После сражения от побежденных беглецов не осталось ничего, кроме легкого облачка радиоактивных молекул. Тел для идентификации преступников не сохранилось. Но кроме Латона и его пособников там никого быть не могло.
А теперь получалось, что черноястребов у него имелось не меньше четырех. При виде этого высокого самоуверенного человека, стоявшего на трапе космоплана «Йаку» и смеявшегося над прятавшимся Грэмом Николсоном, ни у кого не осталось сомнений.
Приглашенные в студию гости Маттиаса Ремса, в том числе отставные офицеры флота, профессиональные политики и специалисты в области вооружений, единодушно отметили, что конечная цель Латона так и не была выявлена. Споры об этом велись еще несколько лет после его бегства. Подвергая эденистов воздействию протеического (к счастью, несовершенного) вируса, Латон явно стремился к физическому (биологическому) и ментальному господству. Пытался изменить и людей, и биотоп. Но ради какого грандиозного идеала все это было проделано, так никто и не знал. Дебаты в студии касались и вопроса, стоит ли Латон за разгорающимся конфликтом на Лалонде и не является ли это первым шагом в попытке навязать свою волю всей Конфедерации. По крайней мере, Грэм Николсон верил в это твердо.
Проблема Латона не имела ничего общего с планетарными спорами вроде тех, что вели Омата и Гарисса, то были непрекращающиеся дрязги между астероидными поселениями и финансирующими их компаниями за признание автономии. Латона не занимали вопросы ресурсов или независимости, он боролся за людей, за их личности. Он стремился проникнуть в их гены и в их сознание, изменить их согласно собственной воле. Латон был смертельно опасен для личности человека.
Одним из важнейших объектов внимания «Тайм Юниверс» стал Терранс Смит. Репортеры постоянно караулили не только его, но и всех членов экипажа «Джемала». В конце концов Смит обратился к Транквиллити с просьбой оградить его личную жизнь от журналистов. Сущность биотопа удовлетворила его просьбу (свобода от посягательств на частную жизнь была прописана в конституции, составленной еще Михаэлем Салданой), и репортеров отозвали. Тогда они переключились на тех, кто подписал контракты о вступлении в состав флотилии наемников, хотя те совершенно искренне клялись, что ничего о Латоне не знают.
— Что же нам теперь делать? — уныло воскликнул Терранс Смит.
В рубке «Джемала» они остались вдвоем с Оливером Ллевелином. Настенные голографические экраны транслировали вечернюю программу «Тайм Юниверс», где чередовались студийные обсуждения и отрывки записей Грэма Николсона. Капитан был одним из тех людей, чье мнение Терранс Смит ценил чрезвычайно высоко, фактически в последние два дня он только на него и полагался. Вокруг находилось не так много людей, кому он мог доверять.
— У вас не очень много вариантов, — заметил Оливер Ллевелин. — Вы выдали авансы уже двенадцати кораблям и набрали больше тридцати процентов требуемого контингента. Остается только либо продолжать начатое дело, либо смыться. Бездействовать в сложившейся ситуации было бы неразумно.
— Смыться?
— Вот именно. На кредитном диске ЛСК осталось еще немало денег, чтобы ни о чем не беспокоиться. Для вас и вашей семьи жизнь могла бы быть приятной и беззаботной.
Оливер Ллевелин пристально наблюдал за Террансом Смитом, стараясь предугадать его реакцию. Он считал эту идею весьма привлекательной, но сомневался, что у чиновника хватит смелости ею воспользоваться.
— Я… Нет, это невозможно. От меня зависит очень много людей. Мы должны что-то предпринять, чтобы помочь Даррингхэму. Вы там не были, вы не представляете, что творилось всю последнюю неделю. Эти наемники — единственная надежда для горожан.
— Как скажете.
«Жаль, очень жаль, — подумал Оливер Ллевелин. — Похоже, я становлюсь стар для такого рода предприятий».
— Как вы считаете, пятнадцати кораблей достаточно, чтобы противостоять Латону? — с тревогой спросил Терранс Смит. — У меня имеются полномочия нанять еще десяток.
— Мы ведь не собираемся выступать против Латона, — сдержанно ответил Оливер Ллевелин.
— Но…
Капитан махнул рукой в сторону одного из экранов.
— Вы подключались к ощущениям Грэма Николсона. Латон покинул Лалонд. Вашим наемникам остается только устроить грандиозную зачистку. Оставьте Латона Конфедерации, флот и космоястребы встретят его во всеоружии.
Перспективу столкновения с Латоном обсуждали между собой и капитаны звездолетов. Но только трое из них испугались до такой степени, что вернули Террансу Смиту выданный аванс. Найти им замену было нетрудно, и так же нетрудно оказалось довести численность флотилии до девятнадцати судов: шесть космоястребов, девять способных к боевым действиям независимых перевозчиков, три грузовых корабля и сам «Джемал». Никто из наемников, включая профессионалов, от контракта не отказался. Борьба против Латона в составе правой стороны придавала предприятию особую привлекательность, как для ветеранов, так и для воинственной молодежи.
Через три с половиной дня после прибытия Терранс Смит получил все, что хотел. На послание коммандера Олсена Нила с предложением подождать результатов разведывательного полета корабля флота он ответил вежливым отказом. «Даррингхэму мы нужны сейчас», — сказал Терранс Смит.
Перед наступлением вечера Иона и Джошуа неторопливо прогуливались по одной из извилистых лощин Транквиллити, не обращая внимания на обильную росу, уже промочившую их сандалии. На Ионе была длинная юбка из белого хлопка и блузка свободного покроя из той же ткани, позволяющая ветерку охлаждать разгоряченную кожу. А Джошуа надел только длинные темно-сиреневые шорты. Иона отметила, как хорошо он загорел, почти вернув прежний оттенок кожи. Большую часть оставшегося до вылета времени они проводили под открытым небом: плавали с Хейли, гуляли и предавались долгим любовным играм. Чаще всего Джошуа почему-то выбирал для этого берег или даже ручьи, в изобилии имевшиеся в биотопе.
Иона остановилась у длинной заводи, образовавшейся в месте пересечения двух ручьев. Высокие рикболы, растущие по берегам, поглаживали воду длинными тонкими ветвями. Деревья были в полном цвету и пестрели ярко-розовыми соцветиями величиной с детский кулачок.
В воде скользили золотые и алые рыбки. Вот оно, спокойствие, подумалось Ионе. Спокойствие с маленькой буквы, порождение Спокойствия[5] с большой буквы; имя соответствует форме, форма является воплощением имени. Эта заводь — весь этот парк — дает передышку от суеты биотопа, а сам биотоп дает передышку от суеты Конфедерации. Если только есть желание ее получить.
Джошуа легонько подтолкнул Иону к стволу рикбола, покрыл поцелуями ее щеки и шею и начал расстегивать кофточку.
Распущенные волосы, отросшие за последнее время, упали ей на глаза.
— Не уезжай, — тихо попросила она.
Его руки резко опустились, голова наклонилась вперед, они соприкоснулись лбами.
— Очень своевременно.
— Пожалуйста.
— Ты же говорила, что не станешь устраивать сцен ревности.
— Это не ревность.
— А что же тогда? Похоже именно на нее.
Иона подняла голову, щеки пылали розовым.
— Если хочешь знать, я беспокоюсь о тебе.
— Не надо.
— Джошуа, ты собираешься лететь в зону боевых действий.
— Не совсем так. Мы летим в составе конвоя боевых кораблей, вот и все. На переднем крае окажутся солдаты и генетически усиленные бойцы.
— Смит собирается нанести удары с кораблей по поверхности планеты; для операций перехвата он закупает боевых ос. Это серьезное дело, Джошуа, и серьезная опасность. Проклятье, ты хочешь противостоять Латону на своей древней развалине, которая со скрипом получает лицензию на полеты в космосе. У тебя нет на это никаких причин. Никаких. Тебе не нужен мейоп, тебе не нужен Васильковский. — Она умоляюще сжала его руку. — Ты богат. Ты счастлив. И не говори мне, что это не так. Мы знакомы уже три года. У тебя не было большей радости, чем скитаться на «Леди Макбет» по всей галактике. А посмотри, чем ты занимаешься сейчас. Бумажными делами, Джошуа. Ты делаешь деньги на бумаге, но ты никогда не сможешь их потратить. Твой удел — работа за письменным столом. Вот ради чего ты собираешься туда лететь. Но, Джошуа, это не твое занятие.
— Древняя развалина, говоришь?
— Я не хотела…
— А насколько стар Транквиллити, Иона? По крайней мере, я владею «Леди Мак», а не она мной.
— Джошуа, я просто пытаюсь немного образумить тебя. Ведь это Латон. Неужели ты не видел АВ-записей? Не подключался к ощущениям Грэма Николсона?
— Да, подключался. Латона на Лалонде нет. Он улетел на «Йаку». Ты что, пропустила это, Иона? Если бы я захотел совершить самоубийство, я погнался бы за «Йаку». Вот это действительно опасно. Но это дело героев флота, а не мое. Я только защищаю собственные интересы.
— Но тебе это не нужно! — воскликнула она.
«Господи, каким же непробиваемо упрямым он может быть».
— Ты хочешь сказать, что тебе это не нужно.
— Что?
— Тебе это не подходит, да? Тебе не подходит, что с большими деньгами я сам буду принимать решения и сам буду делать выбор. Я сам буду контролировать свою жизнь. Это ведь не укладывается в твой удобненький сценарий наших отношений, да, Иона? Мной не так легко будет манипулировать, верно?
— Манипулировать! Да стоит тебе только увидеть женский сосок, и твой комбинезон уже трещит от давления изнутри. Вот такая ты сложная личность. Тобой и манипулировать не надо, хватит того, чтобы успокоить твои гормоны. А я всего лишь стараюсь хоть немного думать о будущем, потому что, Бог свидетель, ты на это неспособен.
— Господи, Иона! Мне иногда трудно поверить в твою связь с кубическим километром нейронных клеток, твой интеллект в большинстве случаев уступает даже муравью. Это же мой шанс, я должен им воспользоваться. Я могу быть равным тебе.
— Мне не нужен равный мне. — Иона успела прикусить язык, чуть не сказав, что ей нужен только он сам.