спросил он.
– Дом правильный? – ответил Фёдор.
– Если навигатор не врет.
– Не знаю. Тут выйду.
Он вылез из салона, закурил. Земля под ногами слегка поплыла. Стало тошно и страшно. Фёдор бросил сигарету в куст шиповника и достал смартфон.
– Да, я слушаю, – ответил женский голос.
– Я приехал, – устало сказал Фёдор. – Стою во дворе. Какой подъезд?
– Второй. Квартира семьдесят семь.
Он пересек двор, пару раз споткнулся и чуть не упал. Второй подъезд был в углу дома. Фёдор позвонил в домофон.
– Да, я слушаю, – снова ответил женский голос.
– Впустите меня.
– Девятый этаж.
Лифт не работал. Фёдор поплелся наверх. Заныло вдруг левое колено. Потом заболела левая рука. На четвертом этаже он подумал, что никогда за свои сорок два года не пользовался услугами проституток. Впрочем, и сейчас он не собирался пользоваться услугами в привычном смысле. Ему всегда было важно хоть немного любить. И чтобы его хоть немного любили.
Семьдесят седьмая квартира скрывалась за массивной железной дверью. Фёдору почудилось, что хозяйка смотрит на него в глазок. Смутившись, он потянулся к звонку. И дверь тут же открылась. На пороге стояла невысокая женщина лет тридцати в неглиже, с длинными светлыми волосами. Ей очень шла маленькая родинка с краю подбородка. Фёдор поздоровался. Она кивнула и посторонилась. Он вошел в светлую прихожую, сел на табурет и стащил ботинки. Теперь почудилось, что завоняло от носков. Он снова смутился и поджал ноги.
– Вы на всю ночь? – спросила она.
– Да, – ответил Фёдор.
Кажется, она назвалась Венерой, когда он позвонил.
– Нужно будет оплатить вперед.
– Хорошо, – сказал Фёдор, продолжая сидеть с поджатыми ногами. – Вас Венера зовут?
– Можно и так.
– Переводом получится?
– Еще бы, – ухмыльнулась она. – По тому номеру, по которому звонили.
Фёдор открыл банковское приложение. Увидел, что пришел аванс за сценарий. Хмыкнул.
– Сколько переводить?
– Тридцать, – ответила Венера.
– Тут по номеру какой-то Андрей Ильич.
– Все правильно.
«Отца моего так звали», – вспомнил Фёдор и перевел деньги.
Венера ушла, но вскоре вернулась.
– Все в порядке.
– У тебя есть выпить? – спросил он.
– Есть шампанское и сухое белое вино.
– А водка? Или коньяк? Что-нибудь крепкое.
– Ты сюда пить приехал, что ли?
Фёдор покивал, глядя в пол:
– Да. Выпил бы и уснул. А больше ничего не надо.
– Тебя как зовут?
– Иван, – ответил он первое, что пришло в голову.
– Снял бы гостиницу, Иван, и пил там. Дешевле бы вышло.
– А кто там со мной рядом ляжет?
– И то верно, – сказала Венера. – В душ хочешь сходить?
– Нет.
– Сходи все-таки.
В ванной была оборудована душевая кабина. Фёдор разделся, снял носки, скомкал и, стыдясь, выкинул их в вентиляционную шахту. Из лейки хлынула ледяная вода, потом кипяток. Кряхтя, он долго настраивал нужную температуру, направив струю воды в сливное отверстие. Когда пошла теплая, Фёдор расслабился и вдруг почувствовал себя кристально трезвым. Похмелья не было, проклятая птица спала. Или подохла наконец-то. Отвыкший от этого ощущения, Фёдор испугался и растерялся. В ванную зашла Венера. Он различил ее силуэт сквозь потную стенку кабины и неожиданно возбудился.
– Ты как там? – спросила она. – Я пописать зашла.
Он протер прозрачный пластик. Венера спустила практически несуществующие трусики и села на унитаз.
– За отдельную плату могу на тебя, – сказала она. – Это будет стоить еще полторы. А на меня – три.
– Нет, спасибо.
– Ладно, – пожала она плечами.
Когда Венера смыла воду, на Фёдора хлынул кипяток. Вскрикнув и дернувшись, он чуть не вышиб стенку.
– Ой, прости, – сказала Венера. – Забыла совсем.
Фёдор отодвинул дверцу и высунул голову.
– Принеси шампанского.
– Нетерпеливый какой! Домылся бы хоть.
Но принесла бутылку. Фёдор взял, задвинул дверцу и стал сдирать фольгу с горлышка. Вода из лейки хлестала ему в загривок. Вспомнилось вдруг, как после свадьбы они с женой вышли из ЗАГСа. Внезапно зарядил ливень. И Фёдор, радостно смеясь под дождем, точно так же сдирал с горлышка фольгу.
– Слушай, – позвала Венера. – Ты точно больше ничего не захочешь? Только поспать?
– Только поспать, – отозвался Фёдор.
Она вышла. Он открутил проволоку. Вылетела пробка, будто артиллерийская болванка, и долбанула Фёдора по лбу. Он устоял и невесело засмеялся. Дождавшись, когда осядет хлынувшая пена, Фёдор выпил из горла всю бутылку, поставил на пол кабины, выключил воду и вышел.
На кухне сидела незнакомая женщина с короткими темными волосами, в махровом халате и курила, глядя в окно. Она закинула ногу на ногу, на большом пальце висел тапок. Лицо у нее было розовое, припухшее, будто после долгих, горючих слез. Фёдор смутился, потоптался, но вдруг узнал Венеру и сел напротив.
– Хочешь чай? – спросила она.
– А есть еще что-нибудь выпить?
Венера посмотрела на него, положила сигарету в пепельницу и достала из холодильника бутылку вина. Поставила высокий стакан. Пробка была винтовая. Фёдор открутил и налил.
– Тяжелый день? – спросила Венера.
– И жизнь, – ответил Фёдор.
– Я как будто не знаю.
– Уверен, что знаешь.
– А чем ты занимаешься?
– По большому счету, я – никто.
– В смысле безработный?
– И в этом смысле тоже.
– А жилье есть?
– Да. Но я туда не хочу.
– Жена злая?
– У меня нет жены. Я один. Даже когда рядом с кем-то.
– Почему тогда домой не хочешь? Потому что один?
– И да, и нет. Сложно. У меня там, кажется, сожитель появился.
Он засмеялся. Из носа потекло вино. Венера затушила окурок.
– Пошли спать. Утром не стану тебя будить. Спи сколько захочешь.
Они легли в небольшой комнате, половину которой занимала широкая двуспальная кровать. Фёдор пристроился с краю. Венера обняла его. Он пытался представить Инну, пытался представить бывшую жену, пытался представить каждую женщину, с которой был когда-то близок. Получалось плохо. Он ничего не чувствовал: ни утешения, ни покоя, ни счастья. Однако вспомнив, что осталось недопитое вино, Фёдор зашевелился, почувствовал себя живым.
– Что ты? – спросила сонно Венера.
– Принеси вино, я там не допил.
– Принеси сам, а? – пробормотала она.
И тихонько засопела.
Он еще немного полежал, слез с кровати и вышел на темную кухню. Широкая полоса лунного света лежала на полу. Чувствуя себя воришкой, Фёдор сцапал бутылку и торопливо опустошил ее из горла. Закурив, подошел к окну. Луна, как бельмо, висела ровно посередине ночного неба.
– Привет, дура! – сказал Фёдор.
Луна не ответила. Он докурил, смял окурок в пепельнице и вернулся в кровать. Венера шевельнулась, хрюкнула и спросила:
– Где ты был?
– Вино допивал.
– Зачем?
Он вздохнул:
– Страшно жить на этом свете, в нем отсутствует уют…
Венера повернулась к нему спиной. Фёдор продолжил:
– Все погибнет, все исчезнет от бациллы до слона. И любовь твоя, и песни, и планеты, и луна. Дико прыгает букашка с бесконечной высоты, разбивает лоб бедняжка, разобьешь его и ты.
– Лучше бы ты на меня нассал, – сказала Венера.
Фёдор закрыл глаза. А когда открыл, в комнате было уже светло. Из коридора слышался встревоженный женский голос. Кажется, Венера объяснялась с кем-то по телефону. Он равнодушно подумал, что можно написать роман о проститутке. Писал ли кто-то русские романы о проститутках, кроме Толстого и Куприна? Но идея быстро улетучилась. Фёдор подумал: «Надо за водкой ее послать». Потом он слабо задремал и увидел короткий, будто вспышка, сон, в котором пытался выпрыгнуть из окна, но мама держала его за шиворот и не отпускала.
– Мама, разреши мне умереть, – сказал Фёдор.
И проснулся в горячем поту.
Пришла Венера. Она снова была в неглиже и с длинными светлыми волосами.
– Не спишь? – спросила она.
– Как видишь.
– Тогда пора собираться. Я, как обещала, не будила.
Фёдор слез с кровати.
– А можно остаться?
– Приходи вечером, плати и оставайся.
– Вечером, – повторил он. – Неизвестно, что будет вечером. Тут есть рядом магазины?
– Полно, – ответила Венера. С заметным нетерпением.
Умывшись, он оделся, проверил карманы.
– Ничего не пропало? А носки твои где? – спросила она.
– Да черт с ними!
Смущенный, он вышел из квартиры, долго спускался по лестнице. Птица проснулась и протянула поганые коготки к сердцу. Голым ногам в ботинках было неуютно. На выходе из парадной встретился взволнованный паренек лет двадцати, с букетом гербер. Фёдор успел услышать из домофона голос Венеры:
– Поднимайтесь, девятый этаж.
Он не разбирался в цветах, но герберы были любимыми у Инны.
Во двор из-за крыши дома светило невысокое осеннее солнце, похожее на спекшийся яичный желток. Фёдор двинулся наугад, прошагал насквозь несколько дворов, увидел через арку вывеску магазина на другой стороне оживленного проспекта и побежал к нему.
Купив четыре плоскарика по ноль двадцать пять, Фёдор рассовал их по карманам, отыскал тихий сквер, сел на лавочку и похмелился. Когда на сердце потеплело, он достал смартфон. Было несколько пропущенных вызовов от Карцева. А потом посыпались оповещения с бесконечным количеством сообщений от Инны. Фёдору показалось, что мир вокруг него замер. Двигался лишь большой палец его руки. Фёдор сидел под прохладным солнцем и смахивал выпадающие оповещения. Но, открыв телеграм, он увидел, что новых сообщений от Инны нет. Она все удалила. Фёдор допил первый плоскарик и написал: «Зачем ты все удалила?» Инна заходила десять минут назад. Похмелья уже не было, но черная птица, какая-то другая, не имеющая к алкоголизму никакого отношения, схватила его за сердце крючковатыми когтями.
Фёдор открыл второй плоскарик, отхлебнул и позвонил Карцеву. Тот ответил сразу: