– А я роман написал, между прочим, – оглянулся Попцов. – «Привет из Лиссабона» называется. Бывали там? А молодые вина любите? Я могу за вечер выпить бутылок пять или семь. Легко!
Он снова приложился к фляжке.
– Двенадцать авторских листов. Я строчил как пулемет. Такое вдохновение!
– Где взяли? – спросил Фёдор.
– Что? Вдохновение? Ну и вопросы! Его разве можно где-то взять? Зина говорила, это потому, что Луна была в Рыбах. Помните Зину? А Анжелу помните?
– Смутно.
– Вы к ней клинья подбивали. Теперь можете еще раз попробовать.
В магазин вошла полная женщина лет пятидесяти, отряхнула зонтик.
– А тут встреча с литератором?
– Тут. Вон он сидит, грустит, – ответил Попцов.
Женщина посмотрела на Фёдора и села с краю во втором ряду.
– Скажите, а что нужно, чтобы издать книгу? – спросила она.
Достала из сумки блокнот, ручку.
– Для начала – написать, – сказал Фёдор.
– Допустим, книга написана. Дальше?
– Отдать в издательство.
– Какое?
– В интернете есть все адреса.
– Я не пользуюсь интернетом. Книга написана от руки. Ее обязательно надо напечатать на компьютере или можно так?
У Фёдора закружилась голова. Вошли еще три человека – две пожилые женщины и пожилой мужчина. Расселись. Фёдор почувствовал себя маленьким ребенком, которого поставили на табуретку перед взрослыми во время застолья и попросили прочитать стишок. Последний раз он выступал, когда презентовал в Москве роман «Колесо обозрения». Это случилось незадолго до «Нацбеста». Фёдор был пьян и ничего не стеснялся. Даже немного перемигивался с симпатичной девушкой, сидевшей в первом ряду. Думал, после встречи познакомиться с ней поближе. Но она исчезла, не подошла даже книгу подписать. Он не сильно расстроился. Организатор принес ему коньяк в кофейной чашке.
Пришли еще двое – парень с девушкой. Следом еще одна девушка. На секунду Фёдору померещилось, что это Зофия. Он даже встал. Никакая это была не Зофия. Все на него смотрели. Смутившись, он вышел из зала, пробормотав, что скоро вернется.
Родион уже проснулся. Широко зевая, наливал себе коньяк.
– Можно тут посижу? – спросил Фёдор.
– Но только не во время встречи, – хмыкнул Родион. – Надо взбодриться. Хотите?
– Нет, спасибо. Ваша девушка сказала, что вы будете модератором.
– Какая девушка? Матильда? Да, буду. Вы же не против?
Он снова позевал, выпил коньяк, потер ладонями лицо:
– Схожу умою рожу.
Фёдор посмотрел на бутылки.
– Глоток перед битвой, а, Федь? – сказал ему «Квинт».
– Меня бери, – вмешался «Егермейстер».
«Суки», – подумал Фёдор.
Вернулся Родион.
– Начало через пять минут.
– Хорошо.
– Я подготовил всякие вопросы. – Родион показал смартфон.
– Да, так будет удобнее.
– И народ пришел. Человек пятнадцать точно, навскидку. И жлоб этот пришел. Представляете?
– Какой? Попцов?
– Почему Попцов? Нет, он нормальный. Я про Каргополова. Пятьдесят косарей у меня просил за выступление. Представляете?
Фёдор негромко матюгнулся.
– Согласен, – сказал Родион.
22
Каргополов сидел в первом ряду, прямо перед креслом Фёдора, закинув ногу на ногу. Он сбрил бороду, коротко постригся и напоминал того Каргополова, которому Фёдор выписал поджопник, лишь отдаленно. Пожалуй, с первого взгляда Фёдор бы его и не узнал. Рядом устроился довольный Попцов с фляжкой. Народу прибавилось. Родион оказался прав: собралось человек пятнадцать. Карцева не было. Зофии, само собой, тоже.
Глядя перед собой, Фёдор опустился в кресло. Каргополовский ботинок висел в двадцати сантиметрах от его колена. Родион сказал очень короткую приветственную речь. Люди вяло похлопали. Фёдор быстро встал и сел. По носку ботинка ползала сонная осенняя муха. Он подумал, что Каргополов вряд ли полезет тут драться. Разнимут. Будет сидеть в виде немого укора. И, может, под конец скажет что-нибудь язвительное. Но после встречи придется с ним объясняться.
– Почему вы решили стать писателем, и как это случилось? – раздался из зала женский голос.
Кажется, это была писательница, пишущая от руки. Ботинок качнулся вперед, муха улетела.
– Я не помню, – ответил Фёдор. – Это было давно.
Собственный голос показался чужим.
– А сколько вам лет?
– Сорок два.
– Расскажите, какие книги вы написали. И про что? И как стали печататься? Кто вам помог?
К счастью, вмешался Родион:
– Вы не знаете, с кем пришли на встречу?
– Нет, не знаю. Знаю, что литератор. Мне это интересно.
– Мне никто не помогал, – сказал Фёдор.
– Так не бывает.
– Достоевскому или Чехову никто не помогал.
– Но вы же не Достоевский или Чехов.
Каргополов громко хмыкнул, ботинок его дернулся и чуть-чуть не достал колено. Фёдор невольно поджал ноги.
– Вы же не читали, – сказал Родион. – Откуда вам знать?
– Я уверена.
– Почитайте, может, измените ваше мнение, – сказал Родион. – А то какой-то бессмысленный разговор.
– Почитаю. Где у вас туалет?
– В соседнем помещении. Там будете читать?
– Нет, я по-маленькому.
– Ладно, – сказал Родион. – У меня тут тоже есть вопросы. Чай или кофе?
– А можно воды? – ответил Фёдор.
Кто-то хихикнул.
– Матильда, принеси воды, пожалуйста. Так, дальше. Кошка или собака?
– А, это уже вопросы?
– Угу.
– Кошка, наверно. Или кот.
– Так. Еще. Пастернак или Мандельштам?
«Боже, боже!» – подумал Фёдор.
– В поле зреет вредный злак под названьем Пастернак, – сказал Попцов.
– Не смешно, Макс, – ответил Родион.
– Так это не я, это Сергей Михалков.
Ботинок перекрыла рука со стаканом воды. Фёдор понюхал содержимое и выпил.
– Кого выбираете?
– Ладно, Мандельштам.
– Ветреный вы, – снова вмешался Попцов.
– А знаете, от кого эти вопросы?
– Нет.
Фёдор, конечно, знал, но ему стало тошно отвечать.
– Это Ахматова, – радостно сообщил Родион. – Теперь вопросы от меня. Курить или пить?
– Курить.
– Лукавите, – хмыкнул Попцов.
Фёдор быстро посмотрел на него и вернулся к ботинку Каргополова.
– Писать или трахаться?
– Писать.
Попцов:
– Ну вы серьезно, что ли?!
– Есть или спать?
– Спать.
– Драться или убегать?
Ботинок слегка задрожал.
– Драться, – сказал Фёдор.
Каргополов снова хмыкнул.
– Коньяк или водка?
– Можно еще воды?
– Матильда, принеси, пожалуйста. А мне коньяка.
– А можно и мне? – сказал Попцов.
– Опытная женщина или невинная?
– Сердцу не прикажешь.
– Плакать или смеяться?
– Плакать.
– То есть между Достоевским и Чеховым вы выбрали Достоевского? – спросил Попцов.
– У Достоевского юмор не хуже, – сказал кто-то.
– Да это понятно, понятно.
Матильда принесла коньяк и воду. Родион продолжил свой блиц-опрос. Фёдор отвечал, не особо задумываясь. Все-таки стоило уйти сразу. Сказать Попцову, что встреча не состоится. Родион напился. В туалете взорвалась труба с говном. Или соврать, что у его матери инфаркт, нужно срочно бежать домой. Как же права была Инна! Да, ему не хотелось бесполезно сидеть за ноутбуком и чувствовать свою беспомощность. Так ведь здесь было то же самое. Только пялился он не в экран, а на ботинок Каргополова. Гнусно! И жалко. Подумать только, он стесняется этого глупого, напыщенного бездаря. Глаза боится поднять на него. Что он там хотел – дуэль, мудила?! Будет ему дуэль! Прямо здесь!
Но все это было бесполезно. Фёдору не удалось разозлиться. Лишь тоска усилилась. И презрение к себе. Выпить хотелось невыносимо. Он остро чувствовал, как пахнет коньяк из стаканов Родиона и Попцова. Вот бы Матильда перепутала и налила ему водки вместо воды. Фёдор сделал глоток. Вода все же.
– А вот еще вопрос. Вы бы хотели уметь летать или становиться невидимым?
– Летать, – ответил Фёдор.
Кто-то вошел в магазин, кашлянул и сказал:
– Простите, что вмешиваюсь. Можно попросить воды?
Фёдор отвлекся от ботинка. У входа стоял седобородый старик с черным пакетом в руке.
– Матильда, воды нашему гостю! – выкрикнул Родион. – А хотите коньяка, папаша?
– Ой, спасибо, но нет.
– Угощаю!
– Не пью я.
Матильда принесла ему стакан воды. Старик пил, держа его двумя руками. В этот момент Фёдор понял, о чем напишет сценарий. Собственно, все, что надо написать, вдруг четко выстроилось в голове. Его кинуло в жар. Он засмеялся. И посмотрел Каргополову в лицо. Тот спал, уткнувшись подбородком в грудь.
23
К концу встречи Родион уже с трудом ворочал языком, стал нести какую-то чушь, попытался прочитать верлибр собственного сочинения и уснул. Возникла небольшая пауза. Фёдор встал, не обращая внимания на ботинок, который почти касался его ноги.
– Спасибо, что пришли. Извините, если что-то было не так.
Подошла девушка, которую он перепутал с Зофией, подписать книжку. Это был его первый роман «Зверье». Потом Матильда попросила уложить Родиона. Фёдор отвел его на диван. Когда вернулся в зал, все уже разошлись. Он помог Матильде сложить стулья.
– Как вам? – спросила она.
– По-моему, отлично, – сказал Фёдор.
– Серьезно? – удивилась Матильда. – Кстати, та тетя сперла из туалета бумагу и освежитель.
На прощание она сказала:
– Я бы посмотрела какую-нибудь комедию.
– А?
– Ну вы спрашивали, что бы я хотела посмотреть. Комедию какую-нибудь.
– Ага. Но вы же с Родионом.
– Да, я с Родионом. И он сам ходячая комедия.
Фёдор вышел на улицу. Дождь прекратился. У входа стояли Попцов и Каргополов. Они одновременно обернулись. Фёдор закурил.
– Теперь поговорим, – сказал Каргополов. – Какие у тебя ко мне претензии?
– Никаких, – пожал плечами Фёдор.
– А драться зачем полез?
– Пьяный был.
– И все?
– И все. Извини, я спешу.