За спиной Десмонда Лафо поднялся Ян О’Флаэрти, его лицо исказила безумная ярость, а в правой руке вспыхнул карманный лучевой нож. При полном усилении зрительных вставок желтое свечение на миг ослепило Эрика. Подпрограмма оценки возможной угрозы активировала имплантат защиты, вживленный в левую руку. Перед глазами вспыхнула голубая сетка прицела. Красный прямоугольник обвел фигуру Яна О’Флаэрти и стал перемещаться в соответствии с его движениями.
— Не смей! — закричал Эрик Такрар.
Крик раздался в тот момент, когда Ян О’Флаэрти уже занес нож высоко над головой. В таком состоянии он не подчинился бы приказу, если бы даже его услышал. Эрик увидел, как начали сокращаться мускулы предплечья и нож, дрогнув, стал опускаться.
Нейронаноники показали, что даже усиленные мышцы не позволят Эрику перехватить оружие Яна О’Флаэрти. Он принял решение. Над указательным пальцем левой руки кожа немного раздвинулась, и имплантат выпустил нанодротик, не длиннее осиного жала. Дротик вонзился в шею О’Флаэрти, проникая вглубь на шесть миллиметров. Лучевой нож, нацеленный в широкую спину Десмонда Лафо, к этому моменту опустился уже на двадцать сантиметров. Дротик, прекратив движение и достигнув необходимой глубины, выбросил пучок микроскопических волокон. Подчиняясь заданной программе, они протискивались между оболочками клеток, отыскивая нервные окончания. После обнаружения нервных узлов острые кончики волокон начали прокалывать тонкие оболочки, защищающие отдельные нервы. Нож за это время опустился уже на двадцать четыре сантиметра. Первоначальный укол дротика вызвал непроизвольное подергивание правого века Яна О’Флаэрти. Внутренний процессор дротика приступил к анализу химических и электрических процессов, происходящих в нервных окончаниях, а потом начал передавать в мозг собственные сигналы. Нейронаноники Яна О’Флаэрти сразу же обнаружили чужие сигналы, но система оказалась беспомощной против вмешательства, она могла блокировать только импульсы, поступающие непосредственно из мозга.
Ян О’Флаэрти успел опустить нож на тридцать восемь сантиметров, как вдруг в его теле вспыхнули миллионы обжигающих искр. Лезвие опустилось еще на четыре сантиметра, после чего мускулы Яна стали непроизвольно сокращаться, реагируя на лавину хлынувших импульсов. Его нервы буквально выгорали, перегруженные губительными сигналами дротика, которые вызывали неконтролируемый выброс энергии в каждой жиле и одновременно — химические взрывы в каждой нейронной клетке.
Из широко открывшегося рта со свистом вырвался воздух, вытаращенные глаза обвели комнату, умоляя о помощи. Кожа покраснела, как от сильного солнечного ожога. Наконец мышцы утратили силу, и он рухнул на пол. Лучевой нож, отсекая тонкие осколки каменного пола, откатился в сторону.
Драка мгновенно прекратилась.
Десмонд Лафо обратил к Эрику затуманенный болью взгляд.
— Что…
— Он чуть не убил тебя, — негромко произнес Эрик и опустил левую руку. На его кисть были устремлены взгляды всех, кто присутствовал в баре.
— Что ты с ним сделал? — с ужасом спросил Гарри Ливайн.
Эрик пожал плечами.
— Ладно, хватит, — прохрипел Андре Дюшан. Из левой ноздри у него текла кровь, а один глаз быстро заплывал. — Пошли.
— Вы не можете просто уйти! — запротестовал Хасан Раванд. — Вы убили его.
Андре Дюшан помог Беву Леннону подняться на ноги.
— Это была самооборона. Англосаксонский подонок пытался убить одного из членов моего экипажа.
— Правильно, — прогудел Десмонд Лафо. — Это была попытка убийства.
Он поманил рукой Эрика, показывая на выход.
— Я позову копов, — крикнул Хасан Раванд.
— Конечно, как же иначе? — издевательски ответил Андре Дюшан. — Это как раз в твоем духе, англосакс. Проиграть, заплакать и бежать под защиту закона. — Он метнул в сторону замершего бармена предостерегающий взгляд и кивком скомандовал своим спутникам выйти из бара. — А почему мы подрались, Хасан? Подумай об этом. Жандармы обязательно спросят о причинах.
Эрик, поддерживая побледневшего Десмонда Лафо, шагнул в каменный тоннель, соединяющий «Каталину» с остальной сетью городских переходов, лифтов и вестибюлей.
— Беги, прячься, Дюшан, — закричал им вслед Хасан Раванд. — И ты, убийца. Только не забывай, что эта Вселенная не так уж и велика.
Над Криклейдом опустилась самая настоящая ночь с ее темнотой и величественно мерцающими звездами. Она длилась всего неполных восемь минут до появления рассветного зарева Герцогини, но и в этот короткий период полной тьмы не было. В безоблачном северном небе холодными огнями переливалось кольцо космических кораблей, остающихся на орбите. После ужина с пятью переменами блюд Джошуа вместе со всем семейством Кавана любовался небесным мостом с балкона столовой. Луиза вышла к ужину в кремовом платье с облегающим лифом, в бледном свете множества падающих комет оно оживало голубоватыми переливами. Пристальное внимание, оказанное ему Луизой за ужином, едва не перешло рамки дозволенного. То же самое можно было сказать относительно откровенной враждебности со стороны Уильяма Элфинстоуна. Джошуа с нетерпением ждал завтрашнего утра, чтобы отправиться с девушкой осматривать поместье. Грант Кавана, едва услышав об этой затее, горячо ее поддержал. Кто первым высказал это предложение за столом, Джошуа не вспомнил бы, не обратившись к памяти нейронаноников.
В его спальню кто-то негромко постучал, и дверь отворилась, прежде чем он успел что-то сказать.
Джошуа перевернулся на кровати, где лежал, просматривая на голографическом экране удивительно пресные программы. Похоже, на Норфолке, где никто не ругается, никто не обманывает и не подставляет ногу другому, все идет гладко; даже программа новостей, на которую он наткнулся чуть раньше, оказалась отчаянно скучной и провинциальной. О политике Конфедерации в ней вообще не упоминалось, а прибытие множества космических кораблей было отмечено вскользь.
В комнату проскользнула Марджори Кавана. Она с улыбкой повертела в руке дубликат ключа.
— Ты не боишься ночных посетителей, Джошуа?
Он растерянно хмыкнул и опять повалился на кровать.
Они познакомились только перед ужином, когда в гостиную подали напитки. Если бы не обстановка чопорности и благопристойности, он бы произнес что-то вроде: «Луиза не говорила мне, что у нее есть старшая сестра». Марджори Кавана была намного моложе своего мужа, а зрелая красота ее густых черных волос и прекрасной фигуры в какой-то степени превосходила прелести Луизы. Джошуа понимал, что в этом мире, где положение определяет все, у богатого аристократа вроде Гранта Каваны обязательно должна быть молодая красивая жена. Но Марджори была еще и кокеткой, что, похоже, забавляло ее мужа, особенно когда она начинала кого-то провоцировать, прижимаясь к его плечу. Джошуа это не казалось смешным, в отличие от Гранта, он понимал, что флиртует она всерьез.
Марджори подошла к кровати и посмотрела на него сверху вниз. Ее длинный халат из голубого шелка был небрежно подвязан поясом. Несмотря на задернутые плотные шторы, почти не пропускающие свет Герцогини, Джошуа увидел достаточно, чтобы понять, что под халатом ничего нет.
— Э… — промямлил он.
— Не спится? Неспокойно в голове или немного ниже? — игриво спросила Марджори, многозначительно поглядывая на его промежность.
— Мне достались в наследство отлично усовершенствованные гены, так что длительный сон не требуется.
— О, это прекрасно. Мне повезло.
— Миссис Кавана…
— Прекрати, Джошуа. Роль невинного младенца тебе не идет.
Она присела на край кровати.
Джошуа приподнялся на локтях.
— А как же Грант?
Рука с длинными пальцами прошлась по волосам, разбросав темную волну по плечам.
— А что Грант? Грант, можно сказать, настоящий мужчина. Он превосходен в истинно мужских забавах, таких как охота, выпивка, сальные анекдоты, карты и женщины. Если ты еще не понял, Норфолк не достиг той стадии общественного прогресса, когда женщины становятся равноправными с мужчинами. И это дает ему полное право развлекаться на стороне, пока я сижу дома и изображаю верную женушку. Так что, когда он уехал, чтобы пообхаживать парочку молоденьких цыганок, подмеченных сегодня на розовых плантациях, я решила, что тоже могу разок развлечься.
— А я имею право слова?
— Нет, ты для этого слишком хорош. Высокий, сильный, молодой и симпатичный, к тому же приехал только на неделю. Как же я могу упустить такую возможность? Кроме того, я чрезвычайно осторожна, когда дело касается дочерей, и при малейшей опасности становлюсь настоящей самкой хакса.
— Э…
— Ага! — Марджори усмехнулась. — Ты покраснел, Джошуа. — Ее рука скользнула под рубашку и легла ему на живот. — Грант в отношении дочерей иногда ведет себя по-идиотски. Он только ухмылялся, видя, как смотрит на тебя Луиза. Он считает, что это не его дело. Видишь ли, на Норфолке молодые парни не представляют для наших девочек никакой угрозы. Им не нужны дуэньи на танцах или бдительные тетушки в компании друзей. Их защищает имя. Но ты не местный парень, и я отлично понимаю, что происходит в твоем перенасыщенном тестостероном мозгу. Ничего удивительного, что вы с Грантом так быстро нашли общий язык, вы же из одного теста.
Джошуа поежился от прикосновения ее пальцев к чувствительной коже под ребрами.
— Я считаю Луизу весьма приятной девушкой. И это все.
— Приятной. — Марджори мягко улыбнулась. — Я ее родила, едва мне исполнилось восемнадцать. И буду благодарна, если ты не станешь вычислять мой возраст! Так что сейчас я прекрасно знаю, что творится в ее головке. Рыцарь-капитан, спустившийся с небес. Девушки моего круга на Норфолке девственны не только физически. И я не намерена позволить какому-то сексуально привлекательному проходимцу разрушить ее будущее. У нее и так весьма хрупкие шансы на счастье — минимальное образование и замужество, таков удел женщин на этой планете, даже в высшем обществе. К тому же я и тебе оказываю услугу.