— Вот уж не знаю, что хуже. Три месяца смехотворных церемониальных учений и размахиваний флагами в системе Оматы или боевое задание, при выполнении которого нас могут подстрелить неизвестные противники.
— Лалонд нуждается в нашей помощи, сэр.
— Там действительно все так плохо, Кельвин?
— Да, сэр.
— Думаю, мне лучше подключиться к этому диску, не так ли? До сих пор мы получили только приказ о приведении флотилии в состояние боевой готовности да известия о новом появлении Латона.
— Здесь содержится полное изложение ситуации, сэр.
— Отлично. Согласно расписанию, мы сможем стартовать к Лалонду через восемь часов. Для обеспечения надежной связи и эффективного преследования противника я включил в состав флотилии трех космоястребов. Что еще, по вашему мнению, необходимо предпринять немедленно? Приоритетный уровень этой миссии дает мне право реквизировать любые средства, имеющиеся в распоряжении флота в этой системе.
— Ничего, сэр. Но космоястребов у вас будет четыре, «Илекс» тоже приписан к вашей флотилии.
— Лишних космоястребов не бывает, — весело заметил Мередит. Новоиспеченный капитан ничего на это не сказал. — А вы, Кельвин, располагайтесь. Отыщите себе койку и устраивайтесь поудобнее. За час до вылета я хотел бы выслушать рапорт из первых рук и получить представление о том, что нас ожидает. Всегда полезно иметь сведения от очевидцев. До тех пор я предлагаю вам поспать, похоже, это вам сейчас необходимо.
— Да, сэр. Благодарю вас, сэр.
Кельвин оторвался от фиксирующих накладок и оттолкнулся, полетев в направлении люка.
Мередит Салдана наблюдал, как он проплыл сквозь отверстие, не задев при этом за края. Капитан Соланки, по его мнению, держался несколько напряженно.
«С другой стороны, на его месте и я бы себя так вел», — подумал он.
Не в силах унять недоброе предчувствие, адмирал вставил флек-диск в плеер своего кресла, чтобы выяснить наконец, с чем ему предстоит бороться.
Хорст всегда с радостью возвращался на ферму к своим непоседливым подопечным; в конце концов, несмотря ни на что, они все равно оставались детьми. К тому же детьми, перенесшими колоссальное потрясение. Их нельзя было оставлять одних, и, если бы он мог, он так бы и поступал. Но практическая сторона жизни предъявляла свои требования, к тому же за время его предыдущих отлучек в поисках мяса и ценного имущества на соседних фермах в доме не происходило ничего страшного. Постепенно он стал спокойнее переносить вынужденные походы. Но на этот раз, столкнувшись с одержимыми на ферме Сэберга, Хорст изо всех сил торопился домой и задержался на обратном пути лишь для того, чтобы подстрелить дандерила. В голове у него бушевал целый вихрь самых мрачных предположений.
Наконец последний подъем в полукилометре от дома был преодолен, и Хорст увидел знакомую деревянную постройку и бегавших вокруг нее ребятишек. Он испытал колоссальное облегчение и мысленной молитвой возблагодарил Господа.
Спускался он уже не спеша, чтобы дать Джей немного передохнуть. Ее голубая блузка совсем промокла от пота и прилипла к худенькому телу. Жара становилась почти невыносимой. Казалось, что даже выносливые курроны попрятались в джунглях. И дандерил, которого он подстрелил, прятался от солнца в тени одного из редких в саванне деревьев.
Хорст прищурился, глядя в беспощадное небо. Неужели они решили сжечь этот мир дотла? Теперь у них есть форма, есть похищенные тела, а вместе с ними возвратились и физические потребности, помыслы и слабости.
Он перевел взгляд на северный край горизонта. Казалось, что над джунглями поднялся розоватый туман, сглаживающий резкую грань между небом и землей, словно отблеск рассвета, отраженный глубоким океаном. Но чем больше Хорст старался сфокусировать на нем зрение, тем туман становился прозрачнее.
Хорст не верил, что это какое-то редкое природное явление. Скорее зловещее предзнаменование. Настроение, и без того невеселое из-за поместья Сэберга, окончательно испортилось.
Дети заметили их приближение, когда охотники были уже метрах в ста от дома. Беспорядочная толпа маленьких фигурок во главе с Денни помчалась им навстречу. Оба пса с громким лаем бросились вдогонку за детьми.
— Фрейя пришла! — что было сил закричал один из мальчишек. — Отче, теперь Фрейя с нами. Отлично, правда?
Дети со смехом и радостными криками обступили его, и Хорст тоже рассмеялся в ответ, обнимая всех сразу. Пару мгновений он позволил себе наслаждаться детским восторгом, чувствуя себя возвратившимся из похода героем. Кем-то вроде рыцаря и Санта-Клауса в одном лице. Они так отчаянно надеялись на него.
— Что вы нашли в пустых домах, отче?
— Вы сегодня быстро возвратились.
— Отче, скажите Барнаби, чтобы он вернул мой обучающий блок.
— А там был шоколад?
— А обуви для меня не нашлось?
— Вы обещали поискать флек-диски со сказками.
Во главе мельтешащего и радостно гомонящего эскорта Хорст повел лошадь к дому. Расс и Миллз уже спрыгнули на землю и болтали со своими друзьями.
— Когда пришла Фрейя? — спросил Хорст у Денни.
Он вспомнил эту темноволосую девочку из Абердейла, которой было восемь или девять лет. Родители Фрейи Честер привезли с собой множество разных саженцев фруктовых деревьев. Сад Керри Честера всегда был одним из самых ухоженных во всей деревне.
— Минут десять назад, — ответил мальчик. — Это здорово, правда?
— Да. Конечно.
Вернее, удивительно. Как же ей удалось так долго продержаться? Большинство детей присоединились к нему в первые две недели, когда они еще жили в лагере на поляне примерно в километре от Абердейла. Пятеро ребятишек пришли из Шустера. Они рассказали, что большую часть пути их провожала какая-то женщина — Хорст подозревал, что это была Ингрид Виинкамп. Несколько детей, совсем малышей, он сам отыскал в джунглях, где они попросту заблудились. Они с Джей несколько раз совершали вылазки к границам деревни, надеясь обнаружить кого-то еще. И каждый раз, когда находили, Хорст невольно представлял других, кто мог прятаться в густом подлеске, стать жертвой сейси или просто умереть от голода.
К концу второй недели стало ясно, что жаркая, влажная поляна совершенно не пригодна для постоянного проживания. К тому времени набралось уже двадцать детей. И тогда Джей предложила воспользоваться одной из опустевших ферм, куда они благополучно переселились уже через четыре дня. Потом отыскалось еще пятеро детей, и все они после долгих блужданий между Абердейлом и саванной были в ужасном состоянии. Беспомощные сироты, совершенно не способные о себе позаботиться, они спали прямо в джунглях, а еду, когда могли, воровали в Абердейле, и это случалось нечасто. Последней, две недели назад, нашли Юстайс, Хорст встретил ее во время охотничьей вылазки и прошел бы мимо, если бы немецкая овчарка, почуяв запах, не подняла тревогу. Одежда девочки превратилась в лохмотья, Юстайс уже не могла идти и наверняка погибла бы уже на следующий день. Хорсту с трудом удалось ее выходить.
— А где сейчас Фрейя? — спросил он.
— В доме, отче, она отдыхает. Я сказал, что она может поспать на вашей кровати.
— Ты умница, все сделал правильно.
Хорст поручил Джей и другим девочкам отвести лошадь к воде и дать ей напиться, а группе мальчиков предоставил заняться тушкой дандерила, привязанной к седлу. Как оказалось, толстые доски из мейопа на стенах и потолке неплохо сдерживали жару, и в доме было несколько прохладнее, чем снаружи. В комнате он перебросился фразами с несколькими детьми, сидевшими вокруг обучающего чтению блока, а затем прошел в свою спальню.
Опущенные шторы придавали свету насыщенный желтый цвет. На постели, поджав под себя ноги, лежала маленькая девочка в длинном темно-синем платье. На вид она не казалась ни истощенной, ни даже просто голодной. Ее одежда была чистой, как после недавней стирки.
— Здравствуй, Фрейя, — негромко произнес Хорст.
Потом он присмотрелся к ней повнимательнее, и жара саванны покинула его окончательно.
Фрейя неторопливо подняла голову и отвела с лица пряди длинных волос.
— Отец Хорст, спасибо, что приняли меня. Это так любезно с вашей стороны.
Приветливая улыбка далась Хорсту нелегко. Она одна из них! Одержимая. Под здоровой загорелой кожей просматривалось изможденное дитя, а на темном платье будто остался отпечаток грязной, не по росту большой футболки. Два облика накладывались друг на друга, не позволяя сосредоточиться ни на одном из них. Их трудно было различать из-за пелены в глазах и мыслях, наведенной гостьей. Реальность пугала его, он не хотел ее видеть, не хотел знать правду. Где-то в затылке возникла мучительная боль.
— Здесь всех принимают с радостью, Фрейя, — с усилием выдавил он. — Ты, наверное, намучилась в последние недели.
— Да, это было ужасно. Мама и папа не разговаривали со мной. Я целую вечность пряталась в джунглях. Ела ягоды и какую-то траву. Но больше ничего не было. А иногда я слышала, как воет сейси. Это очень страшно.
— Что ж, здесь нет сейси, и у нас хватит горячей еды для всех.
Он прошел мимо кровати к стоящему у окна комоду, в тишине комнаты каждый его шаг отдавался гулким ударом. Веселый гомон детей за окном затих. Остались только он и она.
— Отче? — окликнула его Фрейя.
— Что тебе здесь надо? — сквозь зубы прошептал он.
Хорст боялся раздвинуть шторы и увидеть за окном пустоту.
— Я пришла ради вас. — Ее голос становился все глуше и звучал с мертвенной монотонностью. — Для вас в этом мире больше нет места. Для таких, какие вы сейчас. Вы должны измениться, стать такими же, как мы. Дети послушаются вас и будут заходить сюда по одному. Они вам доверяют.
— Я не предам их доверие.
Он повернулся, держа в руке библию. Переплетенный в кожу томик, подаренный матерью, когда он стал послушником. На обложке даже сохранилась сделанная ее рукой надпись, хотя черные чернила за несколько лет выцвели и стали бледно-голубыми.