о-тревожное выражение лица соответствовало мероприятию, но было вызвано иной причиной.
Дождавшись, когда Отар Гурамович останется один, Рудольф Матвеевич вцепился в покровителя с мольбой в глазах.
— Ко мне домой приходил Капитан. Угрожал ножом, требовал денег, — рассказывал он.
— Отдай, если должен.
— Я всё отдал. Почти всё, что у него украли. Но он требует столько же в качестве упущенной выгоды.
— Капитан с Рыжей — твоя инициатива, Рудольф. Ты с ними и разбирайся! — отрезал Беридзе.
— Но вы же взяли большую сумму у мошенников. Там были и мои деньги.
— Бабло ушло наверх к Министру. Он тоже потребовал неустойку. Мне пришлось свои добавить, чтобы и твою задницу прикрыть.
— Давайте посчитаем. Я записал, сколько было моих денег среди украденных. Мне бы их вернуть.
Портновский развернул исписанный лист и продемонстрировал его Беридзе.
— Подотрись им! — отмахнулся Отар Гурамович. — Ты, хоть, понимаешь, на что я пошел, чтобы найти и вернуть деньги? Да если бы не я, ты бы давно вылетел с работы.
— Я благодарен, безмерно благодарен, но… Я в безвыходном положении. Капитан знает, где я живу, а я без защиты. Мои охранники погибли.
— У меня тоже не крестины, если ты заметил! — Беридзе сделал широкий жест рукой, указывая на обстановку.
Возмущение на его лице внезапно сменилось тревогой, на лбу прорезались глубокие морщины:
— А как погибли твои борцы, ведь крепкие ребята были?
Портновский рассказал о драке в ресторане и трагедии на море. Беридзе задумался:
— Ты говоришь, что вместе с Камазом утонула та самая официантка, которая дала показания против Шаманова?
— Да. Я ее повысил, как обещал — и на тебе.
Взгляд Отара Гурамовича остановился на траурной фотографии Ираклия.
— Трое из четырех, — пробормотал он и подтолкнул Портновского к выходу: — Иди домой. Без тебя проблем по горло.
Оставшись один, Беридзе позвал Георгия. Женщины безмолвно убирали со стола. Мужчины уединились в соседней комнате с мягкими креслами и коллекцией напитков в застекленном шкафу.
— Я думаю, Ираклий погиб не случайно, — поделился сомнениями дядя.
— Он сто раз гонял по этой трассе. Но возникла идиотская ситуация…
— Вот-вот! Еще две идиотские ситуации погубили Медведя и Камаза. Ты остался единственным из четырех.
— В каком смысле?
— Георгий, тебе надо уехать на время подальше. Завтра же улетаешь в Москву. Чтобы никто не знал, где ты.
— Вы думаете, что в Сочи мне опасно? — недоумевал Георгий.
— Я думаю, что Шаманов в городе. Скорее всего он встречался с Лией и что-то наболтал ей. Недаром она спрашивала про кастет. Так что улетишь от греха подальше.
— А вы?
— Мне нечего опасаться. Про меня он не знает.
Из-за портьеры вышел Дирижер с ружьем.
— Теперь знаю, — сказал он и направил ствол на Беридзе.
Отар Гурамович онемел. Он узнал подаренное ему на юбилей охотничье ружье, украшавшее с тех пор кабинет. Патроны хранились в столе. Неужели Шаманов и их нашел?
— Молчать и слушать меня! — предупредил Дирижер, продемонстрировал запас патронов в кармане и саркастически усмехнулся: — Беглому убийце терять нечего.
Он прислушался, выбрал момент, когда их не увидят и заставил Беридзе с племянником пройти в гараж, держа обоих под прицелом. В гараже приказал:
— Садитесь в «волгу». Старший за руль. Доверимся руке Бога.
— Я дам тебе денег. Много. Забирай и уезжай отсюда навсегда, — стал предлагать пришедший в себя Отар Гурамович.
— А жаловались, что вас Министр обобрал. Еще наворовали?
— «Волгу» тоже забирай. Я принесу все деньги, что есть в доме. Свяжи нас и уезжай. Мы скажем, что напал неизвестный, — продолжал торговаться Беридзе.
— Жизнь в обмен на железо и бумагу. Неравный обмен.
— Что ты хочешь?
— Чтобы вы сели в машину! — указал Дирижер.
Пленники подчинились. Беридзе сел за руль, рядом племянник. Дирижер расположился сзади и направил ствол на водителя.
— Теперь заводите. Поедем в горы, на то самое место. Георгий покажет.
Беридзе завел двигатель, но прежде чем тронуться спросил:
— Зачем?
— Испытаем судьбу. Если пьяный водитель не справится с управлением на крутом повороте, это мало кого удивит.
— Ты сумасшедший.
— Если так называют человека, которому нечего терять, то я согласен. Ворота открыты, поехали. Ну! — Дирижер угрожающе поднял ружье.
«Волга» выехала из гаража. Автомобилю наперерез выбежала Лия и загородила дорогу, расставив руки:
— Нет!
Она заметила, как вооруженный Санат увел отца с Георгием в гараж. Минуту подумала и всё поняла.
— Лия, пропусти нас, — попросил Дирижер.
— Нет! Ты нужен мне и папа тоже. Будущему ребенку нужен отец. И дедушка. Простите друг друга.
Из дома на шум вышли женщины. Дирижер опустил ружье. Георгий воспользовался случаем, выскочил из машины и убежал со двора.
Из глаз Лии катились крупные слезы. Она умоляла:
— Санат, мы должны жить. Должны выступать. Должны растить нашего ребенка. А то, что ты задумал, перечеркнет наши планы.
У Дирижера защемило сердце. Он бросил ружье под сиденье, вышел из автомобиля и обнял разрыдавшуюся девушку.
— Я люблю тебя. Мы будем вместе, — прошептал он.
Она плакала, склонив голову ему на плечо. За спиной раздался окрик:
— Лия, брось его. Отойди!
Беридзе уже пришел в себя, вооружился охотничьим ружьем и целился в Шаманова. Дирижер смотрел на направленный в него ствол и корил себя, что допустил слабость. Лия стояла между отцом и другом.
— Нет! Нет, папа! — взывала она к разуму отца.
— Позвони в милицию. Или я его пристрелю!
— Убери ружье, папа! Санат же тебя отпустил.
— Он угрожал мне. Хотел убить меня и Георгия. Нана, оттащи дочь! — крикнул Беридзе жене.
Нана Ревазовна бросилась к Лие, дернула ее на себя, попыталась увести. Дирижер не удерживал девушку и остался беззащитным.
Он мог бы попытаться уложить противника силой своего голоса и, возможно, даже успел бы, если бы действовал с первой секунды. Сейчас было поздно. Санат стоял в центре двора, до спасительных ворот десяток метров, а до вооруженного противника не больше четырех. Пуля догонит его, да и спасаться бегством он не хотел.
И Дирижер пошел грудью на стволы.
— Стой! — приказал Беридзе.
Дирижер двигался вперед. Беридзе отступил, предупреждая:
— Стой! Буду стрелять!
Дирижер молчал. Его голос мог многое. Он не раз успокаивал драчунов в ресторане или добивался снисхождения от самой злобной канцелярской мымры, меняя голос в зависимости от обстановки. Сейчас он не использовал ни силу убеждения, ни жалобную просьбу, он просто шел вперед навстречу своей судьбе.
Шаг. Еще один шаг. Следующий может стать последним.
Лия вырвалась из рук матери и бросилась в ноги отца. В ту же секунду палец Беридзе надавил на курок. Щелкнул боек. Лия закричала. Искаженные ужасом лица женщин словно уже видели трагедию.
Но выстрела не последовало. Беридзе удивленно смотрел на стоявшего перед ним Шаманова. Дирижер достал из кармана патроны и бросил их под ноги противнику. В Беридзе что-то надломилось, он опустил ствол.
Санат поднял Лию, прижал к себе и повторил:
— Мы будем вместе. Я вернусь, осталось недолго.
Он передал плачущую девушку в объятия матери и вышел со двора. Дирижер удалялся от любимой женщины, но еще долго слышал ее скорбный незатихающий плач.
Глава 57
К середине октября последние туристы-дикари покинули южный город и на диком пляже Дирижер ночевал один. В наследство от безалаберной молодежи ему досталась старая палатка, нехитрая утварь для приготовления пищи и кое-какие запасы еды.
В эту ночь он долго сидел у догорающего костра, тыкал в огонь палкой и наблюдал, как раскаленные искры взлетают в черное небо. В первые секунды крохотные искры соперничали по яркости с небесными звездами, а затем исчезали в небытие.
Костер окончательно потух, ночное небо придавило темным подбрюшьем пляж, в море поблескивали капли лунных слез. Шорох размеренных волн убаюкал бы любого, но Дирижер не мог спать. Он поднял взор к самой яркой звезде и завыл. Вытянутое горло и приоткрытые губы извергали тонкий и тихий вой, созвучный его настроению. Так он с детства звал сестру-двойняшку, и вторая половинка его души всегда откликалась, даже если их разделяли стены, преграды или сотни метров. Окружающее пространство становилось прозрачным для их слуха, всё лишнее исчезало, и они разговаривали.
Теперь он остался один, сестра не могла откликнуться, но Дирижер взывал и взывал к ней, пока не рухнул от бессилия. Сана явилась к нему во сне, что-то говорила, но к своему ужасу он ее не слышал. Проснувшись, он не сразу увидел отблески солнца на море. Перед его взором плавал солнечный облик сестры с кровавыми ранами на голове от удара кастета.
Последующие три дня Дирижер прослушивал СТО «Южная», дом Беридзе и другие места, где раньше бывал Георгий Давиташвили. Никаких звуковых следов убийцы родной сестры он не зафиксировал. Из подслушанного телефонного разговора Отара Гурамовича с родственниками Дирижер узнал, что Георгий испугался мести и улетел в Москву. Значит, и его путь лежит туда.
Дирижер добрался в столицу поездом. Несколько дней поисков убийцы привели его на стадион «Лужники», где 20 октября 1982 года футбольный «Спартак» играл важный матч с голландцами. Многочасовая сосредоточенность на пределе возможного — и он услышал среди тысяч глоток болельщиков единственную цель — голос убийцы. Георгий Давиташвили присутствовал на стадионе.
Чтобы лучше слышать, Дирижер вынужден был обнажить на морозе грудь. Он промерз, почувствовал озноб и поднимающуюся температуру. Настой шиповника из термоса придал ему силы для решающей звуковой атаки. Он устроил на скользких ступенях стадиона смертельную давку, но в этот момент уже плохо контролировал себя.
На выходе с футбольной арены началась паника. Народ поскальзывался, падал, но упорно стремился вперед, давя друг друга. Хрустели ребра, глаза вылезали из орбит, сдавленные люди не могли вздохнуть и умирали от удушья на свежем морозном воздухе.