— Мой помощник ужинал. Я его отпустил.
Хижняк, не скрывая презрения, посмотрел на Беридзе. Как же ему противны дельцы, у которых везде есть связи. Сначала Беридзе рассыпался в любезностях и обещал зеленую дорожку в своем автосервисе. А после бегства Шаманова отказался чинить помятый «москвич» следователя. Да еще бросил, как барин холопу: я с растяпами не общаюсь.
Хижняк подошел к открытой двери в подвал и крикнул:
— Шаманов выходи!
Внизу что-то звякнуло. Следователь победно улыбнулся. Нана Ревазовна торопливо оправдалась:
— Это кошка.
Санат, задевший бутыли на стеллаже, проклинал себя, что выпил вино и растерял свои способности. Он мог бы изобразить кошку да так, чтобы не осталось сомнений. Он бы вообще не допустил этой ситуации, а заранее услышал приближение следователя к дому и скрылся. Но он выпил и теперь ему конец. Из подвала только один выход. Второй раз уязвленный следователь не допустит его бегства.
— Сейчас проверим, что там за кошка, — ухмыльнулся Хижняк и демонстративно клацнул затвором пистолета.
От судьбы не уйдешь, смерился Санат и сделал шаг на первую ступеньку.
Сверху послышался громкий голос Беридзе:
— Подождите, товарищ следователь! Я хочу сделать признание.
— Какое еще признание?
— О том, что это я заказал убийство семьи Самородовых. Шаманов не виновен. Он правильно сказал во время следствия. Убийство совершили мои племянники Давиташвили, а также работники гостиницы «Жемчуг» Кармазов и Фомин.
Женщины онемели. Хижняк был заинтригован таким поворотом событий. Одно дело привлечь к суду ресторанного музыканта и совсем другое — посадить местного царька, почти Бога. Шуму будет много, а где шум, там и слава. И как же приятно будет припомнить во время допросов личную обиду и унижение.
Следователь потребовал:
— Слов мало, гражданин Беридзе. Мне нужны письменные показания.
— Я готов. Можем подняться в кабинет, и я напишу.
— Нет, вы напишите здесь! — Хижняк хотел контролировать выход из подвала. — Пусть жена принесет бумаги и ручку.
— Нана, принеси, — согласился Беридзе.
— Папа! — вырвалось у Лии.
Отар Гурамович посмотрел на дочь спокойно и ласково:
— Ты должна выступать на сцене, Лия. А я… Мне всю жизнь платили. Настало время расплачиваться.
Нана принесла бумагу. Отар Гурамович исписал два листа быстро и не задумываясь. Хижняк в это время заглядывал ему через плечо, контролировал написанное и задал лишь пару уточняющих вопросов о месте и времени. Текст признания его устроил.
Он представил, как запихнет Беридзе в мятый «москвич», который тот отказался ремонтировать. А потом привезет важную шишку в следственный изолятор и сдаст конвоирам. Да еще намекнет, чтобы приняли без поблажек, как обычного уголовника. Завтра новость разлетится по городу, и все узнают о крутом следователе Хижняке.
Валерий Юрьевич бросил взгляд на дверь в подвал. У него и раньше были сомнения в виновности Шаманова, теперь ясно, что парень не при делах. Хижняк забрал бумаги с признанием и приказал Беридзе:
— Встать! Руки за спину!
Отар Гурамович подчинился. Уходя, он сказал дочери:
— Лия, обещай, что сделаешь, как мы договорились.
— Никаких разговоров! — прикрикнул Хижняк.
Заплаканная девушка кивнула.
Глава 64
Сергей Васильевич Трифонов после ужина прогуливался с женой по парковой зоне санатория. Он долго размышлял и наконец решил, что дар Дирижера должен служить стране. Это меньшее из зол. Если оставить всё как есть, его талантами воспользуются бандиты или проходимцы. Так было с Композитором и с Вокалисткой. Когда они стали действовать сами по себе, их жизнь оборвалась на взлете.
— Пойдем в номер. Концерт ко дню милиции начался, — поторопила жена.
И правда, у милиции сегодня праздник, вспомнил Трифонов. На ежегодном праздничном концерте в этот день выступали самые лучшие артисты страны. Телевизионная трансляция концерта по популярности уступала разве что новогоднему «Голубому огоньку».
Они вернулись в номер. Жена включила телевизор. Сергей Васильевич попросил убрать звук, пока он звонит в Москву.
С важной информацией об уникальном Дирижере он решил обратиться к генералу, своему бывшему начальнику. Полковник убедился, что где бы не прятался Дирижер, тот обязательно будет встречаться с беременной Лией Беридзе. Если организовать слежку за женщиной, Дирижер быстро попадется.
Но разговор с Москвой принял неожиданный поворот.
— Не забивай мне голову ерундой, — сразу оборвал Трифонова генерал. — Тут такое творится.
— А что случилось?
— То самое! Наш Андропов весь день в Кремле. В полночь Председатель собирает всех замов и начальников отделов, а ты лезешь с какими-то музыкантами. Отдыхай, пенсионер! — отрезал генерал и оборвал связь.
Сергей Васильевич положил трубку и натолкнулся на недоуменный взгляд супруги. Женщина возмущалась:
— Представляешь, вместо концерта старый фильм показывают. Я проверила, по программе в газете концерт есть, а в телевизоре нет!
Трифонов опустился в кресло. Отмена популярного праздничного концерта — красноречивый знак. Он стал догадываться, о каком событии умолчал генерал.
Утром 11 ноября 1982 года по радио и телевидению объявили, что накануне скоропостижно скончался Генеральный секретарь Центрального Комитета КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Леонид Ильич Брежнев.
Нана Беридзе почти час переваривала оглушительную новость, а потом схватилась за трубку. Она позвонила в порт человеку, с которым договаривался ее муж. И тот подтвердил, лучшего дня не придумаешь. Смерть вождя страны парализовала работу пограничников и таможни. Все ждут распоряжений из центра. Сухогруз уйдет из торгового порта без должного досмотра.
Перевозбужденная Нана Ревазовна обратилась к Лие и Санату:
— Немедленно собирайтесь! Уедете сегодня.
Трифонов видел, как от дома Беридзе отъехала белая «волга». Машиной управлял не хозяин, а Дирижер, сзади сидели Нана и Лия Беридзе. Полковник поймал такси и проследил за ними. «Волга» доехала до торгового порта и скрылась среди складов.
Сергей Васильевич прошел на территорию порта пешком. Он не сразу обнаружил знакомую «волгу», а когда заметил ее, то увидел рядом с машиной только Нану Ревазовну.
Женщина смотрела, как из порта выходит в море большой сухогруз. Она напряженно вглядывалась вдаль, пока корабль не скрылся за горизонтом. Потом смахнула слезу и перекрестилась. Домой Нана Ревазовна уехала одна.
Вечером Трифонов описал эту сцену в дневнике. Затем перевернул страницу и сделал рисунок.
Вверху он нарисовал круг с именем Композитор. От него вниз вели две стрелочки к обведенным именам Вокалистка и Дирижер. От Вокалистки шла стрелка с кругу с именем Анна. От Дирижера шла стрелка к кругу со знаком вопроса.
Сергей Васильевич некоторое время смотрел на нижние кружочки, затем написал под ними: выяснить через пятнадцать лет об их способностях.