— А теперь главный заезд! — громогласно объявил судья. — Непобедимый черный против новичка белого. Советский против фашиста. Ставка по сотне.
«Жигули» цвета мокрый асфальт и белый «мерседес» подъехали к линии старта. Водители сдали судье по сто рублей. Оксана выбежала на дорогу, поцеловала Рому в губы, изящно прогнувшись к открытому окну, и заявила:
— Я дам старт!
Девушка стянула через голову красную блузку, оставшись в белой джинсовой мини-юбке и пурпурном лифчике, явно не из советского универмага. Парни одобрительно загудели.
Оксана прошлась в свете фар и встала между автомобилями лицом к водителям. Она картинно расставила ноги, подняла руку, громко отсчитала от трех до одного и махнула красной блузкой. Автомобили сорвались с места.
Старт был на юг, в направление парка «Дендрарий». Почти сразу же на петле нужно было развернуться в противоположную сторону. Далее лежал прямой участок до входа в парк «Ривьера». Там следовал крутой разворот и путь назад по прямой к финишу.
Дерзкая Оксана урвала свои секунды славы, но как только взревели моторы внимание зрителей переключилось на гонщиков. Подвыпившая публика улюлюкала и визжала. Помимо владельцев автомобилей и их подружек на ночное зрелище стягивалась отвязная молодежь, среди которой длинноволосый рокер смотрелся вполне органично.
Дирижер занял место напротив старта за спинами основной толпы. Пока шли предварительные заезды он выпил настой шиповника из термоса и помассировал шею вокруг кадыка. Как только Оксана дала отмашку, он заорал вместе со всеми.
Гонка предстояла скоротечной, поэтому Дирижер сразу задействовал всю мощь голосового аппарата. Но его крик не выделялся пронзительным звучанием, он вообще не был слышен, зато ощутим на уровне внутренних колебаний. Дирижер являлся источником звукоизлучения, которое нагнетало волны страха.
Заезд начался под диктовку опытного гонщика Ираклия. Благодаря стартовой реакции и удачно выбранной траектории, на первом повороте он вырвался вперед. На длинной прямой Рома Флорида его нагнал, однако Ираклий маневрировал «шестеркой» и перекрывал «мерседесу» путь для обгона. До парка «Ривьера» он лидировал, но крутой разворот изменил расстановку гонщиков. Радиус разворота «жигулей» оказался больше, да и скорость требовалось снижать сильнее, чтобы не вылететь с трассы.
«Мерседес» под визг тормозов обошел «жигули». Все увидели яркий свет немецких фар, за которыми едва проглядывали спаренные огни «шестерки». Полураздетая Оксана запрыгала от радости.
До финиша лежал прямой путь с очевидной тактикой — дави газ в пол и выжимай максимальную скорость. У Ираклия остался единственный шанс на победу. Он пристроился в воздушный мешок за широким «мерседесом», что отчасти компенсировало недостаток мощности. Опытный гонщик наделся выскочить из-за спины соперника перед самой линией финиша.
Рев моторов приближался к финишу. Механический гул и взвинченное состояние публики помогало Дирижеру оказывать давление на толпу. Его низкочастотные колебания, направленные в спину собравшихся, породили у зрителей внутреннюю волну нарастающей паники. Они невольно двигались от него, сужая ширину проезжей части.
За секунды до финиша Дирижер усилил давление страха. Первыми не выдержали нервы у девушек. Оксана, стоявшая у кромки трассы, в ужасе выбежала на дорогу.
Рома Флорида, считавший победу уже в кармане, вдруг увидел в свете фар белое пятно юбки и пурпурный лифчик. Прозрение пришло мгновенно. Это он одарил девушку фирменными шмотками. А вот и алая блузка, которой любимая закрывает испуганные глаза.
Рома ударил по тормозам и вывернул руль влево. Ираклий, висевший у «мерседеса» на хвосте, в этот же момент решил слева обойти соперника на финише. Он наоборот выжал всю возможную мощность. «Жигули» на огромной скорости врезались в притормозивший «мерседес». Раздался грохот. Автомобили превратились в исковерканные банки металла. «Мерседес» промчался через сбитую Оксану, а «жигули» отлетели в толпу зрителей в страхе высунувшихся вперед.
Дирижер перестал орать. Пару минут он чувствовал себя опустошенным и только затем смог воспринимать окружающее. Его слух отсеял крики, плач, стоны и громкие возгласы, пробрался в сплющенную коробку «жигулей», пошарил там и не услышал живого организма.
Еще один убийца его сестры мертв. Как, впрочем, и соперник по автогонкам. И красивая девушка по имени Оксана. И, кажется, у кого-то еще из разбросанных вдоль обочины тел нет пульса и сердцебиения.
О лишних жертвах Дирижер не скорбел. Его печалило другое. Ираклий Давиташвили перед гонкой несколькими характерными жестами продемонстрировал, что он правша. Значит, главный убийца — левша — еще не наказан.
Теперь уже нет сомнений, что это Георгий Давиташвили. Он последний из четверки тех, кто расправился с сестрой, ее мужем и не пощадили их только что родившегося ребенка.
Такое злодеяние должно быть отомщено.
Глава 55
Ворота перед домом семьи Беридзе были распахнуты. Во дворе сгрудились несколько машин, то и дело подъезжали новые. Гости, одетые в черное, проходили на первый этаж в гостиную. Они выражали соболезнование Отару Гурамовичу в связи с гибелью племянника Ираклия Давиташвили. Затем кланялись понурой женщине, безмолвно замерзшей в кресле, рядом с которой со скорбным видом возвышался Георгий. Он привез мать из Кутаиси на похороны сына.
В гостиной был накрыт длинный стол для поминок. Хозяйке дома Нане Ревазовне помогали женщины в черных платках. Лия, одетая в длинное черное платье, играла на классической скрипке что-то тихое и печальное.
Дирижер свободно вошел во двор. Он избавился от длинного парика, черная одежда рокера соответствовала общему траурному стилю, глаза прикрывали солнцезащитные очки. Из примыкавшего к дому гаража имелся проход в дом на боковую на лестницу. Дирижер выждал удобный момент, когда гости уселись за стол, и незамеченным проскользнул на второй этаж в комнату Лии. Он явился сюда, чтобы увидеть Георгия. Увидеть глазами, как убийца ест или пишет. Слуха было недостаточно, чтобы однозначно определить левша тот или правша.
Гости произносили нужные слова и не чокаясь пили за упокой души доброго славного мальчика. После нескольких поминальных тостов гул голосов окончательно вытеснил скорбную тишину. Дирижер вышел из комнаты и украдкой посмотрел сверху на собравшихся. Георгий уверенно резал мясо левой рукой. Тянулся за блюдами и поднимал рюмку тоже левой.
Дирижер вернулся в комнату, сел на кровать и обхватил голову руками. Он словно видел, как пальцы Георгия входят в кольца кастета, поудобнее сжимают увесистую свинчатку, и кулак становится грозным оружием. Безжалостный удар слева — и шипы, как картонку, проламывают правую височную кость Саны.
Общий гул застолья разбился на несколько очагов. Кто-то из гостей вышел покурить, кто-то отправился в туалет, женщины меняли грязную посуду. Дирижер голосом изобразил электроскрипку, словно опытная рука исполнила первые ноты песенки «Где же ты была». Лия, сидевшая за столом, насторожилась. Дирижер повторил звуки.
Девушка направилась к себе в комнату, где хранилась электроскрипка. Может, кто-то из гостей шалит.
Как только дверь распахнулась, дирижер перехватил взгляд девушки и приложил указательный палец к губам:
— Тсс! Ничему не удивляйся. Я здесь по делу.
— Мог бы предупредить, — пришла в себя Лия.
— Я так и сделал. Ты разве не догадалась?
— Да ну тебя!
— Лия, у меня к тебе просьба.
Дирижер объяснил, что надо сделать. Девушка удивилась:
— Просто спросить?
— Задать вопрос врасплох, — уточнил Санат.
— А что потом?
— Скажешь, что пошутила.
Лия спустилась в гостиную, Дирижер слушал. Гости уже не сидели дружно за столом, кто-то общался вполголоса, кто-то прощался с хозяином дома. Лия взяла скрипку, стала наигрывать грустную мелодию и перемещаться по комнате.
Около Георгия, сидевшего за столом, она неожиданно наклонилась и спросила на ухо:
— Ты точно выбросил кастет с шипами?
— Да, в море, — автоматически ответил Георгий, но тут же спохватился и попытался рукой остановить скрипачку: — Откуда ты знаешь про кастет? И про шипы?
— Шутка. Я про корсет думаю. Не мешай.
Лия вывернулась и продолжила играть на скрипке. Закончив композицию, она поднялась к Санату. Он слышал ответ убийцы и больше не сомневался в его роли.
— Теперь ты мне объяснишь? — потребовала девушка.
— Моя сестра убита ударом кастета с шипами, — признался Дирижер.
— И ты думаешь, что это сделал… — Лия не закончила мысль, испугавшись очевидного.
— Левша, — продолжил Дирижер.
Лия прикусила губу, нахмурилась, сцепила пальцы и, поразмыслив, спросила:
— Мой отец об этом знает?
Дирижер промолчал. Он в это время контролировал, чем занят убийца.
Георгий не находил себе места. Парень вертелся около дяди, в поисках момента, чтобы поговорить. Хозяина дома то и дело отвлекали гости, кто для делового разговора, некоторые, чтобы попрощаться и еще раз выразить соболезнование.
— Лия что-то знает про кастет, — шепнул Ираклий Отару Гурамовичу.
— Откуда?
— Понятия не имею.
— Подожди, когда все уйдут. И не психуй, — предупредил Беридзе и продолжил общаться с гостями.
Лия в это время мучительно вспоминала:
— А я помню тот день. Братья приехали к отцу, с ними были два бугая из «Жемчуга». Они тоже причастны?
Санат не отвечал. Девушка продолжала рассуждать:
— Ираклий был отличным водителем, а разбился глупо. И с теми ребятами из «Жемчуга» что-то случилось. Ты знаешь, про них?
Дирижер поднялся и сказал:
— Лия, тебе лучше спуститься вниз. Да и я пойду, а то Георгий сюда заглянет.
Он вышел из комнаты и исчез. Но дом не покинул.
Глава 56
Поминки в доме Беридзе закончились. Гости разошлись. Директор гостиницы «Жемчуг» Портновский много пил и задержался за столом дольше всех. Его растерянн