Глава 12
Благодаря зрительным имплантам, выведенным на полную мощность, Варлоу казалось, что он летит сквозь сухой светящийся радужный туман. Мельчайшие энергетические заряды все еще заставляли частицы кольца медленно перемещаться; микроскопические потоки тонкой пыли плавно огибали осколки камней и льда. Несмотря на радужное свечение, Варлоу летел практически вслепую. Лишь изредка под ногами искрами невидимого костра вспыхивали далекие звезды.
После выхода из «Леди Макбет» он пролетел двенадцать километров от Муроры и теперь полностью укрылся в тени корабля. Большую темную сферу и красноватые отблески теплоотводящих панелей он потерял из вида уже через три минуты. И почти сразу вокруг него сомкнулись призрачные пальцы одиночества. Как ни странно, но бесконечность Вселенной сильнее всего ощущалась именно здесь, где с трудом можно было различить, что происходит в десяти метрах.
На груди у него висела бомба мощностью в десять мегатонн. Выглядела она как объемный овоид высотой семьдесят пять сантиметров и даже в состоянии невесомости ощутимо давила на сердце, хотя оно давно было заменено устройством из титана и композита.
Сарха снабдила Варлоу процессорным блоком эденистов, модифицированным под его аугментированные модули. Он обеспечивал ему связь с Этрой на тот случай, если «Грамин» неожиданно изменит курс.
Еще одна импровизация, как и вся эта операция.
— Могу я поговорить с тобой один на один? — датавизировал он Этре.
— Конечно, — ответил биотоп. — Я с радостью составлю тебе компанию. Тебе предстоит выполнить опасное задание.
— Но оно под силу только мне.
— Ты больше остальных подходишь для этого дела.
— Спасибо. Я хотел бы задать тебе вопрос о природе смерти.
— Да?
— Его предваряет небольшая история.
— Продолжай. Люди и их поступки всегда вызывают огромный интерес. Я еще плохо понимаю вашу расу, хотя унаследовала огромный объем информации.
— Десять лет назад я работал на космическом корабле «Дракон Харпера». Обычный грузовой перевозчик, ничего особенного, хотя плату на нем никогда не задерживали. Однажды к нам присоединился новичок по имени Феликс Бартон, всего двадцати лет, но парень отлично усвоил все нужные дидактические курсы. Он был компетентным специалистом и хорошим товарищем и ничем не отличался от любого из парней, начинающих свою карьеру. А потом он влюбился в женщину-эденистку.
— О, это что-то вроде трагедий Шекспира?
Варлоу увидел впереди закрутившуюся спиралью ленту оранжевой пыли, огибающую ледяную глыбу. Совсем как хвост воздушного змея, решил он. Космоник попал в этот поток, и карботановый скафандр заблестел розовыми искрами. Затем Варлоу обогнул кусок льда, а заодно и рыхлую каменную глыбу. Навигационный блок при содействии оптических программ позволял ему автоматически избегать препятствий.
— Нет, ничего подобного. История очень простая. Он с ума по ней сходил, хотя, должен признать, его избранница была очень красивой. Но красивыми становятся почти все, кто прибегает к генной модификации. «Дракон Харпера» регулярно совершал рейсы к ее биотопу, доставляя какие-то химикаты для электронной промышленности. После четырех таких рейсов Феликс заявил, что больше не перенесет разлуки. К счастью, девушка разделяла его чувства.
— Это очень удачно.
— Да. Феликс уволился с «Дракона Харпера» и стал эденистом. Ему поставили нейронные симбионты, что обеспечило доступ к сродственной связи, и направили к специалисту, чтобы помочь быстрее освоиться. В последний раз, когда «Дракон Харпера» туда заходил, я разговаривал с ним, и парень был счастлив. Он прекрасно вписался в общество, а его любимая ждала их первого ребенка.
— Это чудесно. Эденистами каждый год становятся примерно полтора миллиона адамистов.
— Так много? Я и не знал.
— Семьдесят процентов случаев связаны именно с любовными историями, как и у твоего друга, остальные присоединяются в силу интеллектуального или эмоционального влечения. Половина любовных союзов приходится на адамистов, которые вступают в отношения с кем-то из членов экипажей космоястребов, что вполне объяснимо: те гораздо чаще общаются с адамистами. Тем не менее появилось множество шуток о том, что кровь летающих на космоястребах людей горячее, чем у остальных.
— Так вот, я хотел бы узнать, возможно ли в таких случаях перемещение памяти в сущность биотопа?
— Конечно.
Нейронаноники обновили информацию о его местонахождении, и цветные линии в голове на время заслонили мерцание летящей пыли. Он придерживался курса. Своего курса.
— Так вот в чем заключается мой вопрос. Можно ли загрузить воспоминания человека в сущность биотопа, если у него нет сродственной связи, но есть нейронаноники?
— У меня нет сведений о подобных случаях. Но я не вижу причин, по которым это было бы неосуществимо, хотя сам процесс будет более длительным, поскольку эффективность нейронаноников уступает сродственной связи.
— Я хочу стать эденистом. Я хочу, чтобы ты приняла мое сознание.
— Почему, Варлоу?
— Мне восемьдесят шесть, и генной модификации я не проходил. Товарищи по команде не знают, но от моего настоящего тела остался только мозг да несколько нервных цепочек. Все остальное давно разрушено. Видишь ли, я слишком много времени провел в невесомости.
— Мне очень жаль.
— Не стоит меня жалеть. Я прожил насыщенную жизнь. Но теперь мои нейроны погибают быстрее, чем их способна заменить генная терапия Конфедерации. Так что вполне понятно, что с недавнего времени я начал размышлять о смерти. Я даже подумывал о том, чтобы загрузить свои воспоминания в процессорный блок, но это будет лишь эхо моего разума. А ты живое существо, и внутри тебя я мог бы продолжать жить.
— Я была бы рада и польщена принять твои воспоминания, Варлоу. Но перемещение должно произойти в момент твоей смерти, только так можно достичь полной трансформации. В противном случае останется лишь, как ты говорил, эхо твоего сознания. Твоя личность поймет, что ее существование в материальном мире не завершено, и исход будет неполным.
Варлоу летел вдоль скалы, на вид напоминающей угольную глыбу. Настоящая гора, изрезанная тысячелетиями бомбардировки частицами, с угрожающе острыми лезвиями осколков, местами сточенных почти до основания и стелющихся едва заметной волнистой грядой.
— Я знаю.
— Ты не уверен, что капитан Кальверт сможет вывести корабль через точку Лагранжа?
— Нет. Джошуа без труда выполнит этот маневр. Мне нужно дать ему шанс его совершить.
— Ты хочешь уничтожить «Грамин»?
— Да. Установка мины в кольце — это самое слабое звено в задуманном Джошуа плане побега. Он основан на том, что в ближайшие два часа «Грамин» не отклонится от своего маршрута больше чем на пятьсот метров. А это слишком шаткое предположение. Я намерен установить мину точно на пути следования «Грамина» и взорвать ее, как только он приблизится. Это будет надежно.
— Варлоу, ни «Грамин», ни «Маранта» с самого начала поисков не уходили со своих траекторий дальше, чем на сто метров. Я бы хотела, чтобы ты пересмотрел свои намерения.
— Зачем? В лучшем случае мне осталось несколько лет жизни. И большая часть этого времени будет сопровождаться постепенной потерей памяти и рассудка. Наша медицина достигла значительных высот в этом отношении. Мое искусственное тело еще десятки лет сможет перекачивать кровь через отключившийся мозг. Ты бы пожелала мне такой жалкой участи, когда можешь предоставить достойное существование?
— Это, как мне кажется, вопрос, не требующий ответа.
— Правильно. Я принял решение. Таким образом я получу две возможности посмеяться над смертью. Немногие могли бы этим похвастаться.
— Две? Как это?
— Приход одержимых подразумевает возможность загробной жизни, какое-то состояние, откуда душа может вернуться.
— Ты веришь, что именно эта участь постигла жителей Лалонда?
— Тебе ведь известно, кто такие католики?
Из мерцающей пыли перед ним появилась сплошная стена льда. Ярко вспыхнули струи холодного газа, вырывающиеся из маневрового ранца. На мгновение Варлоу увидел, как завибрировал сгусток бесцветного тумана, отброшенный к голубым и зеленоватым скоплениям светящейся пыли.
— Католицизм — одна из ведущих религий, на основе которых образована Единая христианская церковь, — ответила Этра.
— Примерно так. Официально считается, что по указу папы католицизм был полностью поглощен Единой церковью. Но это чрезвычайно сильная вера. Ее невозможно изменить или ослабить путем унифицирования молитв и обрядов, дабы объединить с остальными христианскими учениями. Я родился и вырос в Форли, этнически итальянском астероидном поселении. Там неофициально и ненавязчиво придерживались старой веры. И как бы я ни старался, я не в силах отказаться от детских впечатлений. Я считаю, что все живущие существа рано или поздно должны предстать перед божественным судом.
— Даже я?
— Даже ты. И, как мне кажется, судьба Лалонда подтверждает мои убеждения.
— Ты считаешь, что история, рассказанная Келли Тиррел, правдива?
Маневровый ранец бережно нес Варлоу вдоль ледяной громады, тщательно повторяя все изгибы ее поверхности. Это был прозрачный кристалл, впитавший в себя тьму, словно в момент открытия замерзла едва обозначившаяся червоточина. Сенсоры скафандра, постоянно сканирующие окрестности, показали космонику созвездия, вернувшие былую яркость после рассеивания пыли.
— Да. Я убежден в ее правдивости.
— Почему?
— Потому что Джошуа ей верит.
— Странная логика.
— Джошуа не просто талантливый капитан. За всю свою жизнь я не встречал никого, похожего на него. Временами он ведет себя недостойно с женщинами, может сплутовать с деньгами и даже с друзьями. Но, прости мой неуклюжий высокий стиль, он живет в гармонии с Вселенной. Ему ведома истина. Я безоговорочно верю в Джошуа с того самого момента, как поступил на «Леди Макбет», и буду верить ему впредь.