Выстрел выстрел фрегат сгоряча
По орудии. Зырили давече
Но Очаков на бахче зачах
Завернули за вечер и завечер
Сомный сон при бегах поспешах
Чует кол на коллоквиум счастия
Дует: Ластится ходко душа
К смерти рвущей на разные части
76.
На улице стреляли и кричали
Войска обиды: армия и флот.
Мы ели пили и не отвечали,
Квартиры дверь была, была оплот.
Плыло, плыло разъезженное поле
В угоду экипажам сильных сном.
Ещё плыло, ещё, ещё, не боле,
Мы шли на дно, гуляли кверху дном.
Мычало врозь разгневанное стадо,
Как трам трамвай иль как не помню что.
Вода катилась по трубе из сада,
За ней махало крыльями пальто.
На сорный свет небесного песца
Другие вылезали, вяло лая.
Отец хватал за выпушку отца,
Мотал как будто. Вторя: не желаю.
Зверинец флотский неумело к нам.
Мы врозь от них, кто врос от страха в воду.
Питомник басуркуний. Время нам!
В хорошую, но сильную погоду.
77.
Запор запоем, палочный табак.
Халтурное вращение обоев!
А наверху сиреневый колпак:
Я не ответственен, я сплю я болен.
(Катились прочь шары, как черепа
Катаются, бренчат у людоеда.
Бежала мысль со скоростью клопа,
Отказывалось море от обеда.)
Я отравляю холодно весну
Бесшумным дымом полюса и круга.
Сперва дымлю, потом клюю ко сну
(В сортире мы сидим друг против друга.)
И долго ходят духи под столом,
Где мертвецы лежат в кальсонах чистых,
И на проборы льют, как сны в альбом,
Два глаза (газовых рожков) – любовь артиста.
Запор рычит, кочуют пуфы дыма,
Вращается халтурное трюмо,
И тихо блещет море невредимо
Средь беспрестанной перемены мод.
78.
А.Г.
В серейший день в сереющий в засёрый
Беспомощно болтается рука
Как человек на бричке без рессоров
Или солдат ушедшего полка
Лоснящиеся щёки городов
Намазаны свинцовою сурьмою
И жалкий столб не ведая годов
Руками машет занявшись луною
И было вовсе четверо надежд
Пять страшных тайн и две понюшки счастья
И вот уже готов обоз невежд
Глаголы на возах в мешках причастья
Беспошлинно солдатские портки
Взлетают над ледовыми холмами
И бешено вращаются платки
За чёрными пустыми поездами
Склоняется к реке холёный дым
Бесшумно убывая как величье
И снова город нем и невредим
Стирает с книг последние различья
79.
Лицо судьбы доподлинно светло
Покрытое веснушками печали
Как розовое тонкое стекло
Иль кружевное отраженье шали
Так в пруд летит ленивая луна
Она купается в холодной мыльной пене
То несказуемо удивлена
То правдой обеспечена как пенье
Бормочет совесть шевелясь во сне
Но день трубит своим ослиным гласом
И зайчики вращаются в тюрьме
Испытанные очи ловеласов
Так бедствует луна в моём мешке
Так голодает дева в снежной яме
Как сноб что спит на оживлённой драме
Иль чёрт что внемлет на ночном горшке
80.
Шасть тысячу шагов проходит жизнь
Но шаг один она тысяченожка
Дрема как драпать от подобных укоризн
Борцову хватку разожми немножко
Пусть я увижу. Знаю что и как
Но вовне всё ж ан пунктик в сём слепого
Быть может в смерть с усилием как как
Я вылезаю ан возможно много
Огромная укромность снов мужей
О разомкнись. Всю ль жизнь сидеть в сортире
Стук слышу рядом вилок и ножей
Музыку дале жизнь кипит в квартире
Звенит водопроводная капель
Но я в сердцах спускаю счастья воду
И выхожу. Вдруг вижу ан метель
Опасные над снегом хороводы
81.
Окружает призрак моря призрак суши
Синевея невещественной волной во тьме железной
Невещественный поток течёт в пустыне
В города вступает сверху вниз
Улица-река где рыщут рыбы
Медленно несёт сутулый труп
И болтается в воде его игривый
Костяной язык меж тонких губ
А навстречу из воды пучистой
Дева-ангел в фиолетовом трико
Выплывает. Важный нежный чистый
Он скользит в глубоком сне вниз головой
А над ним подводный сад
Фосфоресцировала бледно флора дна
Лунный лик над морем возвращался
И прилив вставал смеясь со сна
И въезжают в воздух звуки мрака
Металлический марсианский вальс
Громкоговоритель на заборе
Нечеловечески и невидимо пел
82. Этика
Голубое солнце танцевало но не восходило
Оно щёлкало своими рачьими клешнями
Оно давало обратный ход
Полный оскорбления недействием
Полный увеселительных полётов
Полный скрежетом хрустальных зубов
Оно было в совершенной безопасности
83. Воскресная прогулка солдата
Завивание воздушного шара продолжалось целый месяц
Наконец золотой песок был насыпан
и алюминиевые граммофоны затрубили отъезд
Последней взошла на палубу Melle Miecmemem
с полуконцертным роялем [под] мышкой
Это вызвало бурю энтузиазма
Растерявшийся солдат продолжает висеть на шёлковой верёвке
поднимается
Аааах
Море 40 000 метров высоты
Солдат висит
5 600
Солдат упорствует
Капитан вежливо просит его не настаивать
6 000
Солдат закуривает папиросу и насвистывает
Удивление пассажиров ночь
Молния начинает летать вокруг аэростата
Как фальшивая акула
Она впивается ему в затылок
Глухой выстрел тревога дирижабль
Ломается пополам как огурец
«Воскресная прогулка солдата»
84. La rose croix
Возникает он как ранний
Хриплый голос тихий стук
Как виденье в ресторане
Жёлтый выстрел на мосту
Ан слегка и вот всецело
Мироздание гремит
Лихо пляшет Консуэла
Огнь меча из-под копыт
И опять привычным жестом
Чешет смерть гребёнкой лоб
Не подвинувшись ни с места
Не покинувши свой гроб
Это вечное вращенье
Это млечное прощенье
Голубое отвращенье
Смейся позабудь о мщенье
85.
Он на землю свалился оземь пал
Как этого хотел весенний вечер
Как в это верил день Сарданапал
Как смел он как решился человечек
Как смел он верить в голубой пинжак
В оранжевые нежные ботинки
И в синий синий синий синий галстук парижан
В рубашку розовую и в штаны с картинки
Цвело небес двуполое пальто
Сиреневые фалды молча млели
И кувыркалось на траве аллеи
Шикарное двухместное авто
И кажется в минуту ту минули
Качнулся воздух выпивший холуй
И стало что-то видно будто в дуле
В самоубийстве или на балу
И вечер обессилел точно жала
Змея лишилась душегуб ножа
Назад сползла зима и задрожала
Душа моя и хлад прошёл пинжак
Качнулся день и вылетел и вышел
Я к дому своему.
86.
Bruire rire et mourir
Être amoureux et heureux
Pourrir et encourir
Toutes les horreurs des Hébreux
Je ne veux ni peindre ni écrire
Je voudrais dormir toujours
Rire et se détruire
Braire et traire l’amour
Ô cygne ô assassine
Libellule et saut des vaisseaux
Mélancolie des glycines
Ophélies des universaux