Лия не была настроена на ложь во спасение и напомнила:
— Я предупредила, что буду у друга.
— Я подумала, ты хочешь нас позлить. Из-за скрипки. — Нана Ревазовна опустила руки и строгим взглядом посмотрела на дочь. — Кто он?
— Музыкант. Ты его видела на моем дне рожденье в «Черном жемчуге».
— Ах, этот. — Женщина вспомнила нелепого клавишника с тонкой шеей и азиатскими глазами. — Какую консерваторию он закончил?
— Мама, не сейчас, — раздраженно ответила Лия и побежала вверх по лестнице в свою комнату. — Мне надо переодеться.
— Отец на обед скоро приедет. Он не знает, где ты была, — предупредила мать и всплеснула руками: — Я полдня готовила, чтобы с ума не сойти.
Приехал Отар Гурамович. Лию позвали обедать. Она села за стол, словно не замечая отца. Нана суетилась, подкладывала мужу одно блюдо за другим и уговаривала дочь поесть, как следует.
Глава семейства насытился, вытер губы салфеткой, хмуро посмотрел на дочь.
— Лия, ты хотя бы представляешь, чего мне стоила твоя машина? И во что сейчас она превратилась?
— Спасибо за электроскрипку, папа. Если ты еще раз ее украдешь, я не машину скину в море, а сама брошусь.
— Что?! — вскипел Беридзе. — Ты как с отцом разговариваешь!
— А ты как с дочерью поступаешь? Сначала делаешь подарок, а потом приказываешь выкинуть его в море. Так я и выкинула. Выполнила твое желание.
— Ты угробила новый автомобиль. Чужого человека я бы за это в порошок стер! — Беридзе ткнул вилкой в блюдо с мясом.
— А ты украл мою скрипку!
— Я ничего не крал.
— Давайте не будем врать другу. — Лия загородилась растопыренными ладонями и пояснила: — Дебил, который хотел выбросить мой инструмент в море, признался, что Портновскому приказал Бог. Кажется, так тебя величает обслуга?
— Мало ли что кто болтает! — отмахнулся отец.
— Тогда сам скажи честно.
Отар Гурамович умерил пыл и попробовал объяснить:
— Лия, музыкальные инструменты не должны мешать твоей личной жизни. Я лишь хотел, чтобы ты не выступала в ресторане. Это глупо и ниже твоего достоинства.
— Я уже не маленькая, папа. И сама вправе решать, что мне делать.
— Вот выйдешь замуж и будешь решать. А пока ты живешь с нами…
— Успокойтесь оба! — встряла в перепалку Нана Ревазовна и бросила вилку в тарелку. — Мы не о том говорим. Отар, наша девочка влюбилась в музыканта.
— Какого музыканта? Что значит влюбилась?
Родители пристально посмотрели на дочь. Лия призналась:
— Я ночевала сегодня у Саната Шаманова. Он помог мне вернуть электроскрипку. И вообще он классный музыкант, без него я играла стоя на земле, а с ним взлетела. Вы это понимаете?
— Я ни черта не понимаю. — Беридзе перевел взгляд на жену. — Ты говорила, дочь ночует у подруги.
— Я надеялась на это.
— Я первый раз слышу про Шаманова.
— Это музыкант из ресторана, который подыгрывал Лие, — подсказала жена.
— Доигрались, — покачал головой Беридзе.
— Дорогие родители, я благодарна вам за воспитание. Но сейчас я требую, чтобы вы никогда больше не мешали мне жить так, как я хочу! — заявила Лия, встала из-за стола и покинула столовую.
Отар Гурамович тяжелым взглядом посмотрел на жену:
— Что примолкла? Я зарабатываю деньги, ищу достойную партию для нашей единственной дочки, а у тебя под носом она спуталась с музыкантишкой из кабака.
— Молодость, музыка, — беспомощно вздохнула Нана.
Беридзе поднялся, достал из буфета коньяк, не увидел подходящего бокала на столе и глотнул из горлышка. Он вытер губы кулаком и отчитал супругу:
— Пока не поздно, это надо прекратить! Ты мать, вот и образумь дочь. Объясни ей, в чем женское счастье.
Глава семьи ушел с бутылкой наверх в кабинет. Нана осталась сидеть за богато накрытым столом в просторной кухне-столовой в солидном двухэтажном доме в престижном районе Сочи. Когда-то она любила однокурсника из музыкального училища. Они целовались под южными звездами и мечтали, как будут выступать в одном оркестре.
Однако замуж Нана вышла по приказу родителей. Они нашли ей перспективного молодого человека Отара Беридзе из обеспеченной семьи. Первое время она вспоминала любимого мальчика, а потом забыла. Как и любимую музыку. После рождения дочери Нана бросила преподавание в музыкальной школе и стала домохозяйкой.
Постепенно она свыклась с мыслью, что нелюбимый муж, даже деспот, это нормально. Он обеспечивает благополучную жизнь, достает дефицит, решает проблемы. За ним, как за каменной стеной. Правда, фундамент у этой стены зыбкий — взятки и махинации. Вечный страх, что завтра жизнь рухнет, подтачивал здоровье женщины. Она мирилась с тем, что теряет привлекательность, и терпела измены мужа.
Такой ли судьбы она хочет для дочери?
Беридзе еще немного выпил в кабинете, подумал и принял решение. Он позвонил Портновскому и потребовал:
— Рудольф, в твоем ресторане работает музыкант, фамилия Шаманов. Уволь его немедленно!
— А что случилось?
— Моя Лия в кабаке из-за него. Он ей подыгрывает?
— Да.
— Так вот, уйдет Шаманов, и Лия не сможет выступать. Ты меня понял?
— Организую, — неуверенно пообещал директор гостиницы.
— Не организуй, а сделай! Ты Хозяин или нет?
Уезжая из дома после обеда, Отар Гурамович взглянул на башенку с комнатой дочери. Нет такой проблемы, которую он не мог бы решить в этом городе.
Глава 24
Коваль с озабоченным выражением лица зашел в гримерную с бланком в руке и с порога огорошил:
— Дирижер, с сегодняшнего дня ты уволен. Вот обходной лист. Подписываешь — и лети на все четыре стороны.
— Ты прикалываешься? — удивился Санат, принимая листок.
— Не моя инициатива. Сам разбирайся, кому ты дорогу перешел.
— А чья?
— Меня Хозяин вызвал и четко растолковал: либо сваливает Шаманов, либо всю группу пинком под зад. Вот и поставь себя на мое место.
На минуту в гримерке повисло молчание. Все старательно отводили взгляд от поникшего Дирижера.
— А кто клопа давить будет синтезаторе? — поинтересовался Смирный с кислой улыбкой.
— Кравец сейчас придет. Я его срочно вызвал, — объявил руководитель.
Через несколько минут в комнату ввалился прежний клавишник группы Юрий Кравченко. Он расплылся в пьяной улыбке и гаркнул:
— Привет, банда!
— Ты что, бухой? — обеспокоился Коваль.
— Серега, если б ты мне утром звякнул — я бы как стеклышко. Да ладно, мастерство не пропьешь!
Санат забрал свои вещи и покинул гримерную. Скоро в гостиницу приедет Лия, придется ей объяснять, что их выступления в «Черном жемчуге» закончились. Он подписал обходной лист в бухгалтерии и дождался Лию в холле.
— Привет! — девушка радостно порхнула ему навстречу, натолкнулась на унылый взгляд и обеспокоилась: — Почему ты не там?
Она кивнула в сторону ресторана, откуда доносилась песня в исполнении «Ночного шторма». Санат продемонстрировал обходной лист с подписями.
— Меня увольняют. Не все в восторге от нашего дуэта.
— Папа, — догадалась Лия и возмутилась: — Они же фальшивят, отсюда слышно!
— Кабак не филармония, — изрек Шаманов.
Он с первых песен слышал, что пьяный Кравченко не попадает в ноты, часто отстает и ломает мелодию. Коваль ждал, что клавишник войдет в ритм, но становилось только хуже. Музыканты ушли на первый перерыв досрочно.
— Наше время, — с грустной улыбкой сказала Лия и обратилась к футляру с электроскрипкой: — Соната, нас лишают голоса.
В холе появился Коваль, заметил Шаманова и поспешил к нему.
— Что с обходным, Дирижер? — спросил он.
— Концертный костюм надо сдать для отчетности.
— Потом сдашь, а сегодняшний вечер ты должен отработать. Кравец пьяный, сука, напропалую лажает.
Руководитель потащил Шаманова за собой, но тот отдернул руку и заявил:
— У меня условие. Лия тоже будет выступать.
Коваль с тоской посмотрел на девушку, перевел взгляд на Саната и зашептал:
— Как ты не поймешь, твои проблемы из-за нее. Забудь скрипачку, и я попытаюсь уговорить Хозяина передумать.
Но Дирижер был непреклонен:
— Или мы вдвоем, или оставайся с Кравцом. Он в гримерке еще накатил.
Коваль скривился от досады и махнул рукой:
— Черт с вами, последний день! Формально, ты уволен с завтрашнего.
Самородовы ужинали в это время в ресторане. Они удивились, не увидев Саната за синтезатором. Антон вопросительно посмотрел на жену, Сана прислушалась и выяснила в чем дело.
— Его увольняют из-за Лии. Сегодня они будут играть последний раз.
Вернувшийся на сцену Дирижер отыграл второе отделение в составе группы. Публика, недоумевавшая первый час, расслабилась под привычную танцевальную музыку. Музыканты ушли на второй перерыв в хорошем настроении, и на сценическое возвышение к Санату поднялась Лия с электроскрипкой.
Она заметила в ресторане двоюродных братьев. Георгий и Ираклий хмуро взирали на нее и перешептывались. Ну и что, пусть докладывают, папе. Сегодня ее вечер!
Лия тряхнула головой и гордо подняла инструмент. Она играла неистово и страстно, как в последний раз. Она понимала, что отец не отступится и выживет ее из ресторана. Санат подыгрывал ей профессионально и тактично, чтобы всем было ясно, что главная на сцене — девушка со скрипкой.
Они исполнили свои лучшие композиции и затянули короткий перерыв до размеров полноценного отделения. Публика поддерживала музыкантов аплодисментами, как на концерте.
Когда Коваль стал выражать нетерпение, к сцене подошел один из посетителей и заказал у дуэта особенный номер. Кто-то из гостей захотел сам спеть в микрофон. Это было не правилам, но Коваль увидел, как сто рублей переместились в коробку для парнаса и не посмел возражать. Клиент всегда прав, если щедро платит.
Расточительным клиентом оказался Антон Самородов. По просьбе Саны он заказал песню, которую она решилась исполнить вместе с братом и Лией. Слушая их выступление, она понимала и разделяла их чувства. Любовь на краю бездны, страсть вопреки всему, жизнь за рамками привычных устоев.