Было бы куда пойти, с кем поговорить, посидеть или полежать, но при этом не чувствовать себя рядом с другим человеком одиноко, тогда и водка бы не понадобилась. Наверное. Фёдор точно не знал. Он выпил, испытывая гибельный восторг. Впереди был весь день. Хватит ли водки?
Побродив по коридору, он зашел в дальнюю комнату, взял с полки первую попавшуюся книгу, решив нагадать себе счастье по ней. Открыл наугад и прочитал: «Согласно другому преданию, на берегу он принес себя в жертву на погребальном костре, а из его пепла восстали птицы с многоцветным опереньем. Душа же его стала Утренней Звездой».
– Это нам подходит, – пробормотал Фёдор.
Он заметил, что окно до сих пор открыто. Идти закрывать было лень. Сунув книгу на место, Фёдор вернулся на кухню, налил, но выпить не успел. Смартфон, оставленный на столе, заиграл, завибрировал и пополз к краю, будто собираясь сбежать. Номер был незнакомый. Но Фёдор все равно подумал, что это Инна.
– Инна! – сказал он.
– Не хочу вас огорчать, но вовсе не Инна, – ответил подростковый голос. – Узнали?
– Узнал, – соврал Фёдор.
Звонивший рассмеялся.
– Лукавите, Фёдор Андреевич. Это Панибратов. А имя-отчество мое помните?
– Игорь Игоревич.
– Я тронут. Знаю, что вы вчера подписали с нами договор. Приезжайте отметить это дело. Сегодня в восемь вечера за вами приедет машина. Посидим, поговорим, покушаем. Поделитесь идеями. Поделитесь же? Конечно, поделитесь. Всего доброго! До вечера.
Панибратов отключился, не дав и слова вставить. Фёдор позвонил Зофии. Она оказалась недоступна. Задумался, стоит ли пить то, что налил. Решил так: выпить, поспать, принять душ. Вот и все идеи, которыми он мог поделиться с Панибратовым. Вряд ли тому бы понравилось. Но других не имелось.
Фёдор влил в себя водку и поплелся в комнату. Немного полежал, встал, вернулся на кухню и выпил еще.
26
В восемь часов позвонили в домофон. Фёдор был наготове. Ему удалось поспать, но проснулся он все еще немного пьяный. Голова под своей огромной тяжестью валилась вперед. Фёдор думал перезвонить Панибратову и соврать, что заболел. Посидев немного, поборол соблазн, выпил полстакана водки для бодрости и поковылял в душ. Во время бритья удалось обойтись всего парой небольших порезов. Вспомнился вдруг кошмарный сон из детства, в котором Фёдор сам себе отрезал голову. Он спросил тогда маму:
– Если мне отрежут голову, ее смогут пришить назад?
– Телевизора, что ли, насмотрелся? – спросила мама.
Фёдор нажал кнопку домофона.
– Я от Игоря Игоревича Панибратова, – сказал мужской голос. – Жду у парадной.
– Иду.
Он надел ботинки и спустился. У двери парадной стоял интеллигентного вида мужчина. Фёдор его узнал. Это оказался Антон. Протянув руку, пригляделся:
– Постой, не говори. На Карповке зависали вместе?
– В обезьяннике, – ответил Фёдор.
– Точно! Но тебя туда тоже с Карповки забрали?
– Меня из зоопарка.
– К животным, что ли, приставал?
– Ага, одному гамадрилу дал по жопе.
Они вышли из двора, залезли в машину. Фёдор сел на переднее сиденье. Антон порылся в смартфоне:
– Смотрю, как гамадрилы выглядят. Ха! Забавные.
– Некоторые еще и книги пишут, – сказал Фёдор.
Вырулив на набережную, Антон достал из бардачка фляжку водки:
– Полечиться хочешь?
– А что, заметно?
– Рыбак рыбака, – сказал Антон. – Сам-то я завязал. На время.
Фёдор чувствовал себя пока что неплохо, но, конечно, взял фляжку и отпил сразу половину.
– Ничего, если у меня выхлоп будет?
– Теперь-то чего переживать, – ответил Антон. – А вообще Панибратов и сам любит.
– А ты у него помощник? – спросил Фёдор.
– Ну так, для всяких поручений. А ты кто?
– Я? Не знаю. Наверно, тоже гамадрил.
Они приехали на Васильевский остров. Антон припарковался у старинного трехэтажного здания на набережной.
– Тебе туда.
Он показал на угловой вход в цоколь, над которым висела малоприметная вывеска «Ресторан „Шпикачка“».
– И выключи звук на телефоне. Игорь Игоревич жуть как не любит, если у кого-то звонит. Я сам видел, как он в одного француза пепельницей швырнул. У того во время переговоров запиликало. А еще однажды в театре…
Антон умолк. Из ресторана вдруг вышел сам Панибратов и закурил, глядя на них. Фёдор выключил на смартфоне звук и вылез.
– Игорь Игоревич, приехали, – сказал Антон.
– Я вижу, Антон, я вижу, – ответил Панибратов. – Фёдор Андреевич, здравствуйте!
Фёдор подошел, протянул руку. Сосисочный олигарх секунды три на нее смотрел, наконец сунул свою вялую подростковую ладошку. Курил он «айкос», от которого нестерпимо воняло то ли застарелым перегаром, то ли коровьим навозом.
– Читал сегодня о ваших приключениях в зоопарке. Не простили, выходит, Каргополову премию? Ну ничего, скоро хорошо заработаете и утрете ему нос.
Панибратов выпустил в лицо Фёдору облачко мерзотного дыма.
– Идемте, расскажете мне, что придумали.
Пока шли через пустой зал в кабинет, Фёдор вяло пытался что-нибудь на ходу сочинить. Потом споткнулся о складку паласа, мысленно проматерился и подумал, что надо было допить водку Антона, чтобы ни о чем не переживать. Но у Панибратова наверняка все приготовлено. Представился запотевший графин и покрытые тонким инеем рюмки. А к этому делу – обязательно – маринованные грибочки и холодец.
«Вот, Инна, меня принимают как дорогого гостя. А ты думала, я сдохну обоссанным в канаве?! Еще посмотрим, кто кого будет оттуда вытаскивать», – подумал Фёдор, глядя на маленький затылок Панибратова.
Но не оказалось ни грибочков, ни холодца. Стол в кабинете был заставлен тарелками с колбасами, сосисками, сардельками, шпикачками, купатами и сервелатами. Фёдор не нашел даже хлеба. Графин, впрочем, увидел, но вдруг заробел и не решился без спросу тянуть к нему руки. Панибратов сел, положил себе всего понемножку. Нацелился ножом и вилкой, но вдруг спохватился:
– Фёдор Андреевич, угощайтесь же. Что вы смотрите? Это все наша экологически чистая продукция из самого лучшего мяса. Правда, кровяная колбаса закончилась. Но я вам пришлю, если хотите. Берите вот сало или грудинку.
Олигарх внимательно смотрел на него, поднеся к губам порочного вида сардельку. Фёдор ткнул вилку в кругляшок сервелата и отправил в рот. Подумал, что сейчас олигарх спросит, как ему на вкус, а Фёдору было никак, но Панибратов потянулся к бутылке. Разлил в две рюмки.
– Снимем напряжение и зажатость?
«Наконец-то».
Они чокнулись. Фёдор привычно забросил водку в рот и тихо заскулил. Из глаз потекло. Мелькнула мысль, что сумасшедший сосисочник подсунул ему серную кислоту. Горели язык, пищевод, да и затылок припекло.
– Крякните, легче станет, – сказал Панибратов, ухмыляясь.
– Крепкая штука, – ответил Фёдор, когда смог дышать.
– Конечно, это же спирт. Вы что, никогда не пили спирт?
– Пил.
– Так что же вас так перекосило-то?
– От неожиданности.
– Еще по одной?
Не дожидаясь ответа, Панибратов разлил. Сам он выпил спокойно, с какой-то задумчивостью. Заранее стесняясь новых слез, Фёдор постарался отправить спирт прямиком в горло. Но вторая прошла гораздо легче.
– Ну и по третьей, да? – спросил сосисочник.
Фёдор спокойно выпил третью. Он почувствовал, что первые две уже активно взяли его в оборот. А еще водка, выпитая вечером и днем. И что-то, наверно, осталось в нем от вчерашнего самоубийственного пьянства. Панибратов поплыл куда-то вдаль, вместе со стеной кабинета.
– Шлюху берите, – сказал он.
– Что? Где?
– Шинку, говорю, берите. Вот же, на тарелке.
Фёдор взял рукой ломоть, пропихнул пальцами в рот, стал жевать. На вкус – резина резиной.
– Как сценарий продвигается?
Вспомнив жест Карцева, Фёдор сделал рукой движение, будто ввернул лампочку.
– Что, плохо? – нахмурился сосисочник.
– Да нет же, нет же, – сказал Фёдор. – Ну это такой творческий процесс, понимаете? Работа идет. Причем круглосуточно. Я весь в идеях и планах. Только и успеваю записывать.
– Поделитесь?
– Конечно! Конечно же! Там обязательно будет дирижабль. Помните, я рассказывал?
– Про дирижабль вы мне в прошлый раз ничего не говорили.
– Как так? Не может быть! – почти закричал Фёдор. – Вот же я идиот!
– Так что, это будет сценарий про дирижабль?
– Нет, но он там тоже будет! Там все будет! Я туда все засуну!
Панибратов откусил от сардельки, брызнув жирным соком.
– А мясо? Там будет мясо?
– Конечно! Этот мой сценарий будет огромным кровавым куском мяса.
Фёдор устал и слегка сполз.
– Знаете, – сказал олигарх. – Я вам один сюрприз приготовил.
«Он убил Зофию и сделал из нее холодец», – мелькнула мысль.
– Сомневался, правда. Вы, литераторы, народ впечатлительный…
– У меня скоро дуэль, – вставил Фёдор. И спохватился: – Извините, что перебил.
– Ничего страшного. Так вот. Раз уж у вас такой боевой настрой, значит, сюрприз я вам устрою. Сейчас еще немного посидим и выдвинемся.
«К шлюхам, на Карповку», – догадался и обрадовался Фёдор.
– Вы женаты? – будто подтверждая, спросил Панибратов.
– Была жена, ушла к одному говночисту. Это правда. Он – говночист!
– Бывает.
– Все бабы меня бросили. Все! Все обещали любить вечно и тут же бросили. Я теперь ненавижу любовь. Я решил, что если вдруг влюблюсь, то покончу с собой.
– Только вы уж сначала сценарий напишите, – сказал Панибратов.
– Игорь Игоревич, сценарий будет! – приподнялся Фёдор. – Да и не влюблюсь я больше никогда. Тут у меня уже ничего нет.
Он постучал себя по груди.
– Все мертвое.
Панибратов разлил.
– Что ж вы на себе крест ставите? Не надо, не надо.
– Да это так, нытье, – махнул рукой Фёдор и чуть не снес свою рюмку.
– Выпьем тогда за ваше счастье, Фёдор Андреевич.
«Пора тормозить», – прорвался сквозь пьяный туман голос разума. Кому он принадлежал? Инне? Зофии? Карцеву? Эльзане Кругловой? Маме?