«Удат» произвел выстрел из мазера.
Моника Фолкс с силой отталкивалась от рыхлого песка; сочетание команд нейронаноников и усиленных мышц позволило ее телу без труда преодолеть сто пятьдесят метров за девять секунд. Главной задачей проводимой на Транквиллити операции было предотвращение бегства Мзу. Но Моника не успевала вовремя оказаться у черноястреба, Мзу уже начала карабкаться вверх по лестнице. Быстрый обзор боевых имплантов не дал желаемого результата, поскольку все они были предназначены для ближнего боя. Да еще этот скафандр — его мог бы пробить только микродротик, да и то не наверняка. Моника уже заметила, что бегущие чуть левее сержанты приготовили лазерные пистолеты.
От серебристой выпуклости в нижней части черноястреба к сержантам протянулась метровой ширины колонна света, мерцающего фиолетовыми искрами. Бегущий первым сервитор-биотех мгновенно разлетелся облачками пара и градом углеродных гранул. В пятнадцати метрах позади него, где луч уперся в песок, образовалась лужица золотисто-розового расплавленного стекла.
Подстегнутая нейронанониками реакция нервной системы заставила Монику упасть в тот же миг, когда возник фиолетовый луч. Она бросилась на песок и по инерции пролетела еще два с половиной метра, оставив позади глубокую борозду. За спиной послышались два почти одновременных глухих удара — Паулина и Сэмюель тоже попадали вниз. Второй сержант гулко взорвался тучей черного зернистого тумана. Моника, затаив дыхание и зарывшись лицом в песок, ждала своей очереди. Хорошо хоть при такой мощности все произойдет очень быстро…
Над дюнами начал завывать ветер.
Сэмюель поднял голову и увидел, что оправдались его наихудшие опасения. Вокруг носовой части черноястреба уже открывалась червоточина. Алкад Мзу поднялась до половины лестницы.
— Нельзя забирать ее отсюда, — взмолился он к черноястребу. — Ты не должен этого делать!
Пространственно-временной разрыв расширился, превратившись в поглощающий свет тоннель, ведущий в бесконечность. Внутрь устремился воздух.
— Держитесь! — закричал Сэмюель двум агентам-женщинам.
— Вернись!! — потребовал Транквиллити.
Разум Мейера, объединенный с сознанием черноястреба, дрогнул перед яростным натиском биотопа. Он был слишком сильным, громогласный крик, казалось, целую неделю бушевал в его черепе, разрушая нервную систему. Желание сдаться крепло с каждым мгновением — к черту Мзу, это невыносимо. Но затем Мейер почувствовал, как локальное пространство искривляется под воздействием энергоформирующих узлов «Удата». Перед ним открылась псевдобездна, ведущая к свободе.
— Вперед, — скомандовал он.
Холодная пустота окутала его разум, погружая в благословенное забвение.
Ограниченный в пространстве, но яростный ураган завертел Алкад вышедшим из-под контроля пропеллером.
— Подождите! — датавизировала она с нарастающим ужасом. — Вы должны подождать, пока я не войду в шлюз!
Ее цифровое послание не произвело на «Удата» никакого впечатления. Воздушный поток подхватил ее, словно невесомую куклу, и поднял так, что силиконовая лестница зависла в горизонтальном положении. Переменчивая гравитация терзала барабанные перепонки. Завывающий вихрь пытался сорвать ее с лесенки. Нейронаноники заставили мышцы рук и ног сократиться, чтобы удержать ее на ступеньках. Алкад ощутила, как рвутся связки. Сенсоры на вороте скафандра показывали неотвратимо надвигающуюся расплывчатую границу червоточины.
— Нет. Во имя Марии, подождите!
А в следующее мгновение доктору Алкад Мзу неожиданно предоставилась возможность осуществить заветную мечту любого ученого-физика: увидеть ткань Вселенной снаружи.
Моника Фолкс услышала предостерегающий крик Сэмюеля и инстинктивно схватилась рукой за клочок жесткой травы. Налетел порыв ветра невиданной силы. Гравитационное поле искривило пространство, и пляж внезапно оказался над Моникой. Та взвыла от страха, увидев, что песок сыпется вверх. И почувствовала, как ее тело тоже устремляется ввысь, так что ноги оторвались от земли и вытянулись по направлению к разрыву, окружающему нос черноястреба. Пучок травы угрожающе затрещал. Вот уже бедра и грудь приподнялись в воздухе. Песок бил прямо в лицо. Она ничего не видела и не могла дышать. Кустик травы сдвинулся на несколько сантиметров.
— Божемилостивыйспасименя-а-а!
Ладонь с длинными пальцами обхватила ее запястье. Пучок травы затрещал и выскочил из земли, отчего рука женщины тотчас взметнулась к черноястребу. Моника повисла в воздухе среди уносящихся потоков песка и, казалось, провисела так целую вечность. Послышался чей-то болезненный стон.
Червоточина за «Удатом» закрылась.
С неба посыпался песок, рухнула обратно вода, вырванные с корнями растения и оглушенные рыбы. Моника плашмя шлепнулась наземь, на миг утратив возможность дышать.
— О господи, — просипела она.
Подняв голову, она увидела, что эденист, тяжело дыша, стоит рядом с ней на коленях и ощупывает запястье.
— Ты… — Она с трудом выталкивала слова из горла. — Ты меня удержал.
Он коротко кивнул:
— Кажется, запястье сломано.
— А я могла бы… — Она содрогнулась, потом как-то глупо хихикнула. — Господи, я даже не знаю, как тебя зовут.
— Сэмюель.
— Спасибо тебе, Сэмюель.
Он лег на спину и вздохнул.
— Рад помочь.
— Ты в порядке? — спросил эдениста Транквиллити.
— Рука очень болит. Женщина оказалась тяжелой.
— Твои коллеги уже близко. У троих имеются медицинские нанонические пакеты. Скоро они будут здесь.
Он довольно долго прожил в Транквиллити, но до сих пор так и не привык к сущности, не испытывающей сочувствия. А ведь биотопы играли значительную роль в культуре эденизма. Сэмюеля и сейчас смущало такое бесцеремонное обращение.
— Спасибо.
— Я не думала, что космоястребы и черноястребы способны действовать в гравитационном поле, — сказала Моника.
— Так оно и есть, — ответил Сэмюель. — Но здесь не гравитация, а центробежная сила. Это место ничем не отличается от причальных выступов, которыми они пользуются снаружи.
— О, верно. А ты когда-нибудь слышал, чтобы один из них проникал внутрь биотопа?
— Никогда. Такой прыжок требует феноменальной точности. Боюсь показаться шовинистом, но должен с горечью признать, что подобный маневр недоступен большинству космоястребов. Да и большинству черноястребов, если уж на то пошло. Мзу сделала правильный выбор. Она отлично подготовилась к бегству.
— Мзу потратила на это двадцать шесть лет, — добавила Паулина. Она медленно поднялась на ноги и отряхнула хлопковую блузку, сильно промокшую от упавшей воды. У ее ног отчаянно билась толстая голубая рыба длиной около полуметра. — Я хочу сказать, что эта женщина двадцать шесть лет водила нас за нос. Играла роль чокнутого ученого со всеми их причудами и странностями. И мы верили ей. Мы терпеливо наблюдали за ней все двадцать шесть лет, а она вела себя так, как мы и ожидали. Хотелось бы мне иметь такое же терпение, если бы мою родную планету разнесли в клочья. Она ни разу не ошиблась. Ни разу за все эти чертовы двадцать шесть лет! Что же это за человек?
Моника и Сэмюель обменялись встревоженными взглядами.
— Она одержимая, — сказал Сэмюель.
— Одержимая! — Лицо Паулины помрачнело. Она нагнулась и попыталась поднять рыбу, но та забилась и выскользнула из рук. — Лежи спокойно! — прикрикнула она. — Господи, помоги Омате, теперь Мзу опять на свободе. — Она наконец-то подхватила рыбину. — Вы хоть понимаете, что из-за санкций у Оматы нет оборонительных систем и они даже не способны толком огрызнуться?
— Она далеко не уйдет, — сказала Моника. — Тем более теперь, когда из-за Латона свернулась половина всех межзвездных перевозок.
— Ну-ну, будем надеяться!
Паулина потащила свою извивающуюся ношу к воде.
Моника встала, отряхнула одежду и постаралась высыпать песок из волос. Потом перевела взгляд на долговязого эдениста.
— Боже мой, отбор кандидатов в разведке Конфедерации ведется очень небрежно.
Он слабо улыбнулся.
— Да, наверное. Но знаешь, она права насчет Мзу. Добрый доктор всех нас провела. Умная женщина. И теперь многим придется за это заплатить.
Моника взяла его за локоть и помогла подняться.
— Да, ты прав. В одном я уверена: теперь начнется страшная суматоха, и все бросятся ее ловить. Каждое правительство в целях защиты демократии захочет запереть Мзу на своей планете. И, знаешь, мой новый друг, в Конфедерации есть такие демократы, в руки которых я бы не пожелала ей попасть.
— Наша, например?
Моника замялась, потом удрученно покачала головой:
— Нет. Только не говори моему шефу, что я так считаю.
Сэмюель заметил двух агентов, скачущих к ним верхом на лошадях. В этот момент он даже не мог вспомнить, из какой они службы. Впрочем, это не важно. Через несколько часов их пути снова разойдутся.
— Черт побери, Транквиллити — самое подходящее для нее место, не так ли?
— Так. Давай-ка посмотрим, чем можно помочь твоему запястью. Мне кажется, на второй лошади сидит Онку Ной. А ребята из имперской разведки Ошанко всегда экипированы наилучшим образом.
Таймер нейронаноников показывал полдень. Но больше Чазу Паске ориентироваться было не на что. С тех пор как он отправился в путь — вернее, заковылял, — сияние красного облака не тревожили никакие флуктуации. Черно-алые джунгли оставались зловеще угрожающими. Каждый его неуклюжий шаг сопровождали удары и раскаты далекого грома.
Поврежденную ногу Чаз все-таки умудрился кое-как зафиксировать: пять планок из вишневого дуба от лодыжки до самого паха были крепко привязаны волокнистыми лианами. Но рана на бедре стала проблемой. Он закрыл ее листьями, но из-под них постоянно сочился гной. Кроме того, вокруг нее все время вились насекомые. В отличие от других живых существ, они не собирались покидать сумрачные джунгли, а за неимением других целей на Чаза набросились все: существа, похожие на москитов, или похожие на червей, или совсем ни на что не похожие создания с ножками, крыльями и усиками. Все пытались полакомиться его плотью. Он дважды менял повязку из листьев, но каждый раз обнаруживал в ране кишащую массу крошечных летающих кровососов. Ожоги на спине, казалось, собрали мух со всех джунглей, словно в этом мире для них не осталось никаких других источников пищи.