Он не спускал глаз со спины Льюиса.
— Отлично, просто отлично.
Льюис перешагнул через полуметровый светящийся барьер и направился к берегу. Впереди он заметил один из плавучих причалов с двадцатиметровым краном на конце, предназначенным для подъема на берег небольших лодок.
— Прошу прощения, — обратился Льюис к сущности острова. — Раньше я легко переносил полеты.
— Тебе нужен медицинский нанонический пакет?
— Подождем немного. Морской ветерок — лучшее лекарство от головной боли.
— Как пожелаешь.
Льюис прислушался: позади оживленно болтал о чем-то Вальтер Харман. Он подошел к металлическому ограждению на краю причала и остановился рядом с краном. Стройная опора и стрела состояли из элементов, изготовленных из моносвязанного углепластика, прочная и легкая конструкция. Но для его цели ее веса достаточно. Он закрыл глаза и сосредоточился на опорах, ощущая шероховатость кристаллов углерода, удерживаемых вместе жесткими жгутами связующих молекул. Атомы горели алыми и желтыми огоньками, юркие электроны кружились по своим орбитам.
Направленные злой волей энергистические импульсы побежали вверх и вниз по балкам, разрушая связи между молекулами. Льюис почувствовал, как в каюте космоплана его спутники сосредоточили усилия на точке чуть ниже шарнира стрелы. Кристаллическая решетка углерода начала распадаться. Вдоль стрелы зажглись огни святого Эльма.
С берега острова донесся протяжный скрип. Ейск растерянно обернулся, прищурив глаза от яркого освещения посадочной площадки.
— Льюис, прошу немедленно отойти, — обратилась к нему сущность острова. — На кране возник непонятный статический заряд. Он ослабляет структуру.
— Где?
Льюис притворился, что ничего не понимает, и завертел головой.
— Немедленно отойди.
Ментальное побуждение почти заставило его ноги двигаться. Он боролся с этим ощущением имитацией недоверия, потом паники. Вдруг вспомнилось опускающееся лучевое лезвие, мелькнули алые капли крови и белые осколки ребер. Это происходило не с ним, просто сцена с голографического экрана. Далекая. Забытая.
— Льюис!
Углепластик лопнул с оглушительным треском. Стрела вздрогнула и начала падать, опускаясь с нереальной медлительностью, которую ему уже довелось наблюдать в прошлом. И теперь уже не надо было притворяться. Страх приковал его к причалу. В горле нарастал вопль…
…Ошибка. Твоя самая большая и последняя ошибка, Льюис. Как только твое тело умрет, моя душа станет свободной. После этого я смогу завладеть живым телом и буду обладать такими же силами, как и ты. Вот тогда мы сразимся на равных, я обещаю…
…когда ребро стрелы врезалось в его тело. Боли не было, ее прогнал шок. Льюис чувствовал, как стрела завершает свое дело, вдавливая его в полип. Тело погибло.
Голова упала с глухим стуком, глаза уставились в ночное небо. Звезды начали меркнуть.
— Перемещайся, — предложил ему Перник. Его мысли были полны печали и сочувствия.
Глаза закрылись.
Перник ждал. В конце длинного темного тоннеля Льюис видел обширную биотехконструкцию, окутанную мягким изумрудным сиянием жизни. Под его прозрачной поверхностью скользили красочные тени, десятки тысяч личностей, еще сохранивших свою индивидуальность, но уже единых в своем согласии: совокупность. Он почувствовал, что медленно летит вдоль канала сродственной связи, что его энергистическое ядро покинуло исковерканное тело, чтобы внедриться в незащищенную сущность колосса. Позади него, плавно, будто акула, преследующая раненую жертву, поднималась, чтобы вновь унаследовать умирающее тело, темная душа. Открывшиеся Льюису колоссальные размеры обширной нервной системы острова заставили вздрогнуть сжавшееся в комок сознание. Льюис преодолел прозрачную преграду, и его сразу окружил непрерывный шум вздохов и звуков. Бормотание внутри совокупности смешивалось с сообщениями автономных подпрограмм, выдающих строго функциональную информацию.
Его растерянность и страх не остались незамеченными. Эфирные щупальца протянулись навстречу, чтобы его успокоить.
— Не тревожься, Льюис. Теперь ты в безопасности… Кто ты?
Совокупность отпрянула от него, мысли отхлынули, оставив его личность в одиночестве. В желанном одиночестве. Автономные аварийные программы попытались изолировать его, возводя вокруг сгустка нейронов, где он находился, аксонные блокады.
Льюис посмеялся над их усилиями. Его мысли расползлись по множеству клеток, давно превысивших то количество, которое вмещало покинутое им тело. Возник мощный энергистический поток. Льюис представил себе пожар и стал расширяться, прожигая примитивную защиту, впитываясь в нейронный слой, будто поток лавы, уничтожающий все на своем пути. Клетки одна за другой подчинялись его влиянию. Совокупность кричала, пытаясь его остановить. Но это было уже невозможно. Он стал больше, чем все они вместе взятые, больше, чем целые миры. Стал всемогущим. Крики затихали по мере поглощения клеток, голоса удалялись, словно падали в бесконечную шахту прямо к ядру планеты. Совокупность ужималась, сворачивая объятые паникой сознания. Следующим на очереди оказался сам полип, его заразили лучи энергии, бьющие из трансмерного разрыва. Потом настал черед органов и даже термальных кабелей, уходивших глубоко под поверхность планеты. Льюис овладел каждой живой клеткой Перника. В центре его торжествующего сознания подавленно затаилась совокупность.
Он помедлил, наслаждаясь блаженством абсолютного господства. А потом начался кошмар.
Ейск бросился бегом к причалу, как только раздался скрип крана. Перник показал ему падающую стрелу. Он понял, что уже поздно, что спасти этого странного эдениста с Джоспула не удастся. Стрела, набирая скорость, рухнула на землю, придавив Льюиса, вероятно оцепеневшего от страха. Ейск закрыл глаза, чтобы не видеть кровавой сцены.
— Успокойся, — заговорила сущность острова. — Голова осталась неповрежденной. Его сознание уже во мне.
— Слава богу. Что же вызвало мгновенное разрушение крана? Я никогда не видел на Атлантиде таких молний.
— Это… Я…
— Перник?
От ментального вопля, пронесшегося по сродственной связи, у Ейска чуть не раскололся череп. Он упал на колени, схватившись за голову, и зажмурился от ослепительно красной вспышки. Стальные когти ползли по сродственной связи, разрывая в его мозгу хрупкие мембраны, окрашивая серебристые обрывки кровью и межклеточной жидкостью.
«Бедняга Ейск, — зазвучал в его сознании далекий хор голосов — такой непохожий на сродственную связь и коварно-вкрадчивый. — Позволь нам тебе помочь».
Казалось, что обещанием облегчения боли наполнился весь воздух вокруг него.
Вероломство этих обещаний он распознал, несмотря на шок и боль. Моргнув, чтобы смахнуть с глаз слезы, он закрыл свой разум от сродственной связи. И внезапно оказался в полном одиночестве, лишенный ментальной дружеской поддержки, которую ощущал всю свою жизнь. Иллюзия когтей развеялась. Ейск облегченно выдохнул. Полип под его дрожащими руками слегка порозовел — и это уже не было галлюцинацией.
— Что…
В поле его зрения появились волосатые ноги на раздвоенных копытах. Он ахнул и поднял голову. Человекоподобное существо с черной волчьей мордой торжествующе взвыло, а потом резко наклонилось к нему.
Латон открыл глаза. Его исковерканное, умирающее тело охватила боль. Это было не важно, на боль он не обращал внимания. Пройдет еще немного времени, и кислородное голодание начнет ослаблять его разум. Из-за шока и так уже трудно сосредоточиться. Он поспешил загрузить в нейронные клетки полипа, к которому его пригвоздила стрела крана, последовательность локализованных ограничительных программ. Он разработал их еще для Джантрита, и они были намного мощнее отвлекающих программ, используемых молодыми эденистами, чтобы ускользнуть от наблюдения. В первую очередь он упорядочил изображение, передаваемое сенсорными клетками в нейронную сеть острова, зафиксировав в нем облик лежащего тела.
В этот момент его сердце сократилось в последний раз. Он ощутил отчаянные попытки совокупности отразить атаку Льюиса, нацеленную на переподчинение острова. Латон сделал ставку на простого уличного мальчишку, привыкшего побеждать с помощью грубой силы. Потоки мощных, но примитивных мыслей Льюиса наводнили нейронный слой в глубине полипа, разрушая любые посторонние команды, однако даже его усиленной ментальности было не под силу искоренить диверсионные программы Латона. Они были скорее не паразитами, а симбионтами и работали внутри контролирующей сущности, а не против нее. Просто обнаружить их, не говоря уж о том, чтобы обезвредить, было бы трудно даже опытным невропатологам-эденистам, специалистам по биотехам.
Губы Латона дрогнули в последней презрительной усмешке. Он очистил в нейронном слое ячейку для хранения и загрузил туда свое сознание. И, перед тем как окончательно спрятать свой разум и память в глубине полипа, он запустил протеический вирус, заразивший каждую клетку его тела.
Мосул видел сон. Он плашмя лежал на кровати в своей квартире в жилой башне, а рядом спала Клио. Он приподнялся и с нежностью посмотрел на девушку, ей только недавно исполнилось двадцать лет, хорошенькое круглое личико обрамляли длинные темные волосы. Соскользнувшая простыня приоткрыла свежую пухлую грудь. Он нагнул голову и поцеловал сосок. Девушка сонно улыбнулась, отзываясь на ласку его языка, обводившего изящный кружок. Ее дремлющее сознание выплеснуло волну соблазнительных видений.
Мосул усмехнулся, предвкушая наслаждение, и внезапно проснулся. Он озадаченно глянул на лежащую рядом девушку. Спальню заливало неясное розоватое сияние, окрасившее шелковистую кожу Клио в цвет бургундского вина. Он тряхнул головой. С вечера они не один час посвятили любовным играм, так что ничего удивительного, что он немного устал.