сферы, не считаешь? — усмехнулся он.