Фёдор, конечно, не послушал. Выпил спирт и отправил себя в глухой нокдаун.
27
Но пьяный провал был хоть и глубоким, но недолгим. Очнувшись, Фёдор обнаружил, что лежит на заднем сиденье машины. Она как раз куда-то свернула и остановилась. Водитель нажал клаксон. Фёдор тяжело поднялся. Увидел за рулем Антона.
– О, выспался? – сказал тот, поглядев в зеркало заднего вида. – Очень вовремя.
Фары освещали створки железных ворот, которые медленно расползались.
– Мы где? – спросил Фёдор.
К горлу тут же подступило что-то кислое.
– Увидишь, – ответил Антон. – Игорь Игоревич тебя уважает, как я погляжу. Решил особую честь оказать.
Ворота открылись, и они въехали. Фёдор огляделся. Сзади ехала еще одна машина. За окном темнели корпуса невысоких промышленных зданий.
– Мы к шлюхам приехали? Ты скажи!
– Нет, Федь. Хотя телки тут тоже есть.
– Я, честно говоря, домой хочу. Спать.
Антон остановил машину у входа одного из корпусов и оглянулся.
– Ты не переживай, домой я тебя отвезу. Все путем будет. Пошли.
Они вылезли из машины. Ночной свежий воздух немножко взбодрил. Фёдор достал сигареты. Сзади подкатил гражданский «хаммер». Из салона выпрыгнул бодрый Панибратов, потянулся:
– Хорошо поспали, Фёдор Андреевич?
– Неплохо.
– Вы пока не курите, а то опять размажет. Но я вами горжусь. Нигде не наблевали. Антон, в машине не наблевано?
– Все чисто, Игорь Игоревич, – ответил Антон.
Фёдор убрал сигареты и спросил:
– А где мы?
– Можно сказать, родная обитель, – вздохнул Панибратов. – Ну, идемте же.
Они зашли в здание. Шаги гулко разносились по сумрачному коридору, под потолком жужжали тусклые люминесцентные лампы.
– На морг похоже, – сказал Фёдор.
– Ну что вы, – ответил Панибратов. – Разве мог бы я вас в морг отправить?
И добавил:
– Только если будете плохо себя вести.
И еще добавил:
– Шучу, конечно же.
Коридор никак не заканчивался. В какой-то момент Фёдору почудилось, что он до сих пор спит и видит сон. Стал считать шаги, добрался до сотни, сбился, прекратил счет и вдруг почувствовал этот запах. Он остановился.
– Вы что, устали? – оглянулся Панибратов.
Пахло кровью, сырым мясом. Фёдора затошнило.
– Зачем мы здесь? – спросил он.
– А увидите! Сюрприз, говорю же. Вам понравится.
Фёдор сильно сомневался. Так и не добравшись до конца этого длинного коридора, будто посмертного тоннеля к свету, они зашли в дверь с табличкой «Убойный цех». Свет здесь горел ярко. Стены были выложены белой кафельной плиткой. В полу Фёдор заметил прямоугольные стоки. С потолка свисали крючья.
– Семён! – позвал Панибратов.
Ответа не было.
– Семён! Вы где там? – раздраженно повторил сосисочный олигарх.
– Идем, идем, Игорь Игоревич! – донеслось откуда-то сверху.
Затем послышалось жалкое мычание, перестук копыт. Распахнулись двустворчатые двери, и вошел бородатый мужик в красном резиновом фартуке. Он тащил на веревке небольшого тонконогого теленка. Теленок был рыженький, с белыми пятнами на боках.
– Мы тут по старинке, – сказал Панибратов и взял кувалду с металлического стола. – Сеня, держи крепче.
Семён намотал веревку на кулак, напружинил ноги. Панибратов несколько раз лихо замахнулся, но опустил кувалду и протянул ее вмиг протрезвевшему Фёдору.
– Ваш, как говорится, выход, Фёдор Андреевич.
«Лучше бы он меня и правда к наркологу привел», – подумал Фёдор и взял кувалду.
Она была новенькая, никелированная, увесистая. Удивительно, что сосисочник, с его подростковой комплекцией, так легко ею размахивал. Наверно, много практиковался тут скучными, бессонными ночами.
– Давайте, господин литератор, – сказал Панибратов. – Это не страшно. Даже интересно. Вы же реалист. А настоящей жизни наверняка толком не нюхали. Вот вам – настоящая жизнь. Хуярьте промеж рогов. А Семён горло перережет. Этого вы точно не умеете. Но и этому можно научиться.
– Я, кстати, очки в унитаз уронил, – пожаловался Семён, дергая веревку. – Прямо в говно.
Теленок не сопротивлялся. В его лиловых глазах застыли ужас и непонимание. Да и рога еще не выросли. Слишком был мал. Фёдор опустил кувалду.
– Сначала может быть неприятно, а потом так затягивает! – продолжал Панибратов. – Вот Семён раньше был вегетарианцем. Теперь за уши не оттащишь от любимой работы. На две ставки трудится. И забивает, и потрошит.
Фёдор сделал маленький шажок назад:
– Я не могу.
– Мясо, значит, есть согласны, а грязную работу за вас другие должны делать? – брезгливо сказал Панибратов. – Чистоплюй вы, Федя.
– У меня же другая профессия, – ответил Фёдор.
– Да не в профессии дело, – отмахнулся Панибратов и вставил в «айкос» стик. – Человечество ужасно размякло, изнежилось. Все вокруг трусят ручки свои замарать. А вы, литераторы, совсем размазнями стали. Как так вышло? Можете объяснить? Ваши… эти самые… как их… старшие коллеги… предки? Ну вот взять, например, Лермонтова или Пушкина. Да того же Льва Толстого! Сколько народу отправили на тот свет! А вы тупую скотину не можете…
– Что ж теперь, – отозвался Фёдор.
– Да, что ж теперь, что ж теперь, – повторил Панибратов, пуская вонючий дым. – Хорошая отговорка. Универсальная. Что ж теперь, что ж теперь.
– Игорь Игоревич, – вмешался Семён. – Забивать будем или не будем?
– Ну раз уж приехали.
Панибратов протянул руку.
– Дайте-ка мне, Фёдор Андреевич. Посмотрите, как это делается. Может, вдохновитесь.
Фёдор протянул было кувалду, но не дал.
– Игорь Игоревич, а можно его отпустить?
– Кого отпустить? – удивился олигарх. – Семёна?
– Теленка. Хотите, я сценарий бесплатно напишу?
– А куда отпустить-то? – спросил Панибратов. – В лес, что ли?
– Не знаю. А где вы его взяли? Маме вернуть.
– Маме! – хмыкнул Панибратов.
– Мамашу его мы еще днем забили, – сказал Семён и шмыгнул носом.
Фёдор положил кувалду под ноги и вышел в коридор. Показалось, стены потихоньку сдвигаются, будто он попал под пресс. Фёдор побежал, топая, как слон, задыхаясь. Тошнило от – может быть, воображаемого – запаха крови и мяса. Выскочив на прохладную улицу, он чуть не врезался в Антона и побежал дальше, прочь.
– Федя! – крикнул Антон. – Стой!
Покружив по территории, Фёдор увидел проходную, забежал, уткнулся в заблокированный турникет. Из «аквариума» выглянул сонный охранник и закричал в окошко:
– Ключ! Ключ!
– Да какой нахер ключ, – пробормотал Фёдор и перелез через турникет.
По подъездной дороге он вышел к шоссе. В какой стороне город, Фёдор не знал. Закурив, повернул направо и зашагал так быстро, как только мог. Начинало светать. И потихоньку просыпалось похмелье. Время от времени мимо проносились машины. Слыша шум мотора, Фёдор останавливался, поднимал руку. Никто не хотел его подбирать. В голове, будто угодившая в паутину муха, колотились слова: «Сука, блядь!» И несколько раз Фёдор пробормотал их вслух – в адрес Панибратова, Семёна, этого проклятого города, Инны, бывшей жены и себя, в конце концов.
Через пару километров силы закончились. А проклятый город так и не замаячил на горизонте. Вдоль шоссе лежали заброшенные поля и торчали на фоне леса опоры ЛЭП. Можно было попробовать доковылять до одной из них, вскарабкаться наверх и посмотреть, куда идти. Представился собственный обугленный труп, вцепившийся в металлическую перекладину. Поутру «Фонтанка» напишет, что мелкий писатель Фёдор Собакин покончил с собой, испугавшись поединка с лауреатом престижных премий Иваном Каргополовым.
Сзади посигналили. Подкатила машина. Из салона выглянул Антон.
– Федь, забирайся, довезу. Город в другой стороне.
Фёдор сел рядом.
– Ты телефон выронил. Открой бардачок.
Рядом со смартфоном лежала фляжка с недопитой водкой. Фёдор открутил крышку и вылакал остатки. Антон развернулся в сторону города.
– Есть еще водка?
– Больше нет.
– Ладно, дома полно.
– Ты молодец, запасливый.
Фёдор подумал, что Панибратов, наверно, уже убил теленка. И даже мимолетно представил себе это зрелище. Замутило. Он посмотрел на Антона и спросил:
– Скажи, на хрена он меня сюда привез? Я же не мясник. Зачем? Для чего? Почему? Проверить хотел?
– У всех свои причуды, – ответил Антон. – Кто-то к шлюхам гоняет…
– Лучше бы туда.
– Хочешь, отвезу? Не сейчас, конечно. Они уже отдыхают. Но как-нибудь вечерком можно.
– Посмотрим, – ответил Фёдор.
– Не пожалеешь. У них там никаких ограничений. Без садизма, конечно. А все остальное – можно. Только плати. Хороший бордель. Мне нравится. Ты, кстати, не женат?
– Нет.
– Ну и хорошо. Значит, совесть мучить не будет.
Антон высадил его у Львиного мостика и помахал на прощание рукой. Фёдор вяло ответил. Над водой клубилась легкая дымка. Хотелось поскорее выпить и уснуть. Он поднялся в квартиру, накатил стакан, лег в одежде на кровать и моментально провалился. Снился ему бегущий по коридору жалкий, испуганный, окровавленный теленок. Сердце Фёдора сжималось во сне и болело.
28
Проснувшись, он, будто зомби, доковылял до кухни и, хоть чувствовал себя все еще немного пьяным, сразу выпил полстакана водки. Была, кажется, середина дня. Фёдор достал из кармана съехавших наискосок штанов смартфон и посмотрел время – ровно три часа. Висели пропущенные вызовы. Он не стал смотреть от кого. Проверять соцсети и мессенджеры Фёдор также не стал. Все это сейчас как будто не имело значения. Важнее было другое. Фёдор налил еще полстакана и выпил одним большим глотком. Подождал. Спустя минут пять почувствовал, что начало развозить. Он хлопнул ладонью по столу и рассмеялся. Злой смех его разнесся эхом по квартире, и почудилось, будто из дальней комнаты кто-то подобострастно хихикнул.
– Эй! – крикнул Фёдор. – Кто там еще ржет?
– Я, – раздалось в ответ.
Фёдор встал и поправил штаны. От страха у него похолодели пальцы. Он хотел еще что-нибудь сказать или спросить, но ничего не пришло в голову. Одно сплошное «э-э-э» плавало в пьяных мозгах. Вооружившись полупустой бутылкой, он, держась за стенку, вышел из кухни и выглянул в коридор. Дверь в дальнюю комнату была открыта. Тянуло сквозняком. Он вспомнил, что, кажется, так и не закрыл окно, из которого сиганул полоумный придурок. Может, туда забрался какой-то бомж с чердака? У писателя Сельдина был роман про бомжа, который захватил в заложники семью. Но это здесь при чем? Позвонить Сельдину и спросить, как избавиться от бомжа? В том романе бомжа утопили, сунув мордой в унитаз.