Черноястреб по плавной кривой поднялся над плоскостью эклиптики. Хоть он и замедлил ход для встречи с «Даймасио», ни одному из ожидающих космоястребов не удавалось определить его размеры и форму. До него оставалось еще около тридцати тысяч километров, слишком много для оптического наблюдения, а малейшее проявление искажающего поля немедленно выдало бы их присутствие.
Преследуемые корабли сблизились до пяти тысяч километров и возобновили обмен радиосигналами, содержащими непрерывный поток зашифрованной информации. Это сильно облегчило слежение; пассивные сенсоры «Эноны» определили положение целей с точностью до полуметра. Сиринга дождалась, пока между ними осталось не более двух тысяч километров, и тогда отдала приказ о перехвате.
— Оставаться на местах! — во всю мощь прокричала «Энона» по каналу сродственной связи. И ощутила, как дрогнул разум черноястреба. — Погасить ускорение, никаких попыток совершить прыжок. Ждите стыковки и высадки группы досмотра.
В жилом отсеке восстановилась сила тяжести, нарастающая с неприятной скоростью. «Энона» и «Гракх» устремились к своим жертвам с ускорением в восемь g. «Энона» могла создать в тороиде контрускорение в три g, но на долю Сиринги и остальных оставалось еще пять g. Усиленные внутренние мембраны Сиринги могли это вынести, но она боялась, что черноястреб попытается бежать. Его экипаж почти наверняка пользовался нейронанониками, позволяющими выдерживать и большее ускорение, и в случае погони экипажу «Эноны» придется тяжело, особенно Рубену и Оксли.
Но тревога оказалась напрасной. После переданного приказа «Эноны» черноястреб свернул свое искажающее поле. Тем не менее Сиринга отчетливо ощущала в его мыслях мрачную ярость — скорее всего, эхо настроения капитана. И еще мелькнуло имя или по крайней мере настойчивое желание идентифицировать себя: «Вермуден».
«Гракх» направил на «Даймасио» радиосигнал, содержащий тот же приказ: оставаться на месте. В случаях с кораблями адамистов самым практичным вариантом было принуждение. Космоястреб расширил свое искажающее поле, нарушив вокруг «Даймасио» квантовое состояние пространства; если бы корабль адамистов теперь попытался совершить прыжок, взаимодействие полей вызвало бы нестабильность в его формирующих узлах, что привело бы к взрыву десинхронизированных энергетических локусов и смертельному исходу.
«Энона» и «Гракх» разошлись, следуя каждый к выбранной цели. Перед мысленным взором Сиринги уже отчетливо проявился силуэт «Вермудена»: приплюснутый луковообразный корпус диаметром сто пять метров с тонким шпилем, выдающимся за пределы обшивки еще на шестьдесят метров. Вместо тороида для экипажа на нем были механически закреплены три серебристые капсулы, равномерно расположенные вокруг верхней части корабля; одна служила рубкой, способной вместить пять или шесть человек, в другой размещался небольшой космоплан, а третья была грузовым отсеком. Под его обшивкой бушевали радужные вихри, свидетельствующие о чрезвычайном возбуждении всех корабельных систем.
— Капитан Коуриц, прошу вас со своим отрядом пройти к шлюзу, — объявила Сиринга, как только «Энона» замедлила ход, готовясь к стыковке. — Имейте в виду, что внутренний объем рубки составляет около четырех сотен кубических метров.
«Вермуден» замер в трехстах километрах от них, выделяясь на темном фоне тусклым, слегка желтоватым полумесяцем. Сиринга чувствовала, как Чи наводит на черноястреба лучи оборонительных лазеров, используя для точности прицела электронные и биотехсенсоры.
— Я пойду с ними, — заявила Эйлин Карух и хлопнула ладонью по замку ремня безопасности.
— Проследи, чтобы капитана «Вермудена» сразу отправили сюда, — сказала Сиринга. — А я пошлю с вами одного из своих людей, чтобы отвести «Вермуден» к штабу флота. В отсутствие своего капитана черноястреб будет подчиняться эденисту.
«Энона» подошла вплотную к «Вермудену», повернувшись таким образом, что корма оказалась точно над верхней частью корпуса черноястреба. Из жилого тороида выдвинулся переходной шлюз. За его люком замер в ожидании отряд десантников, закрытых броней и с оружием наготове. Сила тяжести внутри тороида вернулась к привычному земному стандарту.
Сиринга приказала капитану «Вермудена» выдвинуть шлюз.
«Даймасио» взорвался.
Его капитан, столкнувшись с неминуемой перспективой принудительной выкачки памяти, за которой его ждала столь же неминуемая встреча с расстрельной командой флота Конфедерации, решил заплатить жизнью экипажа и корабля за уничтожение «Гракха». Он дождался, пока космоястреб подойдет на километр, чтобы приступить к стыковке, и отключил систему стабилизации камеры, где хранилась антиматерия.
Пятьсот граммов антиматерии вырвались из хранилища и мгновенно поглотили такое же количество обычного вещества.
Находящейся в двух тысячах километров «Эноне» показалось, что волновой фронт стихийного выброса энергии расколол Вселенную пополам. На одной стороне по-прежнему мерцали ничем не потревоженные звезды, на другой исчезло все, заслоненное непреодолимой стеной разбушевавшихся фотонов.
Сиринга ощутила, как яростная вспышка захлестнула «Энону», мгновенно иссушив клетки оптических рецепторов. Сродственная связь послужила проводником для фиолетово-белых сполохов, затопив мозг потоком фотонов, едва не лишившим ее сознания. И в этом сиянии мелькали сгустки темноты, летящие, словно подхваченные ураганом птицы. Проносясь мимо, они взывали к ней мысленными окриками, иногда словами, иногда образами людей и мест, а иногда запахами, оттенками вкуса, прикосновениями, смехом, музыкой, жарой, прохладой и сыростью. Мысли, передаваемые в нервные клетки «Эноны». Но разрозненные, неполные. Поврежденные.
— Тетис! — закричала Сиринга.
Она не могла отыскать его в этом хаосе. И слепящий свет обратился всеобъемлющей болью. Страдание и ненависть исторгли из ее груди протяжный вопль.
Искажающее поле «Вермудена» расширилось и окрепло, оказывая колоссальное давление на устойчивую структуру реальности. Открылся широкий вход червоточины.
Чи нанес удар гамма-лазерами. Но лучи пронзили пустоту. Разрыв уже закрывался.
Меньше чем через две секунды после взрыва «Даймасио» вслед за электромагнитным излучением на «Энону» обрушилась ударная волна частиц, едва не сорвав слой защитной пены. Космоястреб, не обращая внимания на повреждения, наблюдал за формированием червоточины — тоннеля сквозь пустынные измерения. Расход энергии черноястреба задавал размер и детерминантную длину тоннеля. «Энона» точно определила координаты терминуса на расстоянии в двадцать один световой год — предельная дальность прыжка для черноястреба.
— Сейчас! — пронеслась яростная мысль «Эноны».
В ее собственные энергоформирующие клетки хлынул поток энергии.
— Нет! — Страх вывел Сирингу из состояния боли и шока.
— Я знаю способ его догнать. Доверься мне.
Какая-то предательская часть сознания, жаждущая возмездия, дала разрешение космоястребу на прыжок, и после этого Сиринга могла лишь беспомощно смотреть, как пространственная щель окутывает корабль. Но тревога рассеялась, едва она поняла, что тоннель протянулся всего на тринадцать световых лет. И как только показался выход, стало ясно, что в формирующих клетках снова запульсировала энергия. Мгновенное осознание происходящего вызвало у Сиринги мстительный смех.
— Я же говорила, — самодовольно усмехнулась «Энона».
Отчаянный прыжок на двадцать один световой год почти до предела истощил мощность «Вермудена». Корабль ощущал, как напрягся капитан, лежащий в противоперегрузочном кресле, как выгнул спину, как натянулись все его мышцы, когда нагрузка увеличилась вдвое. Псевдоматерия червоточины скользнула по обшивке, не подвергая ее физическому воздействию, но тем не менее усиливая напряжение. Наконец впереди показался выход. Звездный свет замерцал загадочными узорами.
«Вермуден» выскочил в вакуум реального пространства, излучая облегчение всем своим существом.
— Отличная работа, — похвалил его капитан.
«Вермуден» ощутил, как расслабляются мышцы груди и рук человека, почувствовал его глубокий вдох.
Внезапно мощные лучи лазеров ударили в корпус, ослепляя оптические сенсоры розоватым светом. В восьмидесяти метрах от центрального шпиля в направлении дьявольского красного сияния Бетельгейзе возникло линзообразное тело диаметром сто пятнадцать метров.
— Что за черт… Как? — воскликнул капитан.
— Это пока лишь лазеры наведения, — сказала «Энона». — Если я замечу малейшее изменение в энергоформирующих клетках, гамма-лазеры разрежут твой корпус пополам. А теперь выдвигай шлюз. Кое-кто у меня на борту с нетерпением ждет встречи с тобой.
— Я не знала, что космоястребы на такое способны, — сказала Эйлин Карух пару часов спустя.
Капитан «Вермудена» Генри Сиклари и двое остальных членов экипажа уже были заперты в карцере на борту «Эноны»; новая команда во главе с Кейкусом знакомилась с системами черноястреба. Кейкус полагал, что они уже через сутки смогут привести «Вермуден» на Ошанко.
— Вы о последовательных прыжках? — уточнила Сиринга. — Их ничто не может остановить, необходимо лишь обостренное чувство пространства у космоястреба. — И мысленно добавила: — Как у тебя.
— Я тебя люблю, — ответила «Энона», невозмутимо принимавшая как похвалы, так и укоры, сыпавшиеся на нее после необычного маневра.
— У тебя на все есть ответ, да? — спросила Сиринга, но на этот раз в ее мыслях не было и тени усмешки.
Тетис. Его широкое улыбающееся лицо, покрытое мальчишескими веснушками, непослушные волосы цвета песка, долговязая, слегка неуклюжая фигура. И долгие часы, проведенные в совместных странствиях в окрестностях Ромула.
Он был частью ее личности, как и «Энона». Настолько близким ей по духу, что их можно было назвать духовными близнецами. А теперь его нет. Отнят у нее, вырван из нее, и больше не будет совместных рейдов, общих разочарований и общих успехов.