На четвертый день Дирижер решил, что удобный случай настал.
Медведь с Камазом выпивали в ресторане «Черный жемчуг». Медведь выпил больше обычного, с приятелем ему надоело спорить, и он стал задираться с компанией из двух толстяков за соседним столиком. Мол, тянут графинчик коньяка весь вечер, как бабы, а надо во как! И он залпом опрокидывал рюмку водки и смотрел налившимися глазами на соседей, бормоча ругательства про жирных боровов.
Столик за спиной Медведя освободился. Семейная пара решила уйти от греха подальше.
За полчаса до закрытия ресторана очереди на вход уже не было. Дирижер сунул рубль скучающему швейцару. Тот открыл дверь и честно предупредил:
— Мы скоро закрываемся.
— Я успею, — заверил Дирижер.
Первым делом он подошел к сцене и опустил десять рублей в коробку для парнаса вместе с запиской. Затем сел за освободившийся столик за спиной Медведя и заказал стакан портвейна. Заказ приняла Лана. Он изменил голос, а бывшая подруга не вглядывалась в лицо длинноволосого хиппи.
Медведь окликнул официантку, постучал ножом по пустому графину и потребовал:
— Эй! Повтори!
Лана недовольно кивнула и ушла.
Музыканты заиграли, заказанную Дирижером песню — «Дым над водой» группы «Deep Purple». Санат знал, что бас-гитарист Боря обожает эту композицию и увеличивает громкость инструмента, чтобы выделиться. Ударник Смирный вступал с ним в соревнование, неистово колошматил по барабанам, добавляя общей энергии. Благодаря их усилиям низкие басы доминировали и били по ушам.
Дирижеру только этого было и надо. Он сложил ладони около рта наподобие рупора и направил его в затылок Медведя. Он неслышно вопил, давя сверхнизкими частотами на мозг врага. Медведь заерзал на стуле, потер виски, потряс головой и сморщился. Башка гудела, в груди неприятно вибрировало. Пьяный борец схватился за графин, как за спасительное лекарство, но водка за столом закончилась.
А толстяки за соседним столиком у него на глазах разливали по рюмкам вожделенный коньяк. Медведь потер грудь большой пятерней и застонал от нарастающей боли. Он посмотрел на приятеля. Вредные волны действовали и на Камаза. Артур не понимал, отчего обрушилось его настроение и ухудшилось физическое состояние. Из-за музыки? Что-то слишком громко сегодня долбит басист и бьет ударник.
— Куда пропала твоя грудастая мочалка? — рявкнул Медведь, ища глазами официантку. Он верил, что только водка спасет его.
Оскорбление подруги как кнутом подстегнуло Камаза. Теперь он знал причину внутренней боли и видел перед собой ее источник.
Вернулась Лана, поставила стакан портвейна на стол Дирижера. Больше на ее подносе ничего не было.
— Где водка? — взвыл Медведь.
— Вам уже хватит, мальчики.
Медведь рванулся к официантке и выбил поднос.
— Быстро принесла, сука!
Злость вытолкнула Камаза со стула. Он попытался ударить приятеля, но тот уже схватил рюмку коньяка с соседнего столика и жадно выпил. Потянулся за другой.
Возмущенный толстяк опрокинул стул и схватил наглеца за грудки. Медведь как таран шел к цели, поднял рюмку, но до рта ее не донес — толстяк выбил рюмку из его руки. Разъяренный Медведь ухватил графин и махнул им наотмашь. Удар пришелся по голове подскочившего Камаза. Искры брызнули из его глаз, как осколки разбившегося стекла. Помутненный рассудок выхватил из пьяной хмари яркую вилку на столе. В следующее мгновение вилка оказалась в руке Камаза и вонзилась в горло Медведя.
Толстяк повалил ослабевшего противника и рухнул на него. Вилка как рычаг разорвала шею поверженного. Медведь захрипел, кровь хлынула из горла.
Музыка смолкла. Раздались крики. Громче всех визжала Лана. Официантка трясла отупевшего Камаза. Толстяк силился подняться, хлопая ладонью по кровавой луже.
Дирижер покинул ресторан, не притронувшись к портвейну. Дальнейшее он слушал снаружи. Хрипы Медведя прекратились, сердце первого из четырех убийц остановилось.
Прибыла милиция и «скорая помощь». Врач констатировал смерть Михаила Фомина. Милиционеры расспрашивали перепуганных посетителей. Свидетели указывали, что ближе всех к драке находилась официантка.
Светлана Ломакина успела успокоиться и взять себя в руки.
— Это он, вот этот ударил его вилкой в горло, — указала она на толстяка. — А потом добил на полу. Кровь хлынула, ужас!
Перепуганный толстяк оправдывался:
— Он первый начал. Я оборонялся.
На его окровавленных руках защелкнули наручники.
— Следователь разберется, — пообещал задержанному оперативник, как когда-то Дирижеру.
Лана увела пришибленного Камаза. Тот пьяно бормотал:
— Как же так. Неужели это я. Ведь мы с Мишкой кореша со спортшколы.
— Заткнись и помалкивай. Я лучше знаю, что говорить, — увещевала Лана.
Дирижер досадовал: Ломакина снова соврала и подставила невиновного. Отомстить двоим убийцам сразу не удалось.
Он помнил, что Камаз нанес смертельный удар правой рукой. Медведь брал графин и рюмку с чужого стола тоже правой. Его главный враг — левша, убивший сестру — кто-то другой. Но это не умаляет вины остальных. Кто-то из них задушил Антона. И все вместе они обрекли на смерть невинного младенца, столкнув автомобиль в реку.
Глава 52
Убийство лучшего друга Артуру Кармазову сошло с рук, но на душе у него скребли кошки. При расправе с семьей Самородовых он был хладнокровен, потому что выполнял приказ сильных мира сего. Такие люди знают, что делать, и при необходимости отмажут. Так и случилось. А сейчас, распоров вилкой горло закадычному дружку, Камаз пребывал в трансе.
Какого лешего они поссорились? Зачем он схватился за вилку? Что за дьявол вселился в него в роковую минуту? Он помнил, как внутри него вибрировала злость, а потом вдруг отпустило. И он увидел Медведя в луже крови.
Камаз топил горе в водке и три дня беспробудно пил. Дирижер слушал процесс деградации со стороны и надеялся, что его участие не понадобится. Убийца допьется до чертиков и выпадет с балкона или свалится под машину. Но пил Камаз в подсобке в подвале, а если и падал, то с кушетки на пол, где его и заставала официантка Ломакина после смены.
На четвертый день у Ланы выпал выходной, и девушка решила вытащить приятеля на вечернюю морскую прогулку, чтобы тот протрезвел. Дирижер наблюдал, как пара зашла на прогулочный кораблик «Турист». Лана придерживала пошатывающегося Артура.
Когда кораблик отчалил, Дирижер в обличие рокера тоже был на борту. Отдыхающие расположились на сиденьях под навесом на корме судна. Артура Лана усадила около бортика, где дул встречный ветер. Дирижер поднялся наверх к рубке капитана.
Включили музыку, турбина в трюме зарокотала на полную мощность, корабль разрезал черную гладь, оставляя за кормой бурлящий след. Пассажиры смотрели на вечерние огни курортного города, растянувшиеся на многие километры. Камаз принес с собой плоскую бутылочку коньяка и время от времени прикладывался к ней под недовольным взглядом Ланы.
«Турист» прошел по привычному маршруту и заложил вираж для разворота на обратный путь. Сзади него двигался почти такой же кораблик с названием «Волна». В ночной темноте габаритные огни причудливо отражались от морских волн, искажая положение судна в пространстве. Но капитаны знали маршрут, по которому проходили по нескольку раз в день, действовали автоматически и не следили друг за другом.
Зато Дирижер на слух контролировал траекторию движения двух суден и в нужный момент зашел в капитанскую рубку. Тонким сверлящим мозг писком он отключил капитана так же как в юности расправлялся с хулиганами. Капитан без чувств осел на пол.
К этому моменту «Турист» уже завершил полный разворот, но, потеряв управление, продолжал двигаться по кругу. Когда капитан «Волны» заметил судно, пересекающее его курс, было уже поздно. Он дал «полный назад», но «Волна» по инерции двигалась вперед и ударила носовой частью в борт «Туриста». «Турист» тряхнуло и развернуло. «Волна» скользнула вдоль его борта, оставив на пострадавшем судне пробоину чуть выше ватерлинии.
Дирижер в это время уже во всю мощь инфразвука нагонял страх на пассажиров. В момент столкновения люди попадали, а облокотившийся на поручень Камаз и двое других бедолаг свалились за борт.
Кто-то закричал: «Нам хана! Тонем!», и гремучая смесь паники и испуга охватила всех. Кроме капитана на судне имелось только двое матросов. Один разбил колено об угол скамьи, матерился и не мог встать. Другой после минутного замешательства поспешил наверх к капитану.
Ему навстречу спускался Дирижер. Его открытый рот выталкивал невидимые, но осязаемые нутром волны ужаса. Кораблик накренился в сторону пробоины. Инфразвуковой удар опрокинул матроса. Тот скатился с лестницы, доковылял до борта, сорвал спасательный круг и бросился вместе с ним в море.
Паническое поведение члена экипажа подстегнуло пассажиров. Наиболее проворные расхватали немногочисленные круги и прыгнули за борт. Дирижер направил свою силу непосредственно на Лану. Девушка в ужасе цеплялась в накренившийся борт. Снизу о помощи взывал Камаз и колошматил руками по воде неловкими пьяными движениями. Дирижер усилил давление на грузного мужчину, метавшегося в панике рядом с Ланой. Тот шарахнулся и вытолкнул девушку за борт.
Лана свалилась на голову Камаза. Борец ушел под воду, вынырнул, кашляя и отплевываясь, выпученными глазами увидел знакомое лицо и вцепился в девушку, как в спасительницу. Она попыталась отбиться, но впавший в ступор борец крепкими объятиями сковывал ее движения. Они ушли под воду вместе.
В последнюю секунду своей жизни Светлана Ломакина закричала и посмотрела вверх. На корабле она увидела лицо рокера, которому недавно приносила портвейн. Ее глаза округлились от страха и удивления. Кажется, она узнала Саната, но так это или нет, проверить было невозможно, потому что ее утянул под воду окаменевший борец.
Дирижер перестал вопить. Его месть настигла еще двоих, причастных к убийству и клевете. Он прислушался, чтобы понять состояние судна. В машинное отделение поступала вода, однако течь бы